Написано с сожалением

— Я здесь, чтобы научить Розали творчеству.

— Почему? — он растянул этот слог, как будто думал, что я плохо слышу или просто тупая.

Опять. Я знала, о чем он спрашивает, но…

— Потому что известно, что творчество способствует развитию творческих способностей у детей. И я знаю, что ты думаешь — это кажется совершенно очевидным. Но знаешь ли ты, что оно также улучшает успеваемость, развивает мелкую моторику и даже, как было показано, укрепляет навыки принятия решений и концентрацию внимания? В условиях сокращения художественных программ в школах по всей стране, нанять частного преподавателя — единственный способ обеспечить ребенку возможность приобщиться к искусству как можно раньше. Воистину, я аплодирую Кейвену за столь мудрый и смелый выбор для благополучия Розали, — с ухмылкой закончила я.

К сожалению, Йен не купился.

— Не думай, что из-за того, что ты до смерти напугала Кейвена и заставила его согласиться на этот фарс, остальные не видят, что это на самом деле так. Я не знаю, какого хрена ты задумала, но нет ничего, чего бы я не сделал для Розали. Тебе стоит помнить об этом.

Удивленная, я покачнулась на каблуках — и вовсе не из-за его угрозы.

— Я до смерти напугала Кейвена?

Он нахмурился, но ничего не объяснил. Повернувшись к дому, он прокричал:

— Кэв, у тебя гости! — затем он прошел мимо меня к подъездной дорожке.

Я наблюдала как он усаживается в кабриолет «Мерседес», когда услышала позади себя голос Кейвена.

— Он обычно более милый, из нас двоих.

— Ну, в этот раз он не вызвал полицию. Считаю это прогрессом, — я обернулась.

Он был одет в темные брюки и белую рубашку на пуговицах, заправленную внутрь, но рукава были закатаны до локтя, обнажая татуировку в виде перьев. Когда-нибудь я наберусь смелости и спрошу его об этом.

Однако сегодня был не тот день.

— Привет, — вздохнула я.

— Привет, — пробормотал он.

Как и Йен, он стоял на месте, не двигаясь, и не приглашая меня войти. Но, к счастью, в отличие от его друга, у него не было никакого осуждающего взгляда. Я вообще не могла прочитать его выражение лица.

О, но я чувствовала его пристальный взгляд, и мое тело пылало под его пристальным вниманием.

— А что случилось с комбинезоном?

Я взглянула на свои джинсы и простую футболку и охнула:

— Похоже, я не знала, что здесь дресс-код.

— Я шучу. Она была в восторге с тех пор, как я сказал ей, что ты приедешь пораньше…

— Хорошо. Я тоже взволнована.

Его ухмылка переросла в озорную улыбку.

— Я знаю. Последние десять минут я наблюдал, как ты набиралась смелости, чтобы постучать. Я действительно думал, что несколько раз у тебя получится.

Черт побери! Я была права насчет камер.

— Ну, с твоей стороны было очень мило прийти сюда и избавить меня от страданий… О, подожди, этого не произошло.

Он посмеялся.

О, спасибо тебе, Господи.

Это был смеющийся Кейвен. Я могу справиться с таким Кейвеном.

Краем глаза я заметила, как Розали выскользнула из угла и врезалась в ноги отца.

Кейвен успел поймать ее за руку, прежде чем она упадет.

Увидев ее снова, у меня перехватило дыхание. Как это возможно — любить кого-то так сильно чтобы чувствовать это до мозга костей?

— Вы — та самая милая леди с моей вечеринки, — заявила она, размазывая по губам красный соус. — Вы помогли полиции?

Я бросила на Кейвена вопросительный взгляд.

— Да, — ответил он. — Хэдли помогла полиции, и так я узнал, что она хорошо разбирается в творчестве, — это не имело никакого смысла. Но свидетельствуя о том, насколько Розали доверяла отцу, она не стала задавать вопросов.

— А ты можешь нарисовать единорога? — спросила она.

Очевидно, это была настоящая проверка моих способностей.

— Могу, — ответил я, присаживаясь перед ней на корточки и думая о том, что мое сердце разорвется — слезы уже наворачивались на глаза.

— С крыльями?

Я улыбнулась, отворачиваясь в сторону, чтобы убрать эмоции с лица.

— Ну, это пегас. Но, конечно. Я могу приделать рог ко всему, что хоть как-то напоминает лошадь. В том числе и на коз.

— Да, да, — воскликнула она, поднимая кулаки в воздухе. — Ты принесла краски? Я люблю рисовать, но папа больше не разрешает мне ими пользоваться, потому что я случайно попала на стул…

— Случайно? — вмешался Кейвен. — Ты покрасила весь стул в розовый цвет.

Она откинула голову назад и посмотрела на него.

— Я пыталась отмыть его.

— Это был лак для ногтей, детка. Спасти его было невозможно. Мне пришлось купить новый стул.

Она вздохнула и посмотрела на меня огромными глазами.

— Является ли покраска ногтей — творчеством?

— Возможно. Может быть, следующий раз я смогу принести немного лака?

Кейвен покачал головой.

— Ух ты, тебя уволили еще до того, как ты переступила порог дома. Это, должно быть, какой-то рекорд.

Я сделал укоризненное лицо в адрес Розали.

— Так, значит, никакого лака для ногтей. Прости, милая.

Скрестив руки на груди, Розали хмыкнула, но в уголках ее рта заиграла озорная ухмылка.

Кейвен был прав. Она действительно была очень похожа на меня — в основном внешне. Но в ней все еще оставалась частичка его. Особенно когда он был моложе. У нее был тонкий изгиб его рта, а губы были настолько полными в центре, что это вызывало постоянное недовольство. Я думаю, что у нее мог быть и его подбородок, но не могу быть уверена, потому что его теперь скрывала щетина.

В любом случае, она была прекрасна до невозможности.

— Ну что, ты принесла? — спросила она, ее зеленые глаза плясали от возбуждения.

— Принесла что?

— Краски.

— Краски, глину и мелки.

Она очаровательно скривила губы.

— Хорошо, но у меня уже есть мелки.

— Ты когда-нибудь растапливала их и капала на холст?

Собаки в радиусе ста миль могли услышать ее визг.

Кейвен рассмеялся, и я воспользовалась секундой, чтобы насладиться этим звуком. Мне нравилось видеть его таким.