На испытаниях
Шрифт:
– Мне с Теткиным надо поговорить по важному делу. Сначала - с ним, потом - с вами. Хорошо?
– Хорошо, прекрасно!
– сказал Скворцов и пошел куда-то присутствовать. Он всегда и везде присутствовал очень активно, и всегда выходило, что он всем необходим. Вот и сейчас вышло, что без него как без рук: двое перепились, надо было их транспортировать, он сразу взял все в свои руки и организовал.
А Теткин танцевал с Лидой Ромнич. Между ними шел важный разговор.
– Ну вот, Теткин, я и пригласила вас танцевать.
– Лидочка,
– Не врите, Теткин, и не меня вовсе вы любите, а Лору.
– Ну что Лора. Она, конечно, женщина, а все-таки...
– Она вас любит.
– Знаю. Вы думаете, я не ценю? Я даже сам ее люблю" честное слово. Я это только недавно выяснил. Определенно люблю.
– Ну, Теткин, как это мило! И очень облегчает мою задачу. Вам просто необходимо жениться. Годы идут, вот вы уже облысели, а дальше еще хуже будет: старость, болезни.
– Я еще не совсем облысел, - обиделся Теткин.
– Это у меня так, проплешина.
– Не проплешина, а переплешина. Простите, Теткин, я нечаянно. Важно то, что вы один, всегда один. Некому о вас позаботиться. Смотрите, вот и рубашка на вас грязная.
– Правда, Лидочка, правда, умница. Я и сам об этом начал задумываться.
– Вот видите! А тут рядом с вами будет верный, любящий человек. Жена. Лору я знаю, она очень хорошая.
– Разве я спорю?
– Тогда в чем дело?
– Мать она. Двое детей.
– Так это же отлично: двое детей! Когда еще вы своих вырастите, а тут все готово, двое, да еще какие прелестные: Маша и Миша. Как мячики.
– А вы их знаете?
– Нет, представляю себе.
– И верно, прелестные, - согласился Теткин.
– Молодец!
– обрадовалась Лида.
– Все так хорошо устраивается! Вы женитесь...
– А что? И женюсь. Факт, женюсь.
– Ладно, по рукам. А теперь, не теряя времени, давайте к ней и...
– Сделать предложение?
– по-овечьи покорно спросил Теткин.
– Вот именно.
– Ну, ладно, так и быть. Благословите меня, Лидочка, и я пойду. Руку дайте на счастье.
Они остановились среди танцующих. Лида дала ему руку, он долго с этой рукой возился - гладил, целовал, а потом вздохнул на всю ночь:
– Прощай, молодость! А все-таки страшновато... Вот если бы вы... Вам бы я руками и ногами предложение сделал.
– Теткин, обо мне нету речи. И вообще я замужем. К тому же я вас не люблю, а Лора любит. Это тоже важно.
– Что верно, то верно, - сказал Теткин и пошел делать предложение.
Лора сидела с Томкой на диване. Увидев Теткина, она засветилась как розовый фонарь. Томка понимающе блеснула глазами, встала и ушла. Теткин сел на диван и сразу же положил голову к Лоре на колени.
"Только бы не заснул", - думала Лида. К ней подошел Скворцов.
– Я вижу, операция Теткин - Лора развивается успешно.
– Ой, не сглазьте, я так волнуюсь. Он мне обещал сейчас же сделать предложение. Как вы думаете: сделает?
– Не знаю...
–
Вот и я беспокоюсь ужасно.– Будь что будет. Пойдемте танцевать.
– Знаете, душно. Я уже с Теткиным уморилась, я ведь неважно танцую и не очень это люблю.
– Тогда пойдемте на улицу, там сейчас здоровая луна.
Он взял ее за руку и повел к выходу. В сенях они переступили через чьи-то ноги, вышли на крыльцо. Луна светила ярким, белым, великолепным светом. И вся ночь была великолепна - высокая, глазастая, бархатная. Каждая соломинка бросала отдельную тень. В окнах, за занавесками, в мутном тюлевом тумане пошатывались танцующие фигуры. Где-то в этом тумане, возможно, Теткин делал Лоре предложение...
– Хорошо бы!
– сказала Лида.
– Лучше Лоры ему не найти.
– В этих делах, знаете, решает не "лучше" и "хуже".
– А что решает в этих делах?
– Черт его знает. Но только не разум. Самый умный человек в любви дурак дураком.
– И вы?
– Отчаянный дурак. Но я и вообще-то не очень умен.
– А вас многие считают умным.
– Просто умею притворяться.
– Разве можно притворяться умным? Все равно что притвориться красивым.
– Многие женщины притворяются.
– А знаете, я что хотела у вас спросить... Генерал Сиверс, он что всегда... такой?
– Всегда. А разве вы его не знаете?
– Нет, только по книгам. Классик. Я даже вообще, к стыду своему, думала, что он уже умер.
– Нет, как видите - в высшей степени жив. Даже поразительно. Ничего не боится. И как это ему с рук сходит? Другому бы за десятую долю... А почему вы спросили?
Лида промолчала.
– Луна-то какая, - сказал Скворцов.
– Великая.
– А все-таки вы что-то хотели еще сказать про Сиверса.
– Да нет... Просто мне пришло в голову - наверно, глупость... Вот вы говорите: ничего не боится. А может быть, он тоже боится где-то глубоко внутри, но не позволяет себе - понимаете? Я как-то глупо говорю, не умею выразить.
– Нет-нет, говорите.
– Отсюда, может быть, и все странности его, клоунада какая-то. Ведь человек не может в себе что-то разрушить - даже страх, - не повредив себя самого... Нет, это все вздор. Я вообще в людях плохо разбираюсь.
– Напротив, очень даже хорошо разбираетесь, и я очень рад, честное слово, я о ваших словах буду думать. Давайте пройдемся по улице, вы будете говорить, а я - думать.
– Нет, знаете, я очень волнуюсь. Пойдемте в дом, посмотрим, как Лора?
Душный, прокуренный воздух обступил их как нечто жидкое. На диване сидела Лора со счастливым и перевернутым лицом. Положив голову ей на колени, младенческим сном спал Теткин. Лида подошла:
– Ну как?
– Предложение сделал, ну буквально руки и сердца. Говорит, лучше тебя не найду. Такая преданная, и двое детей готовых. Маша и Миша, как мячики. Значит, будет он их любить. Так меня растрогал своим отношением, прямо до глубины.