Мы сделаны из звёзд

— Ну ты знаешь, может, он просто запихнул нас всех в черный список? Как мистер Луиз, когда я в Фейсбуке кинула ему ссылку на сайт знакомств для геев.

— Кстати, он там нашел себе замечательного бойфренда.

— Кажется, у них свадьба в январе...

Глаза подруги смешно скосились, она начала играть с рукавом моего пиджака, крутя его из стороны в сторону.

— Ты что-то там про бога говорила. — напомнил я.

— А, ну да. Ты сам рассуди, мы обращались с Иисусом, как с куском дерьма, грешили, не молились, перестали приносить в жертвы девственниц. Мы теперь в глубокой заднице, друг мой. Нас никто не любит. Мы Бангладеш.

— Бангладеш?

— Да, такое проклятое место между Индией и Бирмой, где у всяких старперов оранжевые бороды.

Я засмеялся. Меня смешила Ли. Ее тонкие, неуклюжие пальцы, пытающиеся обхватить мое запястье, которое казалось длиной радиуса Земли. Меня смешил дым, весело петляющий из конца сигареты, которую я держал между пальцев левой руки. Меня смешила жизнь, которая пару минут назад имела гораздо большее значение, чем сейчас.

Повисло молчание. А затем:

— Кайл?

— М?

— Ничего.

Мы с Ли справлялись по-особенному. Могли говорить часами, а иногда хватало всего пары взглядов, чтобы все встало на свои места. Могли смеяться до слез или истерического припадка, а могли просто молчать в тишине, которая была для нас легче воздуха.

Я поймал застывшую в воздухе маленькую ладонь Ли и заключил ее в свою, слегка сжимая. В этот момент она была для меня самым дорогим человеком на свете. Ее лицо было так близко, меня обволакивал до боли знакомый запах. Я не мог думать в этот момент. Эти таблетки действительно забрали из меня все живое, и мне нужно было действовать, чтобы что-то почувствовать.

Наклонившись к губам Ли, я осторожно поцеловал ее. Это не было похоже ни на что, ни на действие таблеток, ни на пьяный угар — это какой-то природный импульс, который невозможно объяснить. Ли застыла рядом со мной, она не отталкивала меня, позволяя мне целовать ее, но и не отвечала так, как мне бы хотелось, чтобы она ответила.

Только отстранившись, я понял, что вообще наделал.

— Черт, Ли, извини, — застонал я, откидываясь спиной на спинку дивана.

— Все в порядке, — прошептала она.

— Я все испортил. Я такой осел. — сокрушался я. — Врежь мне. Пожалуйста. Сделай хоть что-нибудь.

Мы с минуту сидели неподвижно и безмолвно, словно мир застыл, сжав нас в мертвых тисках. Ли первая набралась смелости пошевелиться. Нет, она не заехала мне по челюсти. Вместо этого она заключила мое лицо в свои ладони и посмотрела мне в глаза.

— Все нормально.

— Нет, нихрена это не нормально, — сморщился я.

— Я все понимаю. — она погладила мои щеки большими пальцами. — Но я...

— Ты заслуживаешь большего.

— Я хотела сказать, «не хочу заразиться герпесом», но да, так тоже сойдет. — она улыбнулась.

Клянусь, это была самая вымученная улыбка из всех, что я у нее когда-либо видел.

Улицы Сэинт-Палмера уже плавно начинали скрываться в тени, когда я вразвалку, спотыкаясь на каждом шагу, плелся по обочине до дороги, расплывающейся у меня перед глазами, и доканчивал бутылку виски в правой руке. Остаться ночевать у Ли я бы в любом случае не смог, во-первых, я повел себя как скотина, когда полез к ней целоваться, и во-вторых, родители у нее, как и моя тетя Лилиан, тоже давным-давно ударились в религию, а значит — место у Ли в кроватке — неподступная святыня. Подруга великодушно посадила меня на автобус (она была не в курсе, что я до этого стащил полупустой «Джеймесон» из ее заначки).

Мой отравленный всем, чем только возможно, мозг перепутал остановки, и мне, как полному кретину пришлось топать до дома пешком добрых два квартала, напевая под нос старую песню Селены Гомез.

— Кто сказал... — заплетающимся языком солировал я. — Кто сказал, что ты не идеальна...кто сказал, что ты не красивая, кто сказа-а-а-ал... — я снова отпил ирландского виски и продолжил петь дальше, на этот раз еще громче.

Пару раз рядом со мной останавливались машины, в одних сидели знакомые, которые здоровались со мной и снимали мои пьяные саркастичные ответы на камеру, в других оказывались извращенцы, которые спрашивали за какую сумму я устрою им приват-шоу. Надо сказать, один из таких типов выглядел очень даже презентабельно и предлагал такую сумму денег, что я почти согласился, пока не бросил взгляд на противоположную сторону улицы.

Вы же уже знаете, что Лилиан с придурью и верит во всякие вещи типа кармы и реинкорнации, у нее даже время от времени выявляются какие-то пантеистические взгляды на жизнь, и мне не остается ничего другого, кроме как мириться с этим.

Но Лилиан также верит в судьбу. Фатализм — ее тема: если что-то случилось — то оно должно было случиться, как предопределенная неизбежность бытия. Но Судьба — неустойчивое понятие. И Судьба — такая чертова сучка, она любит выкидывать один и тот же фокус по несколько раз. В тот день она сыграла со мной злую шутку.

Снова пьяный, я шел по Мидлтрейс в направлении своего дома, когда в паре футов от меня на дороге мелькнула знакомая ссутуленная фигура в растянутом шерстяном свитере и светлых потертых джинсах.

Мелани Дэй переходила дорогу в неположенном месте, когда из-за поворота в ее сторону на полной скорости поехала машина. На тот момент во мне сражалось две сущности — одна требовала крови и зрелищ, другая двигала меня вперед, цитируя Лилиан и ее лекции о необходимости делать добрые поступки.

Все вокруг затянуло в замедленную съемку. Тяжко вздохнув, я аккуратно поставил виски на бордюр с обещанием вернуться, закатал рукава пиджака (отглаженного, между прочим) и побежал к повесившей голову дурехе, которая не видела ничего, кроме шаркающих по асфальту носков своих кед.

За пару секунд до того, как водитель успел затормозить в том месте, где проходила Мелани, я ринулся на девушку и повалил ее на тротуар. Вы только посмотрите, каков я чертов герой.

— Итак, у тебя пункт «умереть» на повестке дня традиционно каждую среду? — буркнул я, поднимаясь с места и потирая все ушибленные при падении места. Перевязанную бинтом руку все еще саднило после избиения того придурка в школе.

Я уже собирался прожечь в Мелани дыру свирепым взглядом, пока не увидел в глазах девушки слезы.

Слезы действуют меня как антисептик на бактерии. Слезы — это всегда очень-очень плохо.

— Мелани? Эй, ты ушиблась? Что случилось? — я превращаюсь в гиперопекащую Лилиан, когда нервничаю.