Не твой герой

— Девушки, о которой говорил Гарри?

— Да. У неё острый лимфобластный лейкоз. Времени очень мало.

— Понимаю. — Норман задумался. — А что получит Озкорп взамен?

— Эксклюзивные права на препарат после успешного завершения лечения.

— Только права? А сам препарат?

— Полную формулу и все наработки.

— Это может стоить миллиарды долларов, — сказал Норман медленно. — Но также может оказаться пустышкой.

— Не оказается. Препарат работает.

— Докажи.

Я достал из кармана маленькую пробирку с голубоватой жидкостью — образец нашего мутагена.

— Это рабочий образец. Можете провести предварительный анализ.

Норман взял пробирку и поднёс к свету:

— Необычный цвет. А молекулярная структура?

— Уникальная. Ничего подобного в мире не существует.

— Хорошо. — Норман положил пробирку на стол. — Вот мои условия. Озкорп предоставляет тебе полный доступ к биомедицинскому отделу, лучших специалистов и неограниченное финансирование.

— В обмен на что?

— Эксклюзивные права на препарат сроком на двадцать лет. И пятьдесят процентов всех доходов от его коммерческого использования.

Условия были жёсткими, но у меня не было выбора.

— Согласен.

— Отлично. — Норман встал и протянул руку. — Добро пожаловать в команду Озкорп, Питер.

Мы пожали руки, и я почувствовал, что продал душу дьяволу. Но если это спасёт Трис, то цена была приемлемой.

— Когда можем начать?

— Прямо сейчас. Лаборатории работают круглосуточно.

Норман нажал кнопку интеркома:

— Доктор Стромм, зайдите в кабинет. У нас новый проект.

Через несколько минут появился мужчина лет сорока в белом халате — высокий, худощавый, с внимательными глазами за очками в металлической оправе.

— Доктор Мендел Стромм, — представил его Норман, — главный биолог Озкорп. Мендел, знакомься — Питер Паркер. Он будет работать с твоей командой над новым препаратом от рака.

Стромм скептически посмотрел на меня:

— Школьник? Норман, ты серьёзно?

— Абсолютно серьёзно. Питер, покажи доктору образец.

Я протянул пробирку Стромму. Он внимательно изучил жидкость:

— Интересно. Можно провести экспресс-анализ?

— Конечно.

Стромм достал портативный анализатор и поместил в него каплю препарата. Через минуту прибор выдал результат. Глаза доктора расширились:

— Это... это невозможно. Такой молекулярной структуры не существует.

— Существует, — сказал я спокойно. — И это только начало.

— Мендел, — вмешался Норман, — выдели Питеру лучшую лабораторию и всё необходимое оборудование. Приоритет максимальный.

— Понял. — Стромм всё ещё не мог оторвать взгляд от анализатора. — Питер, сможешь воспроизвести синтез?

— С подходящим оборудованием — да.

— Тогда пойдём. Покажу тебе наши лаборатории.

Мы спустились на цокольный этаж здания Озкорп, где располагался исследовательский комплекс. То, что я увидел, превзошло все ожидания. Десятки лабораторий, оснащённых самым современным оборудованием. Массспектрометры, электронные микроскопы, автоматизированные системы синтеза — всё, о чём можно мечтать.

— Вот твоя лаборатория, — остановился Стромм у двери с номером 15. — Здесь есть всё для органического синтеза и биологических экспериментов.

Лаборатория была в три раза больше той, где мы работали с Коннорсом. Блестящее оборудование, идеальная чистота, системы контроля климата и безопасности.

— Команда специалистов будет в твоём распоряжении с утра, — продолжал Стромм. — Химики, биологи, фармакологи. Лучшие в своих областях.

— Спасибо, доктор.

— И Питер... — он внимательно посмотрел на меня. — Надеюсь, ты понимаешь ответственность. Если твой препарат действительно работает, это изменит мир.

— Понимаю.

Стромм ушёл, а я остался один в лаборатории. Впервые за последние дни я почувствовал надежду. Здесь, с таким оборудованием и ресурсами, у меня был реальный шанс спасти Трис.

Я достал телефон и позвонил доктору Коннорсу:

— Доктор, у меня хорошие новости. Нам предоставили лабораторию в Озкорп.

— Озкорп? Питер, как тебе это удалось?

— Долгая история. Главное — мы можем работать. Приезжайте завтра утром, начнём адаптацию препарата для Трис.

— Хорошо. И Питер... спасибо. Я знаю, это нелегко было организовать.

— Ничего. Главное — спасти вашу дочь.

Повесив трубку, я начал изучать оборудование. У меня была неделя, чтобы создать лекарство от рака. Неделя, чтобы выиграть забег со смертью.

Времени было мало, но теперь у меня были все инструменты для победы.

Следующие дни слились в один непрерывный поток работы. Я практически поселился в лаборатории Озкорп, уходя домой только для того, чтобы переодеться и принять душ. Мэй волновалась, но я объяснил ей, что участвую в важном научном проекте.

Доктор Коннорс приходил каждый день, помогая адаптировать формулу препарата. Мы работали с командой специалистов Озкорп, которые были поражены нашими наработками.

— Этот препарат противоречит всем известным принципам онкологии, — говорил доктор Харрис, ведущий онколог компании. — Но результаты анализов не оставляют сомнений — он работает.

— А побочные эффекты? — спрашивал я.

— Минимальные. Лёгкая тошнота, временное головокружение. Ничего серьёзного.