Мы сделаны из звёзд

— Ты ненавидишь «Анатомию страсти», — сказал я.

— А Патрика Демпси люблю.

Она сосредоточенно вырывала лепестки ромашки, позволяя ветру подхватывать их и развеивать над садом.

— Нет проблем, давай поженимся! — радостно выдал я.

Пальцы Ли замерли над очередным лепестком. Ее полный иронии взгляд столкнулся с моим.

— Рассчитываешь на льготы молодым семьям?

— Нет, рассчитываю на «жить долго и счастливо, пока смерть не разлучит нас».

— Так не бывает, — Ли снова занялась вырыванием лепестков.

— Но мечтать же не вредно?

— И кто мне это говорит? — подруга удивленно вскинула брови. — Самый большой скептик в мире? Мистер Кайл жизнь-всегда-будет-дерьмом Андерсон?

— Брось, — простонал я. — Давай будем счастливы. Подключим кабельное, заведем собаку, назовем ее Штормагедоном. Будем путешествовать, есть сушеных кузнечиков, прыгать с парашютом и ночевать в спальных мешках. Давай жить, Ли! — я наклонился ближе к ней и прошептал на ухо: — Выходи за меня.

Я услышал, как она тихо рассмеялась, но не отодвинулась. Кожа у нее на шее покрылась мурашками. И что-то мне подсказывало, что совсем не от холода.

— Мы не можем пожениться. — упрямилась она, улыбаясь.

— Почему?

— Ты не Патрик Демпси.

— Не Патрик Демпси, — улыбнулся я. — Я всего лишь Кайл Андерсон. Неужели тебе нужно больше?

Зацепившись за забор ногой, чтобы не упасть, я снял с мизинца узорчатое металлическое кольцо-печатку и протянул прямо под нос Ли.

— Ли Микаэлла Мин Сонг, — торжественно начал я (при упоминании своего полного имени подруга поморщилась). — Возьмешь ли ты меня, Кайла Бенджамина Андерсона, в свои законные мужья и спутника жизни, чтобы жить со мной в богатстве и в бедности, в горе и в радости, пока смерть не разлучит нас?

— Кайл, — Ли закатила глаза, качая головой. — Ты придурок.

— Наш союз скрепляется на небесах, прояви хоть каплю уважения.

Она смотрела мне в глаза две долгие секунды. Два лепестка упали на пол веранды. Два раза она прошептала что-то, очень похожее на «вот идиот».

— Ладно, согласна, — с закрытыми глазами выдохнула она.

— Извини, кажется, я тебя не расслышал, — начал издеваться я, оттопыривая уши руками.

— Да! Я беру тебя в мужья, тупица. Пока Патрик Демпси не явится, чтобы спасти меня от этого кошмара.

Она торжественно вложила свою руку в мою и позволила мне надеть на нее кольцо. В металлический ободок она вполне могла запихнуть два пальца сразу, поэтому ей пришлось носить кольцо на большом пальце — все-таки руки у Ли были очень костлявые.

— Силой, данной мне женщиной, которая закапывала покупную курицу в полиэтиленовом пакете на лужайке перед домом, я объявляю нас мужем и женой.

Мы держались за руки и прикрыли глаза на пару секунд, чтобы прочувствовать всю важность момента.

— И что теперь? — все еще не открывая глаз, спросила Ли.

— Могу я...поцеловать невесту? — прошептал я в дюйме от ее губ.

Ли раскрыла глаза, чтобы увидеть, как мое лицо приближается к ее. Она зачарованно смотрела на меня, словно была под гипнозом. Я уже почти коснулся ее губ, когда она вдруг зажмурилась и прошептала:

— Любит.

— Что? — от желания ее поцеловать мне почти хотелось рыдать.

Я не желал ее слушать, потому что чем больше движутся ее губы, тем больше мне хочется пододвинуться ближе и больше ни о чем не думать.

Ли улыбнулась и поместила между нашими лицами чашечку ромашки с единственным оставшимся на ней белым лепестком.

Она выбросила стебелек, концентрируя внимание только на оставшемся в одиночестве оторванном лепестке, зажатом у нее между пальцев.

— Любит? — спросила она, глядя мне в глаза.

— Любит, — кивнул я, накрывая ее руки своими.

Легким движением с коснулся губами внешней стороны ее сжатых ладоней. А она резко вздохнула, словно я обжег ее.

— Мы идиоты, Кайли. — тряхнула головой она, шепча. — Что мы вообще делаем?

— Не знаю. — улыбнулся я. — Давай пока просто побудем идиотами. Может, Патрик Демпси уже в пути.

— Надеюсь.

Мы так и застыли по разные стороны ограждения веранды, со сплетенными руками и прислоненными друг к другу лбами.

Она смотрела на меня, и все было по-другому. Я больше не узнавал ее взгляд, а она не узнавала мой — искала что-то прежнее за бледной радужкой глаза, но больше не видела Кайла Андерсона, которым я был для нее когда-то — того лохматого блондина из домика на дереве с трещиной на стеклах очков. Я вырос, стал совсем другим парнем. Что-то во мне умерло, растворилось. И я не драматизирую. Во всех нас каждый день что-то умирает для того, чтобы дать место чему-то новому.

Вот почему я так боялся отвести от Ли взгляд. Я не хотел, чтобы она также растворилась и исчезла, и ее заменил кто-то другой.

Столько поменялось в наших жизнях, столько вещей перевернулось с ног на голову. Но одно все еще неизменно — мы с Ли. Мы до сих пор были вместе. И я надеялся, что так будет всегда.

* * *

Саттер-Хилл не успела толком перевести дыхание после массовой запары с экзаменами, а в школу уже просочился вирус, известный как «спортивная пандемия». Эта болезнь сродни местной оспы или бубонной чумы — уносит целые поколения, помутняет разумы девяноста процентов учеников, превращая их в помешанных на баскетболе диких животных.

Ботаники прячут свои очки в футляры, театральный кружок прекрает драматические постановки, а учителя откладывают учебный план. Это как заключенный на водопое мир — все собирались на школьном стадионе, болея за «Темных лошадок», которые в кои-то веки вышли в финал сезона.

Эту болезнь не излечить, ее можно только храбро выстоять.

И я бы с радостью пересидел все это сумасшествие в каком-нибудь титановом бункере с вай-фаем, если бы не находился чуть ли не в самом его эпицентре. Вагнер поставил меня на позицию разыгрывающего защитника, хоть я и отпирался, заявляя что этим должен заниматься Молли — капитан команды.