Непознанный мир (цикл повестей)

– А… как же Сиджен? – растерянно спросил граф.

– Ка-акой Си-иджен? – ещё надменнее уставился на Джереми фрачник, приподняв одну бровь. – У на-ас не-ет никако-ого Си-иджена. Что-нибу-удь ещё-о?

– Да, – отозвался граф, совсем упав духом. Неужели всё-таки лорд Мак`Саллигер выбросил верного Сиджена на улицу? И новая ненависть к дворецкому-фанфарону закипела в нём. Однако, собравшись с мыслями, он продолжил, едва сдерживая свой гнев: – Могу я узнать, как вас зовут?

Новый дворецкий на мгновенье поджал губы, затем неторопливо раскрыл рот и с таким безразличием назвал своё имя, что, казалось, ему уже на этом свете будет безразлично абсолютно всё, что он ни скажет:

– То-о-омас…

Джереми глубоко вздохнул и как можно спокойнее попросил его:

– Томас, отведи нас к своему хозяину.

Однако дворецкий отозвался на его просьбу весьма недовольным тоном:

– Я-а же уже-э доложи-ил его све-етлости о ва-ашем прихо-оде, так заче-ем же мне сно-ова туда поднима-аться, если он вас уже-э ждё-от?!

– Ну ладно, Томас, – бросил граф уже на грани того, чтобы броситься на вконец износившего его нервы слугу, но только лишь мельком глянул на него, как и подобает любому благородному джентльмену, и стал подниматься вместе с Дорнтоном по знакомой лестнице наверх, провожаемый всё тем же надменно-презрительным взглядом самодовольного дворецкого Томаса.

– Я не могу понять, Дорнтон, – говорил Джереми, поднимаясь по ступеням. – Что стряслось с его светлостью? Неужели этот Томас испортил его нрав? Я не могу в это поверить. Он не мог прогнать Сиджена, просто не мог! И если окажется правдой то, что этому хлыщу удалось затмить разум его светлости, я немедля придушу этого Томаса у него на глазах!

– Я согласен с вами, сэр, – отозвался Дорнтон. – Здесь всё настолько успело поменяться за эти две недели, что любой удивился бы этому.

– Ничего, Дорнтон, сейчас мы обо всём узнаем, – уверил дворецкого Джереми, и, дойдя до рабочего кабинета лорда, осторожно открыл дверь.

– Ваша светлость, – начал он, шагнув вместе с Дорнтоном за порог. – Это я, граф Джереми Дарлингтон…

Он умолк, обнаружив, что завсегда обращённое к дверям большое кресло лорда, в котором он всегда сидел, повёрнуто спиной к ним. А сидевший в кресле лорд не спешил удостаивать графа ответом, – совсем как чопорный Томас, что ещё больше вселило тревогу в сердце графа.

Думая, что лорд своим молчанием требует от него немедленных объяснений о том, где он пропадал эти две недели, Джереми с готовностью заговорил, опасаясь, что лорд ему не поверит:

– Ваша светлость, я, конечно, виноват перед вами за то, что от меня не было никаких известий столь долгое время, но поверьте мне на слово – из того места, в котором мы всё это время пребывали, невозможно было послать никакую весточку. Да и попали мы туда случайно, поэтому у нас не было никакой возможности предупредить вас об этом заранее. Но мы всё вам расскажем, если вы согласитесь нас выслушать и поверить нам, ваша светлость!.. За эти две недели мы совершили…

– Две недели??? – раздался вдруг со стороны кресла низкий хриплый возглас, и лорд Ричард Мак`Саллигер повернулся в своём кресле к графу и слуге.

Изо рта Джереми вырвался вскрик потрясения, а Дорнтон мгновенно спрятался за спиной молодого графа.

