Наша навсегда

Снова поражает ощущение не новизны даже, а больше удивления: надо же, какие они стали… С ума сойти…

Наверно, если бы я их встретила сегодня, вот таких вот, невероятно брутальных, хищных, безумно притягательных, если бы не было нашего общего болезненного бэкграунда, то, вполне вероятно, повелась бы на них. По крайней мере, точно бы не осталась равнодушной…

Бывают мужчины, которые с возрастом только добавляют себе привлекательности. И надо же, оба моих бывших любовника именно к этой категории относятся! Вот насколько было бы легче, если б они за время нашей разлуки изменились бы в худшую сторону! Как я, например.

Если б они стали толстыми, или страшными. Или с печатью какого-нибудь явного порока на лицах… Как у Дориана Грея, на его тайном портрете…

Но Лис и Камень, если и похожи на Дориана Грея, то лишь в той же мере, что и сам герой книги — с каждый годом только лучше и лучше…

— Честно говоря, думал, что ты сбежишь… — продолжает Лис, улыбаясь по-прежнему безбашенно и ласково.

— Что, перекрыли выходы? — догадываюсь я.

Камень кивает.

Ну да… Наверно, своих людей, тех, что на дороге остались, напряг.

— Не стоило.

— Ну, ты — девочка неожиданная… — пожимает плечами Лис.

— Давно не девочка уже.

Они переглядываются.

— Что вам надо? — решаю я брать быка за рога. Если не получается просто смыться и избежать разговора, значит, надо сделать его как можно более коротким.

— Поговорить? — это выдает Камень. И интонация вопросительная такая… Не уверен в словах?

— О чем?

— О нас?

Похоже, у нас сегодня день вопросов на вопросы.

Так… Выдыхаю, складываю руки на груди, перевожу взгляд с одно лица на другое. Снова внутренне вздрагиваю. Дежавю, как остро. Как больно.

Зачем мне это все?

— Никаких нас нет и не было, — отвечаю спокойно, — прошлое давайте в прошлом оставим.

— Вот как? — Лис скалится уже, не улыбается. Жестко и опасно. Камень зеркалит меня, тоже складывая руки на груди. Получается вполне угрожающе, учитывая его выдающиеся габариты. — То есть, то, что было пять лет назад, для тебя фигня?

— Получается, так, — киваю я. Внутри все болезненно вздрагивает, но на лице это, надеюсь, никак не отражается. Не хочу я больше страдать. И находиться рядом с ними — тоже. И объяснять ничего не хочу. Да и что тут объяснять, когда и без того все понятно?

— А выглядело по-другому, малышка, — Лис подается ближе ко мне, жадно рассматривает лицо, и зрачки глаз его, острых, хищных, расширяются, — ты ведь врешь сейчас?

— Врет, — припечатывает Камень, тоже чуть придвигаясь ко мне и заглядывая в глаза, — ведь, врешь? Да?

Столько надежды в его взгляде, столько жажды, что все внутри подрагивает предательски. И хочется правду сказать.

Но тогда кем я буду для них? Сейчас? Тем же, кем и была пять лет назад? Глупой курочкой, с которой так сладко позабавиться?

Они и теперь не прочь, я вижу это, считываю по такой знакомой моторике, взглядам, полным похоти, движениям рук, словно едва сдерживаются, чтоб не схватить, не утащить снова к себе в берлогу.

И я даже отдаю себе отчет, что какая-то, блядская часть меня, та, которую они разбудили пять лет назад, вообще не против этого! Совершенно!

И так сладко было бы сейчас поддаться, позволить…

Вероятно, на одном разе все и остановилось бы, завершилось, потому что это они стали лучше, а я… Я — нет.

И они, эти сильные, брутальные, опытные мужики, в которых превратились мои страстные университетские любовники, получив свое, закроют таким образом гештальт, успокоятся, угомонятся.

В прошлый раз нас кружило на гормонах, безбашенной юности и диком коктейле из кайфа и острой, болючей привязанности, по крайней мере, с моей стороны.

А сейчас мы взрослее, циничней, чего уж там…

Может, позволить один раз?

Просто один раз кайфануть? Потерять себя? И все? И завершить уже этот бред?

Может, я после этого всего не буду их по крайней мере в снах горячих видеть?

Успокоюсь?

Какой страшный соблазн…

Непреодолимый…

8

— Мне до вас далеко в этом деле, — беру я себя в руки, титаническим усилием воли изгоняя из головы предательские сладкие образы того, что сейчас могло бы быть, прояви я слабость.

Как это могло бы быть.

Злюсь.

Проклятые засранцы, приучили меня, развратили! Да так, что ничего не получалось потом с другим! Не хотелось, не мыслилось даже об иных прикосновениях!

Хотя… Может, это и хорошо… Это знак того, что я, все же, не просто нимфоманка и развращенная дрянь, готовая запрыгнуть на любого, кто поманит и приласкает, как думала моя мать…

Просто… Именно с этими двумя я такая. Именно для них.

Камень хмурится в ответ на мое справедливое замечание, Лис тут же полностью зеркалит его выражение. Надо же, сколько искреннего непонимания в их глазах! Хотя, может, они реально не понимают, о чем я?

Не помнят потому что.

Сколько таких эпизодов было в их жизни до?

И сколько после?

И, кстати…

— Кстати, на что вы забивались тогда? — спрашиваю я и внимательно отслеживаю выражение их лиц. Жду изменения. Хотя бы крохотные. Не могут они быть настолько прожженными, чтоб даже не дрогнуть, хоть чуть-чуть не проявиться…

Иначе все, что со мной, с нами всеми происходило, вообще в пыль превратится. Оно и так в пыли, но в голове же сидит постоянно. Помнится, переживается. Мучает.

И, судя по тому, что они оба здесь, не меня одну.

Просто у них чуть-чуть другой резон, который я пока не понимаю. Зато понимаю, что надо сказать о том, что знаю про их разговор давнишний, спор этот пошлый, дебильный. Просто, чтоб не трудились мне больше голову морочить своими “типа искренними” эмоциями.

— Забивались? — Лис удивленно дергает бровями, переглядывается с Камнем, затем снова смотрит на меня, — ты о чем, малышка?

— Боже, да хватит уже! — не выдерживаю я. Мне это его “малышка” по нервам бьет чуть ли не хлеще, чем их взгляды тяжелые! — Перестань меня так называть! Иначе вообще не будем разговаривать!

Лис молчит, хотя, судя по лицу, явно имеет, что сказать. Но молчит. Терпит. Ну надо же!

— Окей… — выдыхает он, наконец, — о чем ты говоришь, Вася? Блядь… Непривычно…