Начало траектории

В то время, когда рынок пытался понять, где дно, Август уже готовился к следующей вершине. И теперь пришло время реинвестиций — хладнокровных, выверенных, точных. Он знал, куда смотреть.

Новые направления, в которые он вкладывался, не были случайными.

В краткосрочной перспективе, до конца 2001 года, Август планировал максимально нарастить долю в технологических компаниях второго эшелона, которые должны были вырасти на фоне восстановления рынка. Его цель — зафиксировать прибыль на волне послекризисного роста и вложиться в более стабильные отрасли: логистику, финтех и рынок недвижимости в Восточной Европе. Особый акцент он делал на агропромышленные комплексы в Украине, прогнозируя рост интереса к экспорту зерна и масличных культур. Через офшор он готовил сделки по выкупу земли и перерабатывающих мощностей, пока это ещё не стало мейнстримом.

Среднесрочная стратегия (до 2004 года) была куда амбициознее. Август хотел создать инвестиционную экосистему, способную работать автономно: аналитический центр, фонд управления активами и сеть локальных представительств в Европе. Клуб должен был трансформироваться в закрытую элиту инвесторов, бизнесменов и технократов, влияющих на развитие экономик своих стран. Он начал составлять список фигур, которые могли бы усилить это сообщество: влиятельные банкиры из Латвии, промышленники из Казахстана, технопредприниматели из Москвы, политические советники из Молдовы и Грузии. Он не хотел революций. Он строил сеть.

Савва был против вовлечения высокопрофильных лиц, но Август объяснил: «Это не для рекламы. Это для будущего. Если мы не создадим круг своих — нас поглотят чужие».

Затем он разложил на столе карту постсоветского пространства и мира, и начал набрасывать имена. В Прибалтике — молодой банкир Илмарс Дрейманис, незаметный на фоне международных игроков, но с тесными связями в Латвийском Центробанке. В Казахстане — Тимур Айтбаев, владелец перерабатывающего комбината, который уже тогда готовился масштабировать бизнес на экспорт. В Москве — программист и криптограф Алексей Немчинов, публиковавший резонансные материалы о будущем безопасности данных. В Грузии — Теймураз Барамидзе, политический советник и стратег, которого Август знал из интервью с BBC. В Молдове — экономист Ион Шербан, автор модели теневой трансформации сельскохозяйственного сектора. В Украине — малоизвестный на тот момент Игорь Паламарчук, начинающий реформатор в министерстве экономики, который выступал за прозрачность внешней торговли и новые методы налогового учёта.

Дальше — Европа и США. В Лондоне — Джулиан Сандерс, экономист нового поколения, писавший про необходимость гибридных инвестиционных стратегий. В Берлине — Ларс Мейер, консультант по финансовым стартапам, близкий к кругам ранних разработчиков банковских API. В Калифорнии — невзрачный парень по имени Питер Тиль, начинающий венчурный аналитик, который вскоре запустит свой фонд. Там же — студент и программист Марк Андриссен, чьи идеи о цифровой дистрибуции уже будоражили круги стартаперов.

Август отметил также Крису Хатчерсона из Остина — разработчика алгоритмов для финтех-решений, и Юджина Кана из Торонто — раннего энтузиаста блокчейна и децентрализованных сетей. Эти люди пока ничего не значили, но Август знал — их звёздный час наступит в ближайшие 5–10 лет.

Он собирался пригласить их в закрытую ветку клуба — не для пиара, а для формирования архитектуры будущего влияния.

— Мы их пригласим не сразу, — сказал Август. — Сначала создадим фонд развития. Потом предложим каждому из них участие в клубе. На условиях равенства. Без пафоса. Только с пользой. Если они откажутся — мы ничего не теряем. Если согласятся — мы получим ключ к региональному влиянию.

Савва молчал долго, а потом кивнул:

— Тогда я займусь контактами. По всем. Начнём с Латвии.

Они поняли друг друга без лишних слов. Это был не просто клуб. Это становилась сеть. Сеть будущего.

