Моя Америка

И вообще та зима была сезоном моих больших удач в боксе. Эби тоже прогрессировал. Он победил в любительском первенстве в тяжелом

весе, сметая с ринга всех, с кем встречался. После этого состоялся первый для нас обоих профессиональный матч. Большинство молодых боксеров начинает с четырех раундов, но мы решили провести шесть раундов. Никогда раньше мне не приходилось боксировать больше трех двухминутных раундов, а теперь предстояло провести шесть трехминутных.

Тонкие восьмиунцовые перчатки едва ощущались на руках и не шли ни в какое сравнение с десятиунцовыми, которыми пользовались любители. Мы боксировали, приплясывая на ринге, но нам не удавалось провести настоящие удары. Я удачно избегал тяжелых ударов Эби и в итоге в своем первом профессиональном матче победил с большим преимуществом чемпиона среди любителей. Журнал «Ринг» назвал меня после этого матча «большой надеждой». Настали чудесные времена — меня ждал Нью-Йорк.

Когда я вышел из метро на 135 улице, то мог прочитать на первой полосе «Дейли ньюс»: «ФИДЕЛЬ ЗАХВАТИЛ ГАВАНУ».

Нью-Йорк, Нью-Йорк...

Нью-Йорк, один из самых больших городов мира, всегда был городом коррупции, расистского насилия и классового гнета — еще с тех пор, как голландцы выменяли у индейцев Манхэттен⁹ за несколько стеклянных шариков и рыболовных крючков.

В 1642 году голландский губернатор отдал приказ уничтожить всех индейцев. Солдаты пробрались в деревню аборигенов, где все спали, зверски изрубили жителей и побросали тела в огонь. Головы они унесли с собой в Форт-Амстердам.

После того как англичане захватили Нью-Йорк в 1664 году, бедствия коренного населения продолжались. Губернатор Флетчер брал взятки от богачей и по дешевке раздавал им землю индейцев племени мохоков.

Не кто иной, как Томас Джефферсон, отец американской Декларации независимости, создал брачный союз консервативных рабовладельцев и богатых нью-йоркских банкиров, который сегодня называется демократической партией.

В 1860 году лидера демократов Твида отправили в тюрьму за то, что он совместно с другими руководящими деятелями партии обокрал Нью-Йорк более чем на 300 миллионов долларов.

Во время гражданской войны нью-йоркские врачи открыто продавали освобождение от воинской службы тем, кому это было по карману. Белым беднякам, которых отправляли воевать на Юг, внушали, что «корнем творившегося там зла» были негры. Это приводило к тому, что чернокожих вешали на фонарных столбах, сжигали и изрубали на куски.

После гражданской войны Нью-Йорк кишел бандами, избивавшими и убивавшими жителей по определенной таксе, которая даже публиковалась:

Сбить с ног . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 2 доллара

Подбить оба глаза . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 4 доллара

Свернуть нос и челюсть . . . . . . . . . . . . . . . . 10 долларов

Отрезать ухо . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 15 долларов

Сломать ногу или руку. . . . . . . . . . . . . . . . . 19 долларов

Выстрелить в ногу . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 25 долларов

Ударить ножом . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 25 долларов

Отправить на тот свет . . . . . . . . . . . . . . . . . 100 долларов

Во времена сухого закона взятки давались направо и налево, а в 1928 году известный мафиози Лаки Лючиано каждую неделю клал на стол полиции в городском муниципалитете конверт с 10 тысячами долларов.

Крупный скандал разразился непосредственно перед тем, как Франклин Д. Рузвельт занял место в Белом доме. Многие нью-йоркские политики были уличены в том, что продавали судейские должности за стандартную цену — 10 тысяч долларов.

Перечислить все случаи коррупции не представляется возможным. Я назвал лишь некоторые, чтобы у читателя создалось впечатление о городе, куда я приехал с честолюбивыми намерениями.

И стал тренироваться в зале Бобби Глисона в южном Бронксе. Познакомился с известными кубинскими боксерами. Несколько раз тренировался с Нино Вальдесом — кубинским тяжеловесом, который был претендентом на чемпионский титул в тяжелом весе, а мой шкафчик соседствовал со шкафом Малыша Бенни Пэрета, приехавшего

в Нью-Йорк прямо с кубинских сахарных плантаций.

Пэрет был неграмотным, и это роднило его с большинством сборщиков хлопка в Джорджии. Он всем сердцем принял революцию, как и все бедные, угнетенные кубинцы. Когда пресса Нью-Йорка писала всякую чепуху о революции, он шептал мне:

— Я любить Фидель! Он хорошо человек!

Когда его богатый кубинский менеджер не мог слышать, он рассказывал мне, как много бедные крестьяне на Кубе получили от революции. Это заставило меня задуматься. Я стал читать все, что попадалось мне о кубинской революции, и был, очевидно, единственным боксером в городе, бравшим в руки «Нью-Йорк таймс». Тренер Вальдеса стал называть меня «профессором» за то, что я читал газеты, вместо того чтобы вытирать о них ноги.

Бенни Пэрет, к сожалению, вскоре завершил свою боксерскую и жизненную карьеру. Его матч против Эмиля Гриффина кончился трагически — Пэрета отвезли в больницу, где он пролежал много месяцев и все же умер. После его смерти мне стало так скверно на душе, что я длительное время не тренировался.

Я нашел себе комнату в самом центре — на 43-й улице, близ площади Таймс-сквер. Рядом со мной жил черный гомосексуалист по имени

Джин, который был поваром в ресторане. Дальше по коридору — парень из Хартфорда с женой, оба наркоманы.

После утреннего бега в Центральном парке я шел в кафетерий «Даброуз», где работал рассыльным и получал 70 центов в час плюс чаевые. Рядом со мной трудились парни со всех уголков света, но рассыльными были только черные или коричневые.

В нашем текстильном районе все время происходили забастовки — либо «дикие», либо организованные профсоюзом. Профсоюз контролировался гангстерами, а это означало, что сегодня можно было увидеть рабочих, несущих плакат с надписью «Рабочие требуют справедливости!!!» и призывающий к забастовке. Назавтра те же рабочие стояли у станков с шишками на голове, после того как профсоюзные боссы вложили в их черепа немного «ума» с помощью бейсбольной биты. Так заканчивались некоторые забастовки.

В мои обязанности входила доставка коробок с едой. Я стоял в очереди к грузовым лифтам вместе с другими посыльными, развозившими одежду, висевшую на стойках. Грузовики с мехами и разнообразной одеждой поступали в течение всего дня. Так же постоянно раздавался сигнал тревоги: на боковых улочках совершались ограбления грузовиков, доставляющих товар. Не раз мне приходилось видеть шоферов, лежавших в луже крови с проломленной ударом трубы головой. Шофера бросали на дороге, а машину с ценным грузом угоняли. Иногда в одном таком грузовике могло находиться мехов или другой одежды на 50-100 тысяч долларов.

Часто, толкая тележку с теплыми булочками по Седьмой авеню, я находился в обществе вооруженных охранников, приставленных к стойкам с одеждой. Мне довелось быть свидетелем двух ограблений банков — в один день, на одной улице, в течение одного часа. Они совершались в обеденное время, и прохожие бросались на землю, укрываясь от пуль, свистевших у самого уха.

В ту зиму я побывал в Канаде и был партнером на тренировках чемпиона Канады в тяжелом весе Боба Клеро. Его менеджер постоянно подыскивал ему новых партнеров, которыми он мог бы подметать пол.