Наша навсегда

— Ну ты прямо, как от опасных тварей, от нас шарахаешься, ма… Вась, — с легкой досадой говорит он, откидываясь на спинку сиденья и забрасывая в рот зубочистку.

Я пару секунд в легкой оторопи наблюдаю, как он гоняет кусочек дерева между губами… Это так… Залипательно…

Лис смотрится сейчас невероятно горячо и по-хулигански, словно не мужчина ближе к тридцатнику, а тот мальчишка, наглый и безбашенный, гроза всех девочек универа, плохой парень из студенческих девичьих грез…

— Как обычно, — коротко приказывает Камень появившемуся и тут же понятливо исчезнувшему официанту.

— Чего это как обычно? Банкуешь? Я хочу нормальную еду и выпивку, — тут же встревает Лис, привычно подъебывая своего вечного соперника.

Камень смотрит на него тяжело, хмурится еще больше, и я влезаю в разговор, не намеренная снова погружаться в легкую атмосферу их перепалок. Слишком уж это… погружает.

— Я не буду ничего, спешу. Говорите, что хотели.

Лис и Камень тут же прекращают играться, поворачиваются ко мне, молчат.

И я молчу.

И такой прямо интересный у нас разговор, да… Убиться можно.

— Ма… Да блядь! — сбивается снова Лис, — Вася… Ты говорила про спор. Какой? Я, например, не понял вообще… Может, Камень?

— Нет, — тяжело качает головой тот, — не понял.

— Ну… — пожимаю плечами, — там было много шума… Могли просто забыть, да?

— Не могли, — снова качает головой Камень, — не могли, маленькая…

И так он это говорит, и так смотрит, что во мне снова просыпается та дурочка Вася, которую так легко было поиметь… Во всех смыслах этого слова.

Дурочке Васе хочется поверить, страстно, без оглядки, не задумываясь вообще о том, насколько это тупо и опасно!

Просто потому, что они рядом. Они смотрят. Они… Ох, какая ужасная ошибка: соглашаться сюда приходить. С ними.

Я же не смогу противостоять.

Если бы раньше, если бы до того, как мы с ними нереально качественно и живо поиграли в любовь, то точно бы смогла сдержаться.

Невинные девушки — они такие… Сами не понимают, чего хотят, тела своего не осознают до конца, не знают, каково это: когда настолько сладко, что голову отключает, одни инстинкты оставляя, чисто животные. Острые.

Меня вот, флешбеками так накрывает сейчас, что дышать получается через раз. И в голове муть.

Это страшно, на самом деле: знать, что все случившееся с тобой, вся твоя великая любовь — просто фальшивка с их стороны, пережить это, передумать, переплакать, сто раз разочароваться в прошлом, а потом и в настоящем… И все равно вот так реагировать! И осознавать это! Понимать, насколько ты реально слабая! Насколько дура!

Не надо было мне приезжать.

Правильно Тошка истерил.

Он периодами бывает прав, как ни странно.

Меня тогда отсюда увез правильно.

И потом тоже вполне правильно поступал, так, что я недолго в благодарных дурах проходила. Молодец, да.

Если бы не его поведение, я бы сейчас еще, ко всему до кучи, и чувство стыда испытывала, потому что изменяю мужу любимому. В мыслях… Чуть не добавила “пока”, блин!

Нет, чисто фактически, измены-то нет… Чертово “пока”!

Но в голове-то!

Так, хватит себя истязать, вернемся к нашим баранам…

Они вернее это сделают, они в истязании — мастера…

— Слушайте, — вздыхаю я, — давайте прекратим это все, а? Если бы я не видела запись разговора, я бы не поверила… Да я и тогда не поверила, кстати, верней… Не полностью поверила. Но дальнейшие события убедили.

— Какие события? — рычит Камень, подается ко мне всем телом, так резко, так массивно, что невольно тянет отодвинуться, спрятаться от его напора. Но с другой стороны — Лис. И это не менее опасно.

— Ты пять лет назад сбежала из города, малышка, — медово тянет Лис, — замуж вышла… Эти события ты имеешь в виду?

— И эти тоже, — киваю я. Ну а чего отказываться от того, что реально было? — Вы не особенно расстроились, да? Получили же, что хотели? Спор выиграли…

— Да какой, к хуям, спор еще? — повышает голос Камень так, что за пределами нашего маленького камерного мирка наступает настороженная тишина. Похоже, не каждый раз он тут рычит, вот и удивляются люди.

— У меня нет этой записи, — вздыхаю я снова, не желая показывать, что тоже рыком этим потусторонним впечатлена. Чуть-чуть. — Но на ней четко виден Лис. И слышен — ты. И говорите вы про меня. И спорите. Лис говорит, что… Ну, понятно, что, да? А ты говоришь, что нифига. И вы забиваетесь.

— Да какого ху..???

— А где это происходит, малышка? — обманчиво спокойно спрашивает Лис, одним резким жестом затыкая снова взрыкнувшего на весь маленький зал Камня.

Боже, там у кого-то инфаркт будет, точно. Слишком уж безвоздушного пространства много…

— Не знаю, — пожимаю я плечами, стараясь хотя бы выглядеть спокойной, потому что внутри все переворачивается. Как-то не так они реагируют… Не пойму, в чем именно странность, но что-то не то.

На самом деле, я много раз представляла себе эту картину: как я встречаюсь с ними, как бросаю им в лица слова, что все знаю, про спор и прочее, как меняются у них взгляды, становясь виноватыми и, быть может, сожалеющими… Да, я — дурочка и слишком много хорошего думаю про людей…

Но вот сейчас говорю, и как-то все не так… И они не так себя ведут, да и внутри у меня нет удовлетворения от брошенной в наглые лица правды. И как-то чувствуется, что, начни я дальше обвинять, рассказывать, что знаю, чем они занимались, когда меня чуть было в постель брата Игоря не уложили, тоже будет не то… Не то, что ожидалось.

И вообще… Имеет ли смысл?

Все в прошлом давно, не вернешь… Так же, как мои волосы и мою легкую натуру.

Так стоит ли вообще начинать?

10

— Слушай… — Лис неожиданно резко откидывает в сторону подушку, которую я средневековым охраняющим мечом уложила между нами на диване, придвигается ближе. — А почему ты так легко поверила? Вот я сейчас слушаю и охереваю, малыш… Спор какой-то, видео…

Инстинктивно пытаюсь отсесть, но деваться уже некуда, я в углу! А с другой стороны подается вперед, ко мне, крайне заинтересованный беседой Камень.

И в глазах его тот же вопрос, что и у Лиса, то же недоумение.