Необратимость

– Я знаю тебя, милая. Я знаю твое сердце, твою душу. Я знаю, что это убивает тебя, и это убивает меня.
– Она тянется ко мне, ее унизанные кольцами пальцы обхватывают мои запястья.
– Ты умеешь прощать. Ты эмпат. Ты всегда превращала свою боль в умиротворение, и я знаю, что в глубине души ты не можешь найти покой. Твой свет погас.

Я смотрю на нее, обдумывая ее слова и пытаясь понять их. Но ничего из сказанного не имеет смысла. Я потеряла все: мужа, лучшую подругу, карьеру, дом. Даже Айзека, единственного человека, который понимал, через что я прошла. В этом нет покоя. Есть только мрачная пропасть ошибок и безвыходных ситуаций.

– Мой свет не исчез, - бормочу я, высвобождая руки из ее хватки.
– Он просто померк.

Ее глаза закрываются, когда я отстраняюсь и отворачиваюсь, чтобы войти в дом. Кошки следуют за мной в прихожую, где я поднимаю свою сумку, а затем плетусь по коридору в свободную спальню. Я принимаю душ, пытаясь смыть с себя последние десять минут. Я возвращаюсь в спальню, завернувшись в банное полотенце, роюсь в сумке и достаю несколько ночных рубашек. Солнце начинает садиться, и я раскладываю каждую из них на кровати, разглаживая складки.

Все цвета слоновой кости.

Все из шелка и кружев.

Ни одна из них не подходит. Я долго искала идеальную, но все они не подходят.

Час спустя мама стучит в дверь и заходит в комнату с тарелкой курицы и риса.

– Я принесла тебе ужин.

Я поднимаю взгляд от книги, которую читаю.

– Спасибо.

Поколебавшись немного, она входит в комнату и ставит тарелку с узором из роз на тумбочку. Она садится рядом со мной, а я приподнимаюсь у изголовья кровати и опускаю книгу на матрас.

Я пристально смотрю на нее. На ее щеках потеки туши, глаза опухшие и красные. Мое сердце замирает от этого вида.

– Мне жаль.
– Протянув руку, я переплетаю наши пальцы.
– Я стараюсь.

– Я знаю, что стараешься. Я тоже стараюсь.

– Я не ожидала, что это будет так трудно… жить вне моего места заключения.

Она понимающе кивает.

– Ожидания - это похититель радости, они мешают жить. Нужно принимать каждый момент таким, какой он есть, зная, что одни будут трудными, а другие - прекрасными. Мы справляемся только тогда, когда живем настоящим.

Я провожу большим пальцем по ее загорелым костяшкам.

– На следующей неделе я выхожу на новую работу. Я немного нервничаю.

– Правда?
– Намек на улыбку.
– Я думала, ты хочешь отдохнуть.

– Мне стало скучно. Нужно чем-то занять себя.

– Понятно. Ты возвращаешься в модельный бизнес?

Я качаю головой.

– Нет. Я не уверена, что это правильный путь для меня, да и был ли вообще.
– Слишком много камер, яркого света. Сплетни и неискренние улыбки. Хотя в то время работа казалась веселой и захватывающей, она никогда не заставляла мою душу петь.
– Я хочу снова быть на виду. Уединение в своей квартире в течение последних нескольких месяцев не дало того терапевтического эффекта, на который я рассчитывала.

Я скучаю по людям.

Связи.

Я не хочу, чтобы кто-то знал, кто я… Я просто хочу, чтобы они знали, что я все еще здесь.

Я все еще важна.

– Расскажи мне о новой работе, - просит мама, усаживаясь поудобнее на кровать.
– Мне нужны подробности.

Мой пульс учащается, я прикусываю губу, моя рука дрожит в ее руке. Я нервничаю. Испытываю нерешительность.

– Позволь мне посмотреть, как пройдет первый вечер.
– Прочистив горло, я отвожу взгляд, гадая, не станет ли это новое занятие очередной ошибкой.

– Тогда я все тебе расскажу.

ГЛАВА 37

Грифельно-серое здание с мигающей вывеской вырастает передо мной, когда я сворачиваю за угол, сжимая ремешок сумочки мертвой хваткой. Отдаленный аромат готовящейся уличной еды создает видимость нормальности, смешиваясь с металлическим запахом из авторемонтной мастерской на другой стороне улицы.

Я оглядываюсь по сторонам, и тревога комком неуверенности застревает в горле.

Боже, что я делаю?

Остановившись перед стальной дверью, ведущей к моему новому рабочему месту, я поднимаю подбородок и впитываю яркие цвета вывески - пурпурный и королевский синий. Не понимаю, почему я не могла устроиться в ресторан или в офис. Наушники давили бы на меня гораздо меньше, чем эта блестящая повязка на голову. Я сжимаю ремешок сумочки, ярко-желтые ногти оставляют на моей ладони отпечатки полумесяцев.

Ты можешь это сделать. Глубокий вдох. Назад дороги нет.

Резко выдохнув, я распахиваю тяжелую дверь, и на меня тут же обрушиваются ароматы ландыша, жасмина и теплой амбры. Это успокаивающий бальзам для моих расшатанных нервов.

Рыжеволосый мужчина с веснушками кивает мне, когда я оказываюсь в тускло освещенном коридоре. Скорее всего, я выгляжу такой же потерянной, какой чувствую себя.

– Привет.
– Я останавливаюсь перед ним, заметно волнуясь.
– Я пытаюсь вспомнить, где находится гримерка?

Мужчина окидывает меня взглядом с головы до ног.

– Ты новая девушка?

– Да.
– Я тяжело сглатываю.
– Я Пчелка.

Он крепко сжимает протянутую мной руку.

– Тебе подходит, - говорит он, все еще рассматривая меня.
– Куини только что спрашивала о тебе. Ей не терпится увидеть, на что ты способна.

– Она сказала, чтобы я пришла на час раньше. Надеюсь, я вовремя.

– Да. В конце коридора поверни налево, первая дверь справа. Ты не пропустишь.

– Спасибо.

– Меня зовут Лен, - добавляет он, прежде чем я проношусь мимо.
– Если тебе что-нибудь понадобится, я к твоим услугам.

Мужчина огромный и пугающий, но взгляд у него теплый и безопасный.

– Принято к сведению.

Я грызу ноготь большого пальца, нервно улыбаюсь, и продолжаю свой путь по темному коридору. Слышны голоса, смех. Вдалеке гремит музыка, достаточно громкая, чтобы заглушить стук моего сердца.

Незнакомая женщина встречает меня так, будто мы дружим уже много лет, и останавливает перед самым входом в гримерку. Волосы цвета вороного крыла собраны в высокий хвост, блестящие локоны падают на одно плечо.

– Привет! Пчелка, верно?
– Она окидывает меня взглядом, сверкая белоснежными зубами.
– Девочка, там большая толпа. Не хочу тебя пугать, но выходные на Хэллоуин у нас самые загруженные после Суперкубка. Твои чаевые будут просто сумасшедшими.

Она одета как какая-то королева пауков, блестящие кружева, похожие на паутину, переливаются на ее смуглой коже.