Наша навсегда
Шрифт:
— Выросла, — киваю я, — давно уже. И не малышка, прекрати, я сказала, так называть! Мне надо домой. Тормози и выпускай.
— Поговорим сначала, проясним моменты… Да?
— Мы уже все прояснили и поговорили, — настаиваю я на своем, — больше не о чем.
— Есть, о чем, — не соглашается он со мной, — но явно не за рулем, да? А то мало ли, нервничать начну, повышенная опасность на дороге, то да сё…
Он рассуждает так и выглядит настолько непрошибаемым, что мне хочется его ударить.
Даже больше: избить хочется! И, возможно, ногами! Ну вот что за человек такой?
Воспользовался
И как там Камень?
Ловлю себя на беспокойстве за судьбу Лешки, тут же злюсь еще больше. Только теперь уже на себя.
Потому что дура, да.
И ничего за эти пять лет не изменилось.
Вроде бы, думала, что в панцире, а он бумажный оказался! Рвется, стоит подпалить!
А они палят. Вдвоем.
— Куда ты меня везешь? — решаю, что пока он за рулем, в бешено мчащейся машине, реально нет смысла разговаривать и выяснять отношения.
— К себе, — коротко отвечает Лис.
— Нет! — у меня буквально пальцы немеют и на руках, и на ногах от этих слов.
— Да, — спокойно отметает Лис мои возражения, — я тут подумал… Нехрен вообще прогибаться. Знаешь… — он косит на меня взглядом, и я поражаюсь тому, насколько холодный он у него, жесткий, — я, когда тебя увидел там, у больницы… Да еще и этого урода каменного рядом… Я как-то растерялся, что ли… Словно дежавю накрыло, веришь? Вспомнил, как относился к тебе, как хотел, как берег… И потом, когда гнали, вообще не думал ни о чем! Только о том, чтоб догнать первым, забрать! Дебил, а…
Лис усмехается, чуть сбрасывает скорость, тянется к пачке сигарет, лежащей на панели, прикуривает, выдыхает дым.
Я за этим всем наблюдаю с неожиданной для самой себя жадностью.
И слушаю его признание… И оно у меня внутри мягким маслом все обволакивает.
Он и его друг… Они — обманщики. Лжецы, манипуляторы искусные, когда-то вдоволь потоптавшиеся на моей доверчивости и глупости.
И я это давно поняла, проработала даже, не зря же целых полгода училась на психологическом.
Но вот сейчас мне почему-то невероятно сладко от его слов и его признаний. И тона его, размеренного, и голоса, бархатного. Он курит, а я невольно подрагиваю ноздрями, втягивая дым его сигарет…
Что это? Мышечная и обонятельная память?
— Словно этих блядских пяти лет не было, когда на стену лез, и не только на стену… Под пули, в любую жопу, только бы забыть, перестать в голове это все катать. И перестал ведь, веришь? — он усмехается, а я открываю рот, потому что его слова как-то вообще не связываются с моим пониманием ситуации, и надо бы спросить, но… — а потом тебя увидел… И поплыл. Как дебил. Как тогда. Хорошо, что эти придурки вовремя маски-шоу устроили, прямо в тему, даже я бы лучше придумать не смог… И меня в чувство привели тоже. Надо же, в глазки твои, типа, невинные, посмотрел, голосок послушал, и все… И мозг отрубился. Пиздец вообще. Забыл, все забыл. И о чем думал, и чего хотел. И какая ты… Повторяю свои прошлые ошибки. Верю тебе, разговариваю с тобой. Оправдываю тебя. А надо по-другому. И тогда тоже по-другому надо было. Но я же дебил… Был. А теперь нет.
Что? О чем он вообще?
— Короче, малышка, — продолжает Лис своим спокойно-рассудительным бархатным голосом, — я тебя сначала выебу, а потом буду разговаривать.
12
Охренел.
Другого
слова у меня не подбирается, да и не нужно ничего подбирать. Я вообще как-то неправильно себя повела изначально, и теперь это с каждой минутой все очевидней. Не стоило с ними разговаривать вообще!И пытаться объяснять, вспоминать дела давно минувших дней, тоже не стоило!
Впустую это все.
И их мнимое внимание, и такие искренние попытки в разговор…
На стену он лез… Надо же! Хорошо ему там, на стене, было в компании с девками, которых они с Камнем юзали, пока я чуть не погибла!
А теперь еще и жертву пытается из себя строить!
“Какая ты…”
А какая я?
Пофиг. Не хочу знать!
Я смотрю на жесткий хищный профиль Лиса и жду момент. Не слушаю, что он говорит еще, специально отключаю мозг от этой функции, чтоб не впечатляться лишний раз. Все же, как показал сегодняшний печальный опыт, я очень много внимания уделяю их словам. И даже пытаюсь… если не верить, то хотя бы понимать. Воспринимать.
А они мне ответный подарок делать не планируют.
Лис что-то еще говорит, я смотрю то на него, то в лобовое, прикидывая, как действовать дальше.
Надо отвадить его раз и навсегда.
Звуковой фон из его слов не мешает, умение отключаться и не пропускать в мозг ненужное я выработала еще в детстве, с родителями, и закрепила в первые годы моего супер-счастливого брака. Тошка оказался тот еще нудень.
Надо же, а ведь в детстве и не замечала за ним такого!
Как люди меняются!
Или просто я дура, не замечаю очевидных вещей. Второе — верней.
Лис тормозит у современного жилого комплекса, кстати, не того, в котором у него была когда-то квартира.
Вырубает зажигание, поворачивается ко мне. Всем телом, мощно так получается у него, угрожающе. И я, несмотря на то, что вполне уже пришла в себя и даже проработала стратегию дальнейшего поведения, напрягаюсь.
Хищник.
И был хищник, а теперь еще и заматерел. Поднабрал массы, опыта, наглости. Жесткости. Жестокости.
Все это чудным коктейлем перемешивается в его глазах, обжигает. И, будь я чуть подурнее, повлюбленней и попроще, то обожглась бы с радостью. Сколько у него таких было, бабочек, с наслаждением сгорающих в этом безумном огне? Сколько их было, пока он мне лапшу на уши вешал? Сколько потом, после того, как я сбежала из города? А сейчас сколько?
Думать об этом не больно. Уже нет.
Пять лет назад я сгорела, похоже, полностью.
И теперь отвечаю на его тяжелый жесткий взгляд спокойно. Не горят больше мои глаза, одни угли остались.
Нужны тебе угли, Лис?
Не боишься запачкаться?
— Изменилась, малышка.
Он упорно называет меня “малышкой”, словно не случилось ничего. Зачем? Сам же обозначил новые наши отношения, их уровень.
“Выебать, а потом разговаривать”.
Чудесно же.
И, главное, моего согласия не требуется.
— И ты, — ровно отвечаю я, не ведясь на провокацию. Раньше бы спросила, в какую сторону перемены. Сейчас мне пофиг. Тем более, что и без того в курсе, в какую. В плохую.