Назови меня по имени

– Вы постоянно выходите из школы с какими-то пакетами.

– Так это тетради на проверку! – воскликнула Маша.

Горячева отметила что-то в своей записной книжечке.

– Тетради учитель должен проверять на рабочем месте. Для этого ему выделяется специальное время. – Директриса смотрела на Машу, её глаза были слегка прищурены. – Мы не первый раз обсуждаем этот вопрос.

– Понятно, – сказала Маша.

Проще было согласиться, хотя Маша не понимала, почему молчат все остальные. Математичка, например. Ведь носят же тетради домой, носят – и делают это если не все, то через одного. Она оглянулась по сторонам, но поддержки не было. Все уже забыли историю с тетрадями и обсуждали совсем другие вопросы.

– Ещё раз прошу каждого педагога принести мне отчёт о внеучебной деятельности за прошлое полугодие. Уборка территории, экскурсионное сопровождение, профилактические беседы. Всё, что вы сделали для школы помимо основных своих обязанностей, прошу представить в виде подробного списка.

Внеучебная деятельность была ещё одним Машиным слабым местом. Изо дня в день Маша только и делала, что выживала: искала новые способы заработать, ездила по частным урокам, а ведь и Петьке, и Марку тоже требовалось внимание! Сказать по правде, общественной нагрузки Маша старалась избегать. Если бы не роль Слякоти на утреннике для малышей, ей было бы вовсе нечем отчитаться перед Нинелью. Но после новогоднего курьёзного происшествия она уже и не знала, включать ли этот пункт в свой послужной список.

Горячева вышла из-за парты и откашлялась.

– Напоминаю, коллеги, о важном празднике, который мы планируем провести десятого февраля. – Анна Сергеевна заглянула в какой-то листок. – Мемориальное мероприятие приурочено ко дню смерти Пушкина. Подготовку предлагаю начать уже сейчас.

Учителя поглядывали на часы. Внутренний хронометр никого не подводил: с минуты на минуту должен был прозвенеть звонок. Он и раздался, заглушив речь завуча. С невозмутимым видом она дождалась, когда шум утихнет, и продолжила:

– Каждому классу – сформировать списки выступающих. Сегодня мы выберем ответственного за оформление актового зала.

Посыпались запоздалые реплики; Анна Сергеевна снова что-то отмечала в своей книжечке.

– Мария Александровна, есть у вас предложения?

Маша встала.

– В одиннадцатом «А» с домашнего обучения вышел Алёша Девятов, – сказала она. – Мальчик собирается поступать в институт на факультет монументальной живописи. Можно привлечь его к оформлению зала.

– Отличная идея. – Горячева сделала пометку в записной книжке. – Девятову как раз необходимо вливаться в коллектив. А вас, Мария Александровна, мы сделаем ответственной по залу. Будете контролировать работу Девятова.

Инициатива наказуема, подумала Маша, идя в учительскую за журналом. Хотя ей самой с каждой минутой всё сильнее нравилась собственная идея. Осталось только уговорить Алёшу.

– Здравствуйте. Можете садиться.

Она оглядела класс. Ученики все как на ладони – отдохнувшие после новогодних каникул, расхлябанные.

В каждом классе есть несколько условных отрезков, по которым обычно движется учительский взгляд. Первый такой отрезок в 11-м «А» Маша из года в год выстраивала стандартно: от поверхности стола, где лежал классный журнал, – к галёрке. За последней партой – ряд у двери – сидел Саша Козырев, мальчик из неблагополучной семьи, со средними талантами. Физическую силу он ценил выше всего, а школьную форму презирал. Козырев всегда появлялся на занятиях в чёрных футболках с кровожадными принтами. Классная 11-го «А» Анна Сергеевна махнула на него рукой, и это оказалось единственно верным подходом к ученику. От него отстали, и внезапно из двоечника он превратился в троечника с единичными проблесками четвёрок.

При Козыреве всегда находился бессловесный Михайлов, «оруженосец», как называла его Маша, а также несколько других единомышленников, всегда готовых устроить в классе переполох. С ними Маша держала ухо востро.