Параллельно реформировалась структура бизнеса в Украине. Частные предприятия, оформленные на доверенных лиц, уже не выглядели кустарной схемой. Они становились частью зрелой системы. Была зарегистрирована управляющая компания. Назначен директор. Расширен штат бухгалтеров. Импорт из Китая и Индии шёл непрерывным потоком: от техники до компонентов.

Открылись перевалочные базы — в Мукачево и Черновцах. Доход только от украинского бизнеса к маю достигал 400 тысяч долларов в месяц. При этом Август принципиально не выводил оттуда прибыль — все средства он направлял в реинвестирование: развитие инфраструктурных узлов, модернизацию логистических цепочек, строительство складов и закупку транспорта. Он начал активное вхождение в аграрный сектор — закупка перерабатывающих мощностей, земли в Черкасской и Полтавской области, формирование вертикально интегрированной цепочки от поля до поставки.

Также он осторожно входил в газовый сектор: создавал прокси-структуры, через которые можно было бы в будущем участвовать в контрактах на транспортировку и распределение газа в восточной части Украины и Молдовы. Его долгосрочная цель была амбициозна — контролировать логистику и поставки от Парижа до Пекина. Украина при этом становилась краеугольным камнем всей архитектуры: не просто как рынок, а как сердце транзитного пути между Европой и Азией. С каждым вложением он приближался к превращению страны в экономический узел, управляемый им из тени.

На встрече с «ядром» Август впервые озвучил им цифры их сбережений:

— Лёша: сто восемьдесят тысяч долларов в активах, — Вика: сто сорок пять, — Андрей: сто тридцать, — Мозоль — чуть больше ста двадцати.

Он внимательно посмотрел на каждого:

— Хотите забрать? Или продолжим играть в долгую?

— Даже не обсуждается, — отозвался Лёша. — Но хотелось бы понять, как всё будет дальше. Мы уже не просто дети в подвале.

— А ещё — родители, — добавила Вика с тёплой улыбкой. — У них жизнь изменилась. Мы больше не живём от зарплаты до зарплаты. Мама с папой полностью отремонтировали квартиру, купили пусть и подержанную, но свою машину. Сейчас они всерьёз обсуждают открытие мини-пекарни. Спрашивают у меня совета, как с инвестором. Папа даже хочет поговорить с дядей Витей — узнать, какие документы нужны, как лучше оформить, не налететь на налоги.

— Передай, пусть приходят, — кивнул Август. — Мы найдём им достойное место в структуре. Зарплата — выше, чем средняя по городу. Главное — лояльность и готовность развиваться.

— У меня мама заплакала, когда я сказал, что у нас есть деньги на её операцию, — негромко сказал Андрей. — Она не спрашивала, откуда. Просто обняла и сказала, что я вырос. А потом ещё неделю гладила мои рубашки, будто я министр какой-то.

— Мои родители думали, что я что-то украл, — усмехнулся Лёша. — Серьёзно. Потом мы сели с дядей Витей, всё разложили. Он их убедил, и теперь они говорят, что им не по себе, что сын в бизнесе, а они без дела. Говорят, хотят быть полезными.

— Пусть будут, — сказал Август. — Через неделю мы запускаем новый логистический блок. Там нужны надёжные руки и головы. Оформим официально. Это будет их шанс расти рядом с вами.

Мозоль шагнул вперёд, держась чуть увереннее, чем раньше:

— Я, может, не такой умный, как вы все, но я научился договариваться. Без крика. Без угроз. Я теперь слушаю. Читаю. Учусь. У нас был конфликт с поставщиками в Жмеринке, я решил всё за полчаса — так, что они теперь нас уважают. Это ты, Август, во мне что-то включил. Я не хочу возвращаться назад.

Он замолчал на мгновение, потом добавил чуть тише:

— Мой наставник, Валентин Петрович, говорит: «Сила — не в кулаке. Сила — в умении быть нужным». Он не просто показал мне, как работает структура, он научил меня видеть, где риски, где возможности. Он говорил, что не все из тех, кто носит погоны — враги. Иногда они просто инструменты. Главное — как и для чего ты их используешь.

Август кивнул:

— Это очень точное наблюдение. Мы не воюем с системами. Мы учимся с ними сосуществовать. И если ты научился видеть силу там, где другие видят угрозу — ты уже на шаг впереди.