Надо помочь Ральфу

Максим не верил политологам в своем мире, не поверил в их предсказание, и в параллельном.

– Кстати, а почему такое странное название поселения: Рыжие Лудики?

– Х-м-м…– Эмилий улыбнулся, – это уже не канцелярия, это народ придумал. У них, в поселении, добрая половина обитателей – рыжие. Как их еще называть…

– А вторая половина? – не смог не полюбопытствовать Максим.

– Вторая половина – неизвестно. Это дети младшего возраста и для того, чтобы определить цвет волос, всех сорванцов, их надо помыть. А этим никто заниматься не желает. Бестолковое дело: полдня, и ребенок опять чумазый. Подождем, пока подрастут. Но если о главном, что тебя интересует, то в поселении сейчас живут только женщины и дети. Никакой помощи их светлости они оказать не сумеют.

– Что представляют Большие Жужжалы, и почему поселение так странно называется?

Там две крупные ткацкие мастерские. Они работают по двадцать часов в сутки. Когда ни подойдешь – жужжат. Были просто Жужжалы, так недалеко, в другом поселении, тоже поставили ткацкую мастерскую. Тогда Жужжалы переименовали в Большие Жужжалы, а второй поселок назвали Малые Жужжалы.

– А эти? – поинтересовался Максим. – Эти могут, скажем, на недельку перестать жужжать и прийти на помощь их светлости?

– Перестать жужжать могут, а прийти на помощь не могут. Все жители Жужжал – пацифисты, их и уговаривать нет смысла.

– Драконы?

– Нет, люди. Но тоже упрямые: против войн, против применения силы, против применения оружия.

– А, если, скажем, применить силу против них?

– Вот этого делать не следует. У них градус терпения низкий. Потерпят, потерпят, потом лезут в чулан за мечами и дубинами. Но если их не трогать, эти ткачи, ни на шаг не отступят от семи заповедей пацифиста.

– У нас это называется «Вооруженный нейтралитет», – сообщил Максим. – Эмилий, один нескромный вопрос. Можно?

– Нескромный, это какой?

– Как тебе объяснить, – Максим задумался… – Ну, скажем так: чтобы ты не рассердился.

– Спрашивай.

– Если тебя обидеть, ты тоже за дубину возьмешься?

– Вот ты о чем… Нет, я не возьмусь. В системе моих мировоззрений, и мировоззрений жителей Жужжал, имеется одна небольшая, но существенная разница. Они официальные, зарегистрированные в местном управлении бытовые пацифисты. Вступали в члены, зарегистрировались, ходят на собрания, числятся в каких-то списках. Выбирают друг друга куда-то. Но имеют право, если очень захочется, выйти ненадолго из своего пацифистского состояния. Потом опять входят. Это тоже одно из преимуществ нашей широкой демократии. А я идейный, нигде не числюсь. Просто пацифист.

– Понятно. Значит, одним не хочется, другим некогда, третьим идеология не позволяет… кто же тогда у вас воюет, если надо герцогство защитить.

– Как кто, бароны. Если они воевать не станут, всем их баронским делам и привилегиям крышка. Они для того и набирают себе дружины. Бароны за герцога держатся. Конечно, иногда, бывает, какой-нибудь из них возомнит о себе и устраивает мятеж. Хочет отделиться, или власть захватить. Тогда все остальные на него набрасываются. И успокаивают. Или изгоняют. Возводят в баронство наследника.

– И все?

– Как все?! А гвардия… Ей за это платят. Награды вручают. Форма красивая. Куда ей деваться, приходится воевать. Ну и, конечно, ополчение. Когда кто-нибудь обидит народные массы, или слишком сильно их прижмет, они за дубины берутся. Тогда уж – все, туши свечи… К примеру, болельщиков лишили футбола. А они, как раз – часть народных масс. Можно, даже, сказать: активная часть. Так их теперь не удержишь… Они, когда доберутся до Шкварцебрандуса, повыдергают все что у того есть. Еще есть поселения типа Скачищи… Там совершенно другие проблемы.

– Скучище? – переспросил Максим, ему показалось, что он плохо расслышал.

– Нет, Скачищи.

– Этих почему так назвали?

– Не знаю. Старое поселение. И название старинное, странное, не знаю откуда оно произошло. Но не в этом сейчас дело. Видишь ли, жители в этих Скачищах очень интересные…

А чем интересны жители в Скачищах, Максим так и не узнал. Потому что Эмилий неожиданно замолчал, застыл и насторожился…

– Это еще что такое? – вполголоса спросил он.

– Что?

– Кричат, грозятся и даже произносят некоторые ненормативные слова. Ты что, не слышишь?

– Не слышу.

– У вас, у людей, недостаточно хороший слух. Там определенно намечаются агрессивные действия. А, может быть, даже, некоторые подобные действия уже и происходят. – Эмилий показал лапкой в сторону, где, по его мнению, кричали. – Недалеко, но отсюда трудно разобрать подробности. Пройдем немного вперед, – решил он, – только осторожно. Иди за мной.

Они прошли метров полсотни. Теперь и Максим услышал невдалеке голоса. Разговор, на повышенных тонах.

– Чувствую – это хаврюги вышли на охоту, – Эмилий поморщился, он надеялся добраться до эльфов, избегнув неприятных встреч.

– Напоролись все-таки, – Максим тоже остановился.

– Именно напоролись. Там происходит серьезный конфликт. Они на кого-то напали. Помнишь, их светлость герцог Ральф говорили, что хаврюги, по приказу Шкварцебрандуса, хватают мирных путников и насильно уводят их к Черной башне.

– Посмотрим, – предложил Максим.

– Думаю, нам не следует отвлекаться, – возразил дракон. – У них свои дела, у нас свои.

– Это я помню, – не стал спорить Максим. – Но хоть одним глазом глянуть надо. Хоть пару минут. Может там что-то важное, – Максиму просто хотелось посмотреть на этих странных хаврюг, на людей, у которых есть хвосты.

– Максим, нам нельзя, ни во что, ввязываться. Мы не можем нарушить указание их светлости.

Максим прислушался. Шум, там, на верху, усиливался. То ли хаврюги с кем-то дрались, то ли между собой рассорились. От хаврюг, в равной степени, можно было ожидать и то, и другое.

– Мы и не станем нарушать. Но, возможно, там происходит что-то серьезное. А информация о каждом событии, в период конфликта, это тоже оружие, – напомнил Максим дракону. – Мы просто издали глянем. Посмотрим, что там делается, и немного послушаем. Если там происходит что-то важное, доложим герцогу. Думаю, его светлость будет доволен.

Это звучало разумно и убедительно. Против такого возразить Эмилий не мог. Тем более – ему и самому хотелось узнать, что твориться там, наверху.

– Если только посмотрим… – осторожно согласился он. – Посмотрим и сразу, не задерживаясь, в путь. Этот овраг выходит к роще. Хаврюги нас не заметят.