Далее взгляд перелетал ко второй парте среднего ряда. Его занимали красивый молодой человек Данила Красневский и его невзрачная соседка. Данила считался местной звездой, спорщиком и интеллектуалом. Именно его родители недавно вложились в ремонт комнаты отдыха, хотя, как Маше казалось, делать это было совсем необязательно. Подобный жест с их стороны вовсе не выглядел взяткой: Красневский и без того считался одним из лучших выпускников. На районных и областных олимпиадах по русскому языку и литературе он уже несколько лет подряд уверенно брал вторые и третьи места. Приятельские отношения между Красневским и Козыревым Машу слегка удивляли. Она объясняла эту дружбу Данилиной демократичностью и особыми выгодами, которые получал Козырев: было ясно, что при любом удобном случае сильный ученик даёт ему списать.

За соседней партой, ряд возле двери, сидела Катя Бояринова, тихоня и первая красавица класса. Прямой нос, огромные серые глаза, родинка над верхней губой. Девочка была странной: её длинные, ниже лопаток, тёмные волосы всегда занавешивали чуть ли не половину Катиного лица. Маша не понимала, как сквозь такую плотную кулису ученице удаётся хоть что-то разглядеть, но, очевидно, именно эта завеса позволяла Кате общаться с одноклассниками с меньшим напряжением. Так или иначе, Бояринова притягивала к себе взгляд; её внешность и поведение заставляли подумать о вещах хрупких и штучных, которые хочется уберечь, сохранить, взять под защиту.

Учительница догадывалась, что Бояринова и Красневский дружат, или, как сейчас принято говорить, – встречаются. Маша одно время с любопытством наблюдала за ними исподтишка. Получив подтверждения своим догадкам, Маша решила помалкивать об увиденном. Она никогда не обсуждала на родительских собраниях и педсоветах личные отношения между учениками.

Обычно на этом взгляд Маши заканчивал своё движение и возвращался к классному журналу, но сегодня он проложил ещё один отрезок. За предпоследнюю парту правого ряда – того, что возле окна, – сел Алёша Девятов.

Алёша напрасно выбрал это место. Несмотря на очки, зрение не позволяло ему сидеть так далеко. В прошлом году у него было минус пять с половиной на оба глаза, а сколько в этом? Маша упрекнула себя, что не запомнила, – а ведь Алёшина мама рассказывала ей все подробности о здоровье сына и даже показывала какие-то медицинские бумаги.

– Девятов, – обратилась она к Алёше, – на моих уроках ты будешь сидеть ближе к доске.

Ученик поднялся с места.

– Тут всё занято было, – сказал он.

Учительница ещё раз обвела глазами класс.

В кабинете стояла тишина, только один Козырев, как всегда, шуршал какими-то обёртками.

– Павлик, – обратилась учительница к невысокому длинноволосому юноше, сидевшему за второй партой возле двери, – поменяйся с Алёшей.

Сосед Кати Бояриновой кивнул и с безразличным видом начал собирать учебники.

– Да ну нафиг! – вдруг выкрикнул Красневский.

Похоже, решение учительницы его не устроило совершенно. Он поднялся на ноги и обернулся к Павлику.

– Разумихин! Иди на место Девятова, Девятов – на моё, а я сяду с Бояриновой. Вам ведь всё равно, Мария Александровна, где я буду сидеть?

И Данила принялся деловито перекладывать свои учебники на Катину парту.

Машины брови поползли вверх. Она ничего не имела против того, что предложил Данила, но тон и жесты ученика, его попытка приказывать – повергли её в изумление.

– Данила, в этом классе командую я. Забери вещи с чужой парты.

Красневский быстро поднял глаза, и в них Маша прочла не только недовольство – была там и затаённая злоба, и судорожная попытка принять мгновенное решение – какое? Сорвать урок? Устроить скандал? Ученик и учительница несколько секунд смотрели друг на друга, и безмолвную перепалку на этот раз выиграла Маша.