Мы сделаны из звёзд
Шрифт:
Она снова поразилась, как это ему удается получать поблажки от этой жизни, не делая ровным счетом ничего. Или все для того, чтобы от них увернуться.
— Мисс Сонг?
Ли вздрогнула, когда за поворотом послышались шаги вместе со строгим голосом мистера Ковальцки.
— Что вы все здесь делаете? — мужчина оглядел Ли и двух ее друзей, привалившихся на ступеньки лестницы.
— Ничего, мы уже идем на урок, — смутилась она, пряча от учителя свои опухшие, заплаканные глаза.
— Мисс Сонг, я бы хотел поговорить с вами.
В тот момент Ли удивилась ни столько просьбе, сколько тому, что учитель вообще помнил ее имя. Он преподавал профильную математику, осилить которую могли исключительно сверхразумы Саттэр-Хилл, в число которых она никогда не входила. Поэтому их пути с Ковальцки практически никогда не пересекались.
— Вы ведь довольно близки с мистером Андерсеном, верно?
— Ну да, вроде того. — еле выдавила она.
— И вы можете сказать, почему он не появляется на занятиях уже больше недели? — глаза учителя за стеклами очков смотрели по-отцовски обеспокоенно.
— Он сейчас...переживает не лучший период в жизни. Понимаете?
— Вот оно что, — нахмурился он.
— Да, Кайл из впечатлительных мальчиков.
Она поправила лямку рюкзака на плече, собираясь уже уйти, но Ковальцки заговорил снова:
— Послушай, Ли, — фамильярно начал он. — Кайлу уже две недели назад пришло письмо из Нью-Йоркского университета с известием о зачислении, но ответа от него приемная комиссия так и не получила. Один из администраторов — мой давний друг, и он предупредил, что Кайл должен отправить соглашение на обучение в течение следующей недели, иначе приглашение аннулируется. Он не отвечает на мои звонки и электронные письма, и его тетя сейчас не в городе, а вламываться к нему в дом я просто не имею права, поэтому, Ли, я прошу тебя, если ты сможешь с ним связаться, сделай так, чтобы он принял правильное решение, хорошо? — в его голосе проскальзывала практически мольба.
— А правильное решение — это то, которое будет совпадать с вашим? — ехидно поинтересовалась она.
— Не совсем понимаю, о чем вы.
— Кайл не маленький мальчик, и он не дурак. Ему не нужно, чтобы все бегали за ним с бумажками и указывали на то, чего он хочет, а чего нет. Ему пришли кучи писем из разных университетов с неплохими стипендиями на обучение. Почему вы думаете, что он должен выбрать именно Нью-Йорк?
— Он не ответил ни на одно из пришедших ему писем, я лично проверял информацию. Он может остаться ни с чем, если не одумается в самое ближайшее время.
— Вот идиот, — пробормотала Ли себе под нос.
Она понятия не имела, что ему настолько наплевать на собственную жизнь.
— Нью-Йоркский университет станет для него превосходной отправной точкой. Вы должны понимать, что все будущее вашего друга на кону. Это, — он указал пальцем на имя Кайла, — не должно остаться просто именем на стене.
Ли согласно кивнула, словно в трансе, но так ничего и не ответила, после чего мистер Ковалькци удалился, оставив ее наедине с самой собой. И с дурацкой стеной. В раздражении вытащив черный маркер из бокового кармана рюкзака, она зажала в зубах колпачок и вывела рядом с именем друга еще одно слово.
Вернув на место колпачок она с удовлетворением оценила свой акт вандализма и двинулась в класс биологии.
Она уверенна шла, оставляя позади коридоры и стены. И имена. Это все, что ей оставалось — отпускать вещи, которые ей больше не принадлежали.
Она проглотила слезы, сделала глубокий вздох и выкинула за спину использованный маркер, словну чеку от гранаты.
А новая надпись на стене гласила:
«Кайл Андерсон —
* * *
На подоконнике уже вторую неделю сушились корни имбиря вместе с перцами чили, а вся кухня тонула в запахе кориандра и других специй, которыми любила злоупотреблять ее мать.
Семейство Сонгов собралось в полном составе в небольшой, светлой кухне с панорамными дверьми, выходящими на задний двор. Как ни странно, Ли впервые за последние три года сидела за одним столом со своей семьей. Она так отвыкла от этих собраний, что даже забыла, как сильно их ненавидела. Все свое свободное время она обычно проводила с Кайлом. Успевать на обеды и ужины никогда не было ее прерогативой.
А теперь ей снова предстояло влиться в четкий по структуре график Сонгов, которым она, ко всеобщему несчастью, приходилась дочерью.
— Очнись, Трев, нам не потянуть Колледж Беркли(*)! Мы можем вложить тридцать тысяч долларов в нечто более продуктивное, чем это. Не думаю, что она вообще всерьез задумывается о своем обучении.
Ну вот, они снова говорят о своей дочери так, словно ее здесь нет. Ли только первые четырнадцать лет жизни было обидно, затем вся глупость ситуации начинала казаться почти смешной.
— Навряд ли ее вообще приняли, — угрюмо бормотала Мина себе под нос.
Миссис Сонг поставила в середину стола салат с фунчозой и присела на краешек стула, постелив салфетку себе на колени.
— Нам нужно реально оценивать ситуацию. Кто вернет нам почти сто пятьдесят тысяч долларов, когда она окончит университет и пойдет работать каким-нибудь барменом?
Не такая уж и плохая перспектива на будущее, подумала Ли.
— Она не сможет добиться чего-то серьезного, она ведь никогда не добивается того, что ей необходимо. Словно образование и хорошая работа свалятся ей на голову просто так! — Мина все еще говорила сама с собой, активно размахивая половником.
Она бросила взгляд на мужа, ища у него поддержки, но в ответ получила только безинициативное пожатие плечами. За последние двадцать лет брака Тревор Сонг принял только одно решение — никогда самостоятельно не принимать решений. Воспитанием детей, семейным бюджетом, хозяйством и любыми мелочами в доме занималась исключительно Мина. Отец Ли всю ее жизнь слонялся вокруг, словно был просто частью интерьера, и никогда ни во что не вмешивался. Даже если его жена переходила всякие рамки приличия.