Непознанный мир (цикл повестей)

– Куда? – не понял граф.

Вместо ответа Дорнтон поднял глаза к небу.

– Тогда не стоит с ним говорить, – согласился Джереми. – В любом случае наше возможное правление королевством пока в отдалённом будущем, а за это время мы сумеем найти выход из этого тупика.

Дворецкий согласно кивнул, и они продолжили свой путь.

Войдя в зал Согласия, граф и слуга обнаружили, что он переполнен людьми, которые сидели и стояли даже там, где это было сделать практически невозможно – до того много было желающих из простого народа посмотреть на своих героев в последний раз перед тем, как они покинут королевство и улетят на свою родину.

На возвышении у одной из сводчатых стен, исписанных сюжетами из жизни обеих ветвей Гулсена, был поставлен огромный монарший трон, на котором восседал монарх в ослепительно белой королевской мантии и одеждах красного цвета с гербом Анкрауна на груди. Джереми и Дорнтон прямо с порога были встречены торжественным хором, поющим гимн Гулсена под величественную музыку, и главным камердинером Ансерва Олдмэном, который держал в обеих руках пёстрые наряды. Он тут же накинул их на плечи слуги и графа. Этими нарядами оказались прекрасная, прошитая золотом ансервская ливрея дворецкого синего цвета с гербом Ансерва на спине, которая смотрелась на Дорнтоне как-то по-особому, и роскошный красный камзол для Джереми со стоячим воротничком, также прошитый золотом, с гербом Анкрауна на спине и золотистым поясом. Золотые отвороты на груди были украшены самоцветами.

– Подарки от его королевского величества, – поклонился Олдмэн, радостно сияя глазами и в восхищении оглядывая вмиг преобразившихся англичан, которые показались ему теперь настоящими гулсенцами, и, несомненно, достойными будущими правителями их королевства.

Поблагодарив Олдмэна, граф и слуга прошли по специальному помосту сквозь толпу к ожидавшему их монарху, который при их приближении встал и низко им поклонился, опустившись на одно колено. Джереми и Дорнтон были смущены теми почестями, которые оказал им Джастин О`Краун, и встали рядом с ним. Поблагодарив их за то, что пришли, монарх обратился с речью к своим подданным.

Он сказал, что Гулсен обязан своей победой тем, кто стоит сейчас рядом с ним, что эти двое англичан явили собой пример настоящей отваги и глубочайшей преданности, достойной настоящего гулсенца. Что они научили жителей королевства многому, и что хотя их страна совсем не похожа на Гулсен, но и там есть то, чего нет в их королевстве, а именно – величайшая сила взаимовыручки, которая не настолько сильна в Гулсене, как в Англии. И ещё много других качеств. И что королевству было чему поучиться у них. Теперь же герои покидают их мир, но народ Гулсена никогда не забудет своих избавителей, будет слагать о них песни и будет надеяться, что когда-нибудь они вернутся вновь, – в этих словах монарх, несомненно, намекнул на их общую с графом и слугой тайну о передаче им королевских регалий. И наверняка не смог бы поверить в то, что Джереми и Дорнтон меньше всего желают такого исхода для них.

Глядя вперёд, в этот огромный, заполненный людьми зал, Джереми с грустью осознавал вслед за Дорнтоном, что больше никогда не увидит ни их, ни монарха, ни этого прекрасного замка, ни гулсенских драконов… И на его глазах появились слёзы, которые увидели только Дорнтон и монарх. Джастин О`Краун, видя эмоции Джереми, поспешил закончить, объявив, что Истинные скажут сейчас свои прощальные слова.

Дорнтон, пощадив своего хозяина, начал первым. Он сказал, что был рад побывать в этом прекрасном мире и никогда не забудет всё то, что он здесь видел, и счастлив, что вместе со своим хозяином избавил королевство от зла. И напоследок он пожелал, чтобы настал тот день, когда Англия и Гулсен смогут связаться друг с другом множеством новых порталов, и тогда обе страны узнают о существовании друг друга, и оба их народа будут путешествовать туда и обратно и узнавать каждый раз что-то новое о неведомой им доселе стране. Народ Гулсена поддержал мечту старика.

