Надо помочь Ральфу

Максим в два шага оказался возле галима, который от оплеухи опомниться еще не успел и поэтому задумчиво лежал на травке, пытаясь сообразить, что это сейчас с ним такое неожиданное и неприятное произошло, и почему это произошло. Максим подхватил амбала за ногу и за плечо, поднял и бросил навстречу набегающим: замполиту и не отстающему от него активисту. Ни в герцогстве, ни у кочевников, это не было принято: бросаться галимами, или какими-нибудь другими личностями, но остановить грозно размахивающих дубинами и агрессивно настроенных противников надо было непременно. А под рукой у Максима только Гвидлий и оказался. Да и времени не было, чтобы задумываться над тем, не пострадает ли живописный пейзаж, на халате галима, или искать что-то другое. Просто ничего лучшего Максим придумать в этот момент не смог. А галим был увесистым, килограммов под сотню, наверняка. Эффект получился достаточно убедительным. Замполит и активист приближались быстро и целеустремленно: они хотели выручить Гвидлия, и отомстить за него. Максим тоже бросил галима довольно резко. Встречные скорости, как известно, не складываются. Это в нашем мире, где процветают различные науки. А в параллельном мире, с науками было слабовато и встречные скорости основательно друг друга дополнили. Набегающих кодьяр как бревном приложило. Но только двух. Они и рухнули, ни один и пискнуть не успел. А «шкаф» несколько отставал и его галимским центнером не зацепило.

Когда пали замполит и сопровождающий его шустряк, этот активист не оторопел, не решил, что надо поворачивать, и убегать от чудовища, бросающегося галимами. И были у него, для этого, достаточно серьезные основания. Он и сам мог служить образцом для устрашения. Росточком, пожалуй, не на много выше Максима, зато шириной, как уже было сказано – двухстворчатый дубовый шкаф. И этот широченный шкаф, на массивных ногах-тумбах, неумолимо надвигался на Максима угрожая раздавить парня. Да еще и здоровенной дубиной размахивал.

Максим с благодарностью вспомнил занудливого дона Педро Педровича и зал, где они изучали искусство самообороны мозамбикских охотников за зебрами. Он пригнулся и принял позу рассерженного самца антилопы гну, защищающего свое стадо. Подождал, когда противник приблизиться на подходящую дистанцию, затем подпрыгнул и ударил передними копытами, (за отсутствием копыт – пятками ног) в грудь, набегающему «шкафу-хищнику», агрессивно размахивающему дубиной. Конечно, Максиму, в этом упражнении, было весьма далеко до настоящего, хорошо освоившего этот классический прием, самца гну. За такой неквалифицированный удар, дон Педро Педрович заставил бы липового антилопа принять стойку хромой черепахи и проковылять не меньше десятка кругов вокруг площадки для тренировок.

Пятками в грудь, набегающему на него активисту, Максим, естественно, не попал. Но это, может быть, оказалось и к лучшему. Потому что угодил он «двустворчатому шкафу» в солнечное сплетение. И этим неграмотным, дилетантским ударом полностью сокрушил врага. Ведь опять «встречные скорости» и никакой подушки безопасности. Ноги-тумбы у «шкафа» подкосились, он сложился вдвое (оказалось, что такое явление в природе вполне может произойти), и рухнул, невдалеке от своих боевых товарищей.

Такая вот сложилась обстановочка. Гвидлий Умный, и трое самых активных, которые попытались напасть на Максима, лежали, и в ближайшее время были не в состоянии проявить свои воинские доблести. Их товарищи от подобного неожиданного поворота событий впали в ступор: растерялись и застыли, выпучив глаза. А Эмилий действиями Максима был вполне удовлетворен и пришел в уверенность, что их встреча с агрессивными кочевниками закончится благополучно. Максим неторопливо и внимательно разглядывал остальных кодьяр: прикинул, что если контакт с галимом и теперь не состоится, то от его подчиненных, вполне можно будет узнать, что делается в стане мятежного Шкварца.

Первыми очухались гномы.

– Оле! Оле! Оле! – заорал Гарнет Меткий и поднял блестящую секиру. – Мак-сим! Мак-сим! Бей по воротам!

– Мак-сим! Мак-сим! – поддержал его юниор, и тоже помахал секирой. – Оле! Оле! Оле! «Рудокоп» победит!

Окружающие гномов кодьяры не поняли, о чем орут гномы. И не удивительно. Они не были болельщиками. Они, вообще, ничего не знали о футболе и, конечно же, не могли знать о том, что именно Максим научил жителей Гезерского герцогства этой замечательной игре и поэтому пользовался у населения всеобщей любовью и авторитетом. Такими, вот, они были темными и далекими даже от средневековой культуры, эти пришлые кочевники, со своим родоплеменным устройством и жизнью по понятиям. Но из ступора стали постепенно выходить.

– Что делать будем, брахата? – спросил один.

Конечно, надо было, прежде всего, выручить атамана. Галимов не бросают. Потом захомутать этих двух «пацифистов», врезать им, как следует и гнать бегом, вместе с гномами, к Шкварцебрандусу. А как их хомутать?! Четверо хомутателей уже лежат. Среди них сам галим, и замполит. Да и упрямые гномы, что размахивают блестящими секирами, тоже не подарочек.

– Надо делать ноги, брахатату… – нашел выход из сложного положения второй кодьяр, недостаточно сознательный, а может быть, просто наиболее сообразительный и предусмотрительный.

– Но Гвидлий? Надо галима выручать, – не согласился с ним третий. Этот был морально устойчивым.

