Мы сделаны из звёзд

Ее голос обволакивал меня. Учитывая то, что во мне все еще была приличная доза обезболивающих... Я потерялся. Меня унесло адреналином, растворившемся в крови, мыслями, которые почти болезненно пульсировали в черепушке.

Кажется, я почувствовал какой-то толчок. Что-то внутри зашевелилось. Не так сильно, как когда я поцеловал Ли, но все же. Показалось, что какая-то часть тяжкого груза все же отпустила меня, сбросившись с восьмого этажа.

Я раскрыл глаза и задышал чаще. Мелани, стоя рядом со мной, улыбалась, пока ветер трепал ее золотые волосы.

— У меня тоже было такое выражение лица в первый раз.

Я взял ее за руку и потянул вниз. Мы сидели на крыше, освещаемые лучами яркого заката.

— Я знаю про твоего отца. — сказал я вдруг, зажигая сигарету. — Мне очень жаль.

Мелани звучно выдохнула, словно я пробил ей грудную клетку кулаком.

— Мертвец Рэй? — сказала она.

— Да.

— Мы с мамой должны были сегодня поехать к нему на могилу. Но в последний момент она соскочила. Сказала, что не может. Работа, усталость — все дежурные отмазки, которыми она прикрывается уже три года.

— Она его не любила?

Мелани покачала головой.

— Она любила его слишком сильно, чтобы смириться с его смертью. Ей проще думать, что его никогда и не было, чем признать, что его однажды просто...не стало.

— А что случилось с твоим отцом?

— Ему диагностировали шизофрению. Лечение не помогало. Однажды ночью он сбежал из дома и разбился на своей машине. А мне пришлось сменить школу и взять фамилию мамы. — коротко и лаконично рассказала она.

— Ты в порядке?

— Мне лучше.

Она не сказала «в порядке».

— Мне правда жаль, Мелани.

— Он к тому времени уже давно не был моим отцом. Боюсь, что в той аварии умер кто-то другой. Незнакомец, который провел последние несколько лет жизни в психушке. Мы с мамой похоронили его гораздо раньше, чем все остальные.

Странная эмоция промелькнула в ее взгляде. Хуже грусти, тяжелее горечи. Так она смотрела на мир, который остался далеко внизу.

Очень не хотелось портить этот момент. Но что поделать. Меня стошнило.

Примечания к главе:

(*) Госфорд-парк — исторический детектив режиссёра Роберта Олтмена, вышедший на экраны в 2001 году.

Глава 9.

Спустя пару дней, вечером я сидел в столовой. Большой обеденный стол был завален кучей конспектов и учебников, на которых восседал мой открытый ноутбук, но взглядом я сверлил не реферат по истории, а буклеты, каталоги и анкеты различных университетов, скопившиеся в нашем почтовом ящике. Я знал, что мне следовало заняться вопросом о поступлении гораздо раньше, но все же умудрился дотянуть до самой критической точки. Которая была прямо сейчас.

Я утопал в брошюрах. От маленьких вузов, находящихся неподалеку, до Нью-Йоркского университета, Колумбии, Принстона и Пенсильванского университета.

Просматривая присланные рекламки, я понимал, что в каждой из них кусочек моего потенциального будущего. Вот в этом общежитии мне, возможно, придется жить через год, вот в этом кампусе у меня могут проходить лекции, а вот эта злая старая леди может оказаться деканом моего университета.

От вереницы разноцветных бумажек у меня почти началась мигрень. Я массировал виски, когда в столовую вошла Лилиан.

— Делаешь уроки? — она погладила меня по макушке.

— Ну почти, — я указал на груду брошюр. — Мне пора определятся. Лоуренс готов покромсать меня на кусочки за то, что я в числе последних заполняю бланки на поступление.

Лилиан выдала задумчивое «хм» и резко двинулась к верхнему шкафу на кухне. Наши столовая и кухня были совмещены, поэтому тетя все еще была в поле моего зрения. Она достала с полки вино, наполнила себе полный бокал и вернулась ко мне.

— Что-то случилось? — спросил я, указывая на вино.

За бокал кьянти Лилиан берется в случаях исключительного счастья или же безмерного горя.

— Тебе обязательно поступать в колледж? — сделав пару глотков, произнесла она.

— Нет, если ты хочешь, чтобы я жил на пособие по безработице и умер от алкоголизма лет в сорок пять.

— Ты же такой умный, Кайл, чему еще тебя смогут научить? Ты умнее любого профессора Гарварда.

— Мир — странная штука, Лилиан. Для того, чтобы все поняли, какой ты умный, нужно сначала немного побыть тупым.

Я развеселился, надеясь, что Лилиан сменит свое мученическое выражение лица.

— И зачем тебе наука? Я имею в виду, ну что она тебе даст? Посмотри на своего отца, он уже седеет! А Джордано Бруно? Бедолагу сожгли за то, что он сказал, что Солнце вращается вокруг Земли. Наука до добра не доведет.

— Во-первых, папе уже под полтинник, Лилиан, ему положено седеть. Во-вторых, Джордано Бруно сказал, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот, так что хватит с тебя вина на сегодня. — я забрал бокал из ее рук. — И в-третьих, я не годен ни на что, кроме науки. — почему-то это прозвучало так, словно страдаю крайней степенью инвалидности. — Это единственное, что приносит мне радость.

Лилиан была довольна тем, что я снова сел на антидепресанты. Ей почему-то было спокойнее от осознания того, что мое душевное состояние контролируют таблетки.

Потому что лучше мириться или же бороться с моей депрессией, чем с алкоголизмом.

— Ты можешь жить здесь, со мной, — тетя пожимала плечами и нервно царапала обложку моей тетради по истории. — Твои родители способны обеспечивать нас, ты же знаешь. Тебе не нужен колледж, не нужно...уезжать от меня... — она подняла на меня свои глаза, в которых уже стояли слезы.

И тут до меня дошло.

— Лилиан, — я взял ее руку в свою, — ты же понимаешь, что я не могу остаться с тобой навечно? «Хорошая жена» скоро закончится, и у нас не останется общих тем для разговора. Мне нужно будет уехать — это решено.

Не знаю, кому больше предназначались эти слова, тете или мне.

Я посмотрел в ее светло-карие, почти золотистые глаза, надеясь увидеть в них что-то вроде понимания.

— Да, конечно, — она втянула в себя воздух. — У меня, наверно, один из этих срывов, не обращай внимания Я просто выпью ромашковый настой и пойду спать. — она попыталась улыбнуться.