Надрыв

Девушка приятной внешности рядом с матерью никогда не вызывала интереса: прикрытые в кадре глаза, обрамлённые длинными ресницами, золотистые волосы собранные в две косички, и родинка у самого уголка губ справа - милейшее создание, которую она никогда не знала, ведь тетушка с мужем умерла когда они были ещё совсем крохами. Сейчас же, пристально разглядывая старое фото, Лия всматривалась в черты лица, изучает их внимательно, пытаясь понять, что так сильно волнует её в этой женщине, почему её вид не даёт покоя?

Дверь в комнату распахивается, впуская Габи. Кузина пахнет цветочными духами Амелии так, словно сама ими душилась, её золотистые волосы немного растрёпаны, губы, с крохотным пятнышком в уголке сжаты, а в её глазах стоит невиданное доселе чувство. Не жалости, нет, совсем другое, словно отличие орла от решки, хоть и являющейся той же монетой по сути. Лия настораживается по самым разным причинам, но альбом закрывает, откладывая в сторону.

Что-то не так. Так быть не должно. Лия Фрейзер не вызывает таких чувств у сводной - или родной, если её догадка подтвердится - кузины!

Габи молчит, Лия не торопит её, давая той самой решить с чего начать. Безмолвие затягивается на несколько минут, за которые Лия успела отложить книгу и вскинуть брови в напряжённом ожидании.

– Ты знаешь, - тихо начинает Габи, крутя свой мизинец меж большими и указательным пальцами, - я и подумать не могла, что начать этот разговор будет так трудно... Но я бы хотела, чтобы ты знала, что я тебя ни в чём не виню.

Простое предложение звучит как снятый с предохранителя пистолет. Лия склоняет голову и складывает руки на груди, не перебивая.

'Что же крутится в твоей красивой головке, милая,' - думает она, глядя на кузину.
– 'Ты решила, что неплохо было бы устроить исповедь в этот религиозный праздник, выбрав меня своим свидетелем? Напрасно.'

– Да, ты портишь мне жизнь, но теперь я знаю, что...

– Что?
– голос звенит насмешливым пониманием.
– О, кажется у тебя был разговор по душам с моей сестричкой. Вы обсуждали нашу маму, папу, или прелесть ночёвок под луной, м?

Пальцы скользят по виску, откидывая накрывшие шрам пряди. В полумраке сочувствие выглядит не менее отвратительно, чем в любое другое время суток, но становится глубже, принимая оскорбительный оттенок жалости, а жалость неприемлема.

– Точно, уверена, что так оно и есть. И теперь, ты решила, ты раскроешь мне свои объятия и я кинусь в них, ища спасения и утешения?
– Лия глумится, просто потому что это и в самом деле нелепо. Эта глупышка думает, если ей приоткрылась часть истории, то она может сострадать.
– Не побоюсь тебя разочаровать, милая, но я делаю это с тобой просто потому, что меня это забавляет. Не надо выдумывать глупостей.

Габи вскидывает подбородок и впервые встречает подобный взгляд Лии, не опуская глаз, отходя или отворачиваясь. Что-то точно изменилось - вызов от того, кто всегда прячется. Неужели в её маленькой кузине появился стержень, желание дать отпор? Или это пустое, мимолётное влияние проклятого дома и задушевных разговоров, которое испарится с рассветом?

– Нет, я так не думаю, - отзывается Габи, - но мне кажется, что теперь я смогу научиться понимать тебя, а ты, возможно, сумеешь это принять.

– О, - Лия заинтересовано смотрит на сестру, делая шаг вперёд и чуть наклоняясь к её лицу, глядя снизу вверх с ухмылкой.
– И ты будешь пытаться понимать меня даже если узнаешь, что именно я причина того, что твоя старая подружка Джейн не звонит и не пишет?

В лицо Габи бросается краска, глаза округляются, а сама она начинает задыхаться от негодования. Это зрелище просто очаровательно.

– Что... что?... Что?!
– Габи хмурится и смотрит возмущённо и неверяще.
– Что ты сделала? Как ты...

Лия пожимает равнодушно плечами и выпрямляется крутя короткие пряди в пальцах.

– Это было не трудно - она позвонила тебе, я позвонила ей... Кто мог подумать, что обещание того что ты не встретишь завтрашнее утро целой и невредимой, если она попытается с тобой общаться пока ты в школе может лишить тебя твоей верной подруги. Зато у неё всё хорошо - я видела в Инстаграме, что она очень успешно тебя кем-то заменила. Милая девочка, кстати. Вы такие разные - у той в глазах их общий задор и желание побеждать.

Грудная клетка Габи поднимается и опускается так быстро, что Лия бы заподозрила, что перед ней не человек, а, к примеру зайчишка в человечьем обличье. Интересно, зарыдает ли она снова?

– Или вот, например, Кейт, - продолжает Лия, не отводя взгляда от кузины, цепко следя за каждой реакцией, чтобы после сесть и хорошенько подумать, проанализировать все изменения в её соседке по комнате, - ты знала, что Кейт решила что её дружба с тобой нужна ей куда меньше, чем любые возможные блага, которые она получит от этих сучек из шабаша, и попросту продала твою дружбу?

'О, даже так?', - удивлённо замечает Лия, видя как Габи отводит глаза, и цокает добавляя в голос участия.

– Ну да, думаю, ты могла об этом догадываться. Нужно признать, что всё таки в друзьях у тебя вкус совсем не важный. Это даже талант - выбирать тех, кто с лёгкостью сможет отказаться от прелестной Габриэль Фейн и променять на кого-то получше в такой короткий срок.

– Перестань, - Габи вся напряжена, её голос звучит на пару тональностей выше обычного, и, конечно, это лишь раззадоривает.

Заплачет или закричит? Куда склонится эта чаша, если добавить на весы ещё немного?

– Хотя, надо признать, что вкус в мужчинах у тебя куда лучше, чем на друзей - этот сладкий учитель, м...
– Лия прикрывает глаза наигранно.
– Да, он неплох - сильные руки, приятная внешность, да и не глуп, совсем не глуп. Думаю, для меня такая партия тоже была бы весьма и весьма хороша. Кто знает, может быть мне стоит прибрать его к рукам, закрыв глаза на разницу в финансах?..

Последние слова становятся краем, за которым - и Лия теперь это ясно - есть и другая Габриэль. То, что она уже и не надеялась увидеть в сестре не по крови, пусть и не полностью, показывается самым краешком, когда Габи кидается к ней и кричит, захлёбываясь одновременной яростью и болью:

– Заткнись! Заткнись!!! Закрой свой поганый рот! Да как ты вообще можешь называться человеком?! Ты просто чудовище!

Этот крик как глоток свежего воздуха для того, кто всю жизнь жил в затхлом чулане - неимоверно сладкий, сводящий с ума и сжимающий гортань ненасытной жаждой. Лия не пытается перехватить её руки, наоборот, слегка придвигается, подставляется под сильные удары кулачков, даже не пытаясь их блокировать и усмехается, зная, как окружающих выводит из себя безграничное самодовольство.