В кресле сидел лорд Ричард Мак`Саллигер. Но уже не тот, с кем они виделись две недели назад. На Джереми и Дорнтона не менее испуганно глядел… седовласый старик со знакомыми чертами лица, только сильно истощённый и одряхлевший. И он также был поражён тому, что увидел ничуть не изменившегося Джереми с момента их последней встречи, но более всего он со страхом созерцал Дорнтона, на которого смотрел, как на мертвеца, восставшего из могилы. По-видимому, его-то уж точно он не ожидал увидеть рядом с графом. Но когда обоюдный шок от первого впечатления стал понемногу убавляться, лорд Мак`Саллигер пробормотал, заканчивая ранее произнесённую речь:

– Не две недели, сэр Джереми… Не две недели, а ТРИДЦАТЬ ЛЕТ! – не выдержав напряжения, он закрыл лицо ладонями и заплакал, не в силах перенести небывалый шок от увиденного.

– О Небеса, – вырвалось у графа. – Всё с точностью до наоборот… – пробормотал он затем, и Дорнтон понял, что хозяин хотел этим сказать. Монарх Гулсена сказал им тогда, что учёные астрологи королевства посчитали по звёздам, что год в Гулсене равен нескольким дням на Земле. На самом же деле всё совершенно по-другому, а значит, Джастин О`Краун больше никогда не увидит своих героев, потому что к тому времени, как он призовёт их назад, и граф, и слуга будут давно уже лежать в земле на кладбище. И вряд ли следует винить теперь монарха в просчёте его астрологов, и в том, что Джереми и он вернулись в Англию спустя тридцать лет. Если бы Джастин О`Краун знал о настолько разном ходе времени в обоих мирах, то не стал бы вовсе их призывать в королевство, которое, оказывается, в пересчёте на земное время гораздо древнее Англии, хотя и считалось, что оно появилось одновременно с ней.

Молодой граф подбежал к лорду, в порыве чувств обнял его и заплакал вместе с ним.

– Где же… где же ты пропадал, Джереми? – словно к близкому другу, обратился на «ты» к графу постаревший на тридцать лет лорд Ричард Мак`Саллигер, обнимая его и заливаясь слезами радости. – Ты же был мне как родной сын после смерти твоего отца… Я думал, что тебя и Дорнтона похитили и убили, не зная, что некому за вас уплатить выкуп… Я подал прошение о розыске и вас долго искали, искали даже в соседних странах, на островах, но всё тщетно. И вот… ты появился, откуда? И ничуть не изменился, и даже Дорнтон твой не изменился… Я… я был в немыслимом горе, Джереми, но не терял надежды и по сей день… И вот Всевышний услышал наконец мои молитвы… Но я глубоко потрясён, Джереми! Почему вы с Дорнтоном остались такими, какими были тридцать лет назад?

Граф налил ему воды из графина, чтобы успокоить. У старика тряслись руки, и он едва мог ухватить стакан. Джереми помог ему. Выпив воды и вытерев слёзы, он глубоко вздохнул, умоляюще глядя на графа и прося обо всём ему рассказать.

– Простите нас, – начал Джереми, усаживаясь вместе с Дорнтоном рядом с лордом. – Мы не знали, что с нами это случится… Но я бы хотел перед тем, как рассказать вам о том, где мы были, ваша светлость, – хоть это и не так важно, но всё же, – узнать, что сталось с вашим старым дворецким Сидженом? Дело в том, что нас сейчас встретил в дверях некто по имени Томас, совершенно невыносимый, по моему мнению, слуга, который сказал, что он ваш дворецкий. И я подумал, что вы… прогнали Сиджена…

– Прогнал???– округлил глаза лорд. – Как вы могли такое обо мне подумать, сэр Джереми? Да я бы ни за что на свете не расстался бы с ним! Но подумайте сами, разве он был бы сейчас со мною после того, как прошло уже тридцать лет?.. Сиджен давно умер.

Он умолк, и в кабинете воцарилась тишина. Дорнтон опустил голову, а Джереми укорил самого себя в том, что сам до сих пор об этом не додумался. Он, победитель грифонов.

– Теперь я