Мы сделаны из звёзд

«Человек и человеческие работы — части природы.»

Я не верил, что это происходило. Прямо здесь и сейчас. Слова спивались мне в глаза и прожигали глазницы, словно кислотный раствор. Шестеренки скрежетали в стенках сознания, пока мозг пытался разложить по полочкам и освоить полученную информацию. Я хоть и оклемался, но моя голова изнутри все еще была похожа на бесконечный загаженный, смердящий тонель, в котором любой шорох отлетает от стенок незатихающим эхо.

Совершенно очевидно было только то, что Нью-Йоркский университет был готов принять меня в ряды учащихся.

Меня.

Парня, на которого наблевали не меньше трех раз за прошедшие сутки.

Я даже не подавал туда заявления. Видимо, Ковальцки постарался вместо меня.

Я стоял на лужайке, облокотившись о почтовый ящик, снова и снова перечитывал письмо, но в итоге закрыл глаза и со стоном уткнулся лбом в ладонь. Солнце уже заходило за горизонт, и у меня не было времени думать об университете, прибыльной профессии и своем годовом доходе. Я еще совершенно точно успею облажаться в будущем, и мне позарез нужно исправить то, что рушилось в моей жизни прямо сейчас.

Мне нужно было вернуть Ли.

Я сложил все бумажки обратно в конверт, кинул их на пассажирское сиденье машины и тронулся с места.

Черта города была уже позади, дворники смывали разрастающийся дождь с лобового стекла. Пришлось взять машину Лилиан, так как моя после Бэмби была в непригодном состоянии. У тети был потрепанный бьюик две тысячи восьмого года с самым ужасным плэйлистом на свете. Самое не блевотное из того, что я у нее нашел, был новый альбом Рода Стюарта, который я и включил.

В голове царил полнейший хаос. Что я скажу Ли? Как смогу объяснить ей всю ситуацию, если сам ни черта не понимаю. Все, что я приходило на ум, казалось бессмысленным трепом. Кажется, для некоторых ситуаций в наших жизнях просто не существует правильных слов.

Поэтому я надеялся, что она просто мне врежет. По крайней мере, правая сторона моего лица была все еще цела.

Тем временем трассу Гринроуз затопил, наверно, самый сильный дождь за всю историю южной части Пенсильвании. Капли били по стеклу, словно миниатюрные метеориты, еще немного и они начали бы оставлять под собой трещины. Рассмотреть что-то за дальним светом фар с каждым футом было все тяжелее, но я упорно продвигался вперед, изо всех сил вглядываясь в дорогу.

Я пересек уже половину шоссе, когда мое внимание привлекла мигалка полицейской машины, на которой обычно ездил Фил, и фургон скорой помощи, остановившийся у самого края дороги. Фил разговаривал по телефону, а офицеры светили фонарями, пытаясь рассмотреть что-то на самом дне рва, пока сотрудники скорой помощи с носилками спускались вниз.

Какое-то тревожное чувство, протаранившее меня изнутри, не дало мне проехать мимо. Я остановился, вышел из машины и оглядел все это безумие. Голоса кочевали из полицейских раций во влажный воздух, врачи готовили в фургоне капельницы и остальные медикаменты, Фил раздавал команды подчиненным, как вдруг его взгляд наткнулся на мою приближающуюся фигуру.

— Кайл, — он подошел вперед, вытянув руку вперед так, словно я был террористом, с головы до ног облепленным взрывчаткой. — Ты как здесь оказался?

— Что происходит? — я пытался пройти к оврагу, где собрались медики, но рука Фила на плече удержала меня на месте.

— Тебе туда нельзя, — покачал головой он.

Я за долю секунды промок до нитки под сильным дождем, но меня это волновало в последнюю очередь.

— Почему? — я вновь рванулся с места, но мне не дали пройти.

— Кайл! — одернул Фил.

— Объясни, что случилось, черт возьми!

— Дорожная авария. — его голос сорвался, а лицо исказила гримаса боли.

Мысли в голове начали бить тревогу, страх отчего-то пронзил меня насквозь. Все же избавившись от хватки шерифа, я подбежал к оврагу, где пара врачей склонились над телом. Я не увидел, кто это был, пока фары очередной остановившейся рядом машины не осветили темное место. Увиденное так напугало меня, что от страха я начал задыхаться, но через пару секунд все же прошептал:

— Ли.

Первые несколько секунд я был просто парализован.

А затем уже закричал.

— ЛИ! — боль затопила меня изнутри и начала вываливаться наружу, слезами, криками, всхлипами, стонами.

Я хотел броситься вниз, но Фил скрутил меня и прижал к себе. Мы осели на землю, тяжело дыша.

Это ведь не может быть она. Это такая шутка. Несмешная шутка, которую все решили сыграть со мной за то, что я был полным козлом.

Это не Ли делали массаж сердца и искусственное дыхание, не ей наклеивали дефибрилляторы. Это не ее окровавленные пальцы едва подрагивали, пока кто-то перекидывался фразами в полуфуте над ней.

Тогда почему на ней куртка Ли. Комбинезон Ли. Почему на ее большом пальце кольцо-печатка, которое я подарил Ли.

— Нет, нет, нет, — мотал головой я, наблюдая, как грудь подруги вздымается вверх от электрического разряда. — Не может быть. — не помню, шептал я это или кричал. — О господи, не умирай.

Ей нужно больше времени. Она его заслужила. Она заслужила услышать слова, которые я так и не успел ей сказать, она заслужила будущее и университет, участвовать в выборах президента и попасть на прощальный концерт Элтона Джона. Она создана для стольких прекрасных вещей. Она была обязана жить.

Я больше не вырывался, Фил прекратил придавливать меня к земле и вместо этого просто обнял. Исчезли звуки, столпившиеся позади нас зеваки и полицейские, пытающиеся успокоить граждан. Остались только секунды, каждая из которых могла оказаться для нее последней.

Я прикрыл глаза, и до меня доносился только голос врача, склонившегося над телом подруги.

— Пять, четыре, три, два, один...Разряд!

Ради всего святого, Ли, не умирай.

— Пять, четыре, три, два, один....Разряд!

Наша история не может закончиться здесь.

Пять, четыре, три, два, один...

Останься со мной.

— Пожалуйста. — прошептал я.