Начало траектории

Глава 30 Перекрестки

Начало нового года не принесло привычной передышки. Август встретил январь с таким уровнем нагрузки, что даже короткий сон стал редкостью. Информация приходила волнами: отчёты, предложения, сигналы от аналитиков, графики, за которыми нужно было не просто следить, а видеть тренды, улавливать ритмы. Fortinbras стремительно рос. Это уже был не клуб — это была система, которая жила своей жизнью, но всё ещё нуждалась в направлении.

Рост интереса был ожидаем, но темпы… Они превзошли самые смелые расчёты. В ICQ-переписках начали мелькать предложения от людей, о которых раньше говорили шёпотом. Представители старых капиталов, бизнес-группы из Польши, Чехии, Венгрии. Клуб становился узнаваемым. Его отчёты стали утекать за пределы закрытых каналов, и даже неофициальные переводы публикаций Саввы появлялись в нишевых финансовых блогах.

Савва держался спокойно. Он встречался с банкирами, представителями фондов, предпринимателями. Всегда говорил одно и то же: он представляет аналитическую платформу, построенную на внутреннем доверии и анонимности. Он не мог назвать имён. Но он мог показать цифры. И этого было достаточно.

Август, наблюдая за этим, понял: пора усилить защиту. Он не боялся конкретных угроз — он опасался хаоса. Слишком быстрый рост, слишком много точек входа. Он начал с простого: разделил Fortinbras на сектора, каждый из которых получил собственные каналы связи, доступ и протоколы. Аналитики не знали клиентов, клиенты не знали поставщиков решений, а кураторы проектов отвечали только за свои ячейки. Вся система стала многослойной, как зашифрованная архитектура.

Савва предложил создать внутреннюю службу безопасности — «серую команду». Не охрану, а фильтр. Людей, которые могли бы вовремя распознать нестабильность, конфликты интересов, попытки давления. Август одобрил, но добавил: для этой роли нужен не просто исполнитель, а стратег, знающий систему изнутри.

Через пару дней Савва привёл человека — Михаила Лазаревича, бывшего следователя Генеральной прокуратуры, ушедшего на пенсию, но сохранившего связи во всех нужных органах. Умный, ироничный, спокойный. Он говорил мало, но каждое его слово ощущалось как диагноз. Август слушал внимательно, и после двадцати минут общения сказал: «Нам по пути».

Михаил Лазаревич стал координатором «серой команды». Он начал с методичной реорганизации: установил протоколы сбора информации, уровни доступа, внутреннюю фильтрацию, создал независимую верификационную линию. Он сразу попросил в команду Мозоля, после того как Август про него рассказал. «Парень — зверь в поле, ему нужно дать зубы и мозг. Я научу. Он будет моими глазами на улице». Август согласился. Мозоль не возражал. Он почувствовал, что может стать кем-то большим, чем просто силовой куратор. Так в Fortinbras появилась пара, которую вскоре начали называть «сталь и улица» — Лазаревич и Мозоль.

В феврале появился первый серьёзный вызов. Один из инвесторов из Киева — человек с серьёзными связями в муниципалитетах — прислал через посредников предложение: частичный доступ к инвестиционному пулу Fortinbras, возможность получить резидентский статус в клубе, прямой доступ к аналитике. Август отказал. Вежливо. Но очень чётко. Спустя неделю к одному из координаторов на местах пришли люди, якобы «из органов», с вопросами о налогах и происхождении товара. Они ушли ни с чем, но сигнал был однозначен: кто-то начал искать рычаги давления.

После этого Савва усилил протоколы: данные стали передаваться через внутренние шлюзы, а настоящие инвесторы всё чаще начали пользоваться услугами доверенных лиц — «прокси-членов». Это создавало больше бюрократии, но делало невозможным прямое давление. Fortinbras замкнулся. Но при этом стал сильнее.

Одновременно трансформировался сам Клуб. Он уже не был просто закрытым обществом инвесторов. Он становился платформой — с кодексом, внутренней иерархией, логикой ответственности. Новые участники проходили через многоступенчатую проверку, а старые начинали формировать свои локальные инициативы, которые всё равно оставались под контролем аналитического центра. Fortinbras превращался в интеллектуальный орден для капитала нового поколения. И с такими человеческими активами они начинали влиять на все сферы экономики страны.

В этот же период Август поручил Савве найти и организовать перевод всех членов ядра в лучшие частные школы — с усиленной программой, преподавателями из числа лучших педагогов города. Дополнительно он запросил подбор частных наставников по ключевым направлениям: бухгалтерия, экономика, право, психология управления, этика делового общения. Всё это должно было подготовить ребят не только к следующему этапу жизни, но и к управлению реальными активами, которые уже были на их счетах. Он не называл это обучением. Он называл это — передачей инструментов выживания в сложной архитектуре будущего.

Параллельно шли переговоры по заграничным структурам. Канадская компания Августа, через которую аккумулировались основные активы, начала оформляться в полноценную управляющую структуру. Савва вёл линии в Эстонии и Ирландии. Первые юридические консультации показали, что можно создать офшорные инструменты нового поколения — со встроенной системой отчётности и гибкой защитой.

Часть участников Клуба предложили создать отдельный венчурный фонд. Август согласился — с условием, что 51% будет у Fortinbras. Так родился Fortinbras Capital Seed — инвестиционная платформа для ранних вложений. К марту в её портфеле было 6 активных проектов в сфере автоматизации B2B и 11 стартапов из стран СНГ, в том числе один, связанный с разработкой CRM-систем для логистики.

Жизнь родителей Августа за последние месяцы изменилась кардинально. Без резких жестов и слов, но с ощущением стабильности, которую они не испытывали годами. Дядя Вася регулярно переводил часть прибыли на их счёт — объясняя это как поддержку за мудрость и воспитание племянника. Мать, не задавая лишних вопросов, почувствовала, что может наконец расслабиться: она купила новое пальто, провела полноценный ремонт кухни, а потом и всей квартиры. Стены засияли свежей краской, заменили мебель, купили современную бытовую технику.

Отец стал чаще улыбаться. Его разговоры теперь не крутились только вокруг цен на бензин и недовольства работой. Он начал обсуждать с Васей выгодные курсы валют, читал финансовые газеты, спрашивал совета, где лучше открыть вклад. Вместе они съездили на дачный массив под Харьковом и выбрали небольшой, но уютный участок с домиком. Сделку оформили быстро, и за пару недель начали ремонт — на деньги, выделенные Васей.

Даже о машине впервые заговорили всерьёз: отец подбирал варианты, а дядя Вася пообещал помочь с частью суммы. Август наблюдал за всем этим с лёгкой, тёплой отстранённостью. Он не участвовал напрямую, но чувствовал, как его действия создают для близких то, чего им всегда не хватало — уверенность в завтрашнем дне.

Но именно в эти недели Август впервые ясно почувствовал, что оказался на перекрёстке. Мир, в котором он действовал, уже не был просто миром подростковых амбиций и тайных вложений. Всё, что он создал, оброс масштабом, связями, обязательствами. За ним начали следить — не глазами, а действиями. Его решения влияли на десятки жизней. Он уже не просто предугадывал рынок. Он формировал его.

На этом перекрёстке было два пути. Один — остаться в тени, сохранить легенду и управлять из глубины, наращивая имперскую сеть, как архитектор новой системы. Второй — рискнуть, выйти на свет, стать публичным гением, тем самым мальчиком, которого все захотят увидеть и использовать. Август уже знал свой выбор. Он выбрал первое. Потому что только в тени можно строить структуру, способную пережить время.