Напоследок Дорнтон попросил их не осуждать Англию за её устои, слишком непонятные и жестокие для Гулсена. И если то, о чём он мечтает, когда-нибудь сбудется, они поймут, что Англия на самом деле вовсе не такая, и что Гулсен может поделиться с ней своей жизнью и порядками, научить чему-либо, и тогда, он уверен, оба государства, совершенствуя друг друга, станут ещё лучше, ещё счастливее и сильнее, чем прежде, – надо только верить в то, что когда-нибудь это обязательно случится, и параллельный мир, и земной, узнают о существовании друг друга.

Настал черёд Джереми. Молодой граф, вытирая со щёк слёзы, начал свою прощальную речь с того, что объяснил, почему он плачет. И именно поэтому некоторые англичане очень похожи на гулсенцев, и похожи во многом. Но ведь на то этот мир и параллельный, сказал Джереми с иронией, поскольку он в чём-то схож с земным, а в чём-то – прямая ему противоположность. И что англичане не лишены тех качеств, какие имеются у жителей Гулсена, просто люди на Земле почему-то стыдятся их, словно собственной наготы. И получается, что, скрывая хорошее, они выставляют напоказ плохое. Им необходимо понять сперва самих себя, а уже потом оценивать других людей. Да, признался граф, их земной мир несовершенен, и, как сказал Дорнтон, им у Гулсена следует многому научиться. Но это может произойти и раньше, чем когда оба королевства узнают друг о друге. Он, Джереми, пишет книгу, в которой будут все его и Дорнтона воспоминания за всё время пребывания здесь. И, возможно, если многие англичане прочтут её, то задумаются над собой, узнав, в каком согласии и в каком мире живёт параллельное королевство их страны. И он, Джереми, постарается, чтобы так и случилось.

Народ Гулсена поддержал его идею одобрительными возгласами.

Затем монарх предложил своим героям прощальную трапезу, но граф и слуга вежливо отказались, попросив, чтобы стол, богато уставленный неземными яствами здесь же, в зале Согласия, был отдан тем, кто вместе с ними принёс королевству победу – рыцарям Гулсена, а также простому народу, ради которого они и сражались.

Монарх счёл этот жест вполне справедливым, найдя в нём ещё одну английскую особенность. Но перед этим Джастин О`Краун объявил, что настало время прощаться и отдать должные почести победителям.

И словно по команде подданные Анкрауна громко выкрикнули имя Джереми и склонили перед ним головы, опустившись на одно колено. Вслед за ними подданные Ансерва выкрикнули имя Дорнтона и упали на колени. Смущённые граф и слуга с испугом взирали на коленопреклоненный зал и на монарха, который также склонил голову перед ними в глубоком поклоне, припав на одно колено. И только когда вновь зазвучал гимн Гулсена, играемый на том самом незнакомом земным людям инструменте, который граф и слуга слышали уже не в первый раз, все присутствующие встали на ноги.

– Ну вот и всё, друзья мои, – поднявшись, сказал им монарх. – Как я и обещал вам в самом начале, вы покидаете Гулсен. Попрощайтесь теперь и со мной, Скорбящим монархом. – Он невесело усмехнулся. – Но я назвал себя Скорбящим не только потому, что со мною нет Арсента, – я уверен, что он сейчас наблюдает за нами сверху и радуется нашей победе, – а ещё и потому, что я глубоко опечален тем, что вы оставляете нас. Но вы правильно поступаете, ведь ваша родина там, на Земле. Но знайте: теперь вы не только англичане, вы – истинные. Нет, не те Истинные. Истинные гулсенцы, которые верны нашему королевству не меньше, чем своей родине. Возвращайтесь домой, друзья. ОН вас уже ждёт.

С этими словами монарх распахнул не примеченную доселе графом и слугой небольшую тайную дверцу позади трона в стене. Дверца была замаскирована под картину, на которой был изображён монарх и его дворецкий. Джереми тут же узнал в них Гулла Первого и Сенджамина. И в потрясении замер, когда увидел то, что скрывалось за дверцей.

Нет, это был не портал в их мир. Это был задний двор дворца, где мощёная дорожка вела на едва виднеющееся вдали тренировочное поле для рыцарей и их драконов.

Но не это так поразило Джереми, а ещё более – Дорнтона. Под фразой «Он вас уже ждёт» монарх имел в виду вовсе не их земной мир, как поначалу подумал граф, а нечто совершенно другое.