– Зверюга нам попался, брахата! – здраво оценил обстановку четвертый (реалист). – Злой, как кудлатый скрейг! Брахатата! Всех завалит… Нельзя же так, галимом бросается, – пожаловался он.

А чего жаловаться? И, главное, кому жаловаться?! Сами и нарвались. Вот и получили подарочек. Теперь им ясно, что Зверюга попался. И вообще – брахатата-брахата, кажется, вся телега рассыпается! Четверых уже завалил и остальных завалить может. Играючи. Никого не боится. Прыгает и ногами дерется, как ошалевший жеребец, без всяких правил. Вообще-то, и сами кодьяры в драках никаких особых правил не придерживались. Но не прыгают же, и ногами под дых не бьют. И уж швыряться галимом никому в голову не приходило. До такого ни один кодьяр еще и не додумался. А о том, что Зверюга потом с ними сделать может, даже подумать не хотелось. Да и, вообще, кодьярам просто не нравилось, если их били. За это даже кочевников не осудишь. Такое никому не нравится. Брахатата-брахата!

– Надо выручать галима? – опять встрял третий, морально устойчивый. Он был убежденным патриотом клана, патриотом отряда и вообще патриотом.

– Как его выручишь? – вмешался четвертый, который, к этому времени, тоже вышел из ступора. – Этот всех положит. Брахата! Не-е-е, лезть на него нельзя. Надо двигать к Шкварцебрандусу и все рассказать. Волшебник может даже такого Зверюга в пыль развеять или превратить в старую жабу. Он и галима выручит.

– Нам уходить отсюда без галима нельзя, – напомнил пятый. Возможно, он был в этом отряде самым разумным. – На нас все плевать станут, – с тоской в голосе напомнил он. – Брахатата!

Был у кодьяр такой варварский обычай. Кочевники, они не имели, ни своего государства, ни законов, ни уголовного кодекса. Шебуршились, не торопясь, где-то в районе Понятий, на уровне родоплеменного общества. Жили, как могли, в основном, как уже было сказано, по Понятиям. А преступность, естественно, имелась, и с ней приходилось бороться. Потому что, как известно, рост преступности сдерживать можно только неотвратимостью наказания. И это на уровне всех цивилизаций, без исключения. А как накажешь нарушителя, если специальных правоохранительных органов нет, КПЗ нет, и тюрем нет. Нет исправительных лагерей, колоний-поселений и даже пресловутой «химии». Какая может быть «химия» при первобытных общинах? Там даже такой науки не существовало. Пытались сечь преступников розгами, не помогало. Начали бить толстыми палками – тоже никакого толка. Тогда умудренные жизненным опытам аксакалы и предложили: ввести в Понятия такое наказание, как «Интенсивное и презрительное оплевывание нарушителя». Нашлись, конечно, противники, которые возражали: «Оплевывание приводит, мол, к моральному унижению, а это нарушает свободу личности и не толерантно, по отношению к преступникам, которые тоже равноправные граждане и должны пользоваться всеми правами». Но если слушать профессиональных борцов за свободу личности и упорных защитников равноправия, то авторитетные аксакалы, ни одного Понятия утвердить не смогут. А с преступностью бороться как-то надо было, надоели всем бессовестные нарушители. Так что «Понятие об Оплевывании» ввели, можно сказать, «со второго чтения». Теперь все происходило приблизительно так. Утром просыпается правонарушитель, выходит из своей кибитки, чтобы подышать свежим воздухом, или вылезает из-под телеги, под которой ему пришлось ночевать, или, скажем, в хорошем настроении возвращается из гостей, где неплохо провел время… И первый же встречный, вне зависимости от того, родственник он, какое-нибудь местное начальство, совершенно посторонний, незнакомый человек, или, даже «крыша» этого кодьяра, непременно должен на преступника плюнуть. Это понятие идет на уровне долга. Второй встречный делает то же самое. И так весь день. Каждый, кто встречался с преступником, каждый раз. Такой способ публичного оплевывания оказался для кочевников, весьма действенным. Правонарушения у кодьяр стали очень редкими. Даже правозащитники стали вести себя намного тише…

– Побьет нас Зверюга, брахата… – с достаточной грустью сообщил пятый.

– Если бросим галима, нас всех, брахатата, безжалостно оплюют, – по тоскливому тону шестого, чувствовалось, что ему очень не хотелось быть субъектом оплевывания.

Седьмой ничего не сказал, седьмой все еще пребывал в ступоре. А у шестерых, которые высказались, мнения разошлись. Они еще порассуждали бы, поспорили бы. Потому что, с одной стороны, и верно, на Зверюгу нарвались и он всех, без разбора, запросто, метелит. И ноги у него – как копыта: раз врежет, и кранты… Но, с другой стороны, галима бросать нельзя. Вот и решай, как быть? Выбирай, вольный кодьяр, что тебе больше нравится… Или, наоборот, не нравится. А выбрать трудно. Так что, непременно спорили бы и дальше. Но вмешался Максим.

– Ну?!! – рявкнул он.

От этого грозного и неопределенного: «Ну?!!» (кодьяры не поняли, чего, свирепый как скрейг, Зверюга от них хочет) и от того, что на земле уже лежали четверо, во главе с руководством (с самим галимом и замполитом), кодьяры опять чуть не впали в ступор. Едва удержались.

– Дубины на землю! Оттолкнули оружие ногой… Всем сесть, и руки за голову! – отдал Максим команду, хорошо известную ему по телевизионным детективчикам, но непривычную для кодьяр, которые находились еще на уровне кочевого скотоводства, ни одного детектива не видели, да и, вообще, не знали, что такое телевидение. – Не поняли!? Последний раз советую, для вашей же безопасности: всем сесть, оружие на землю, руки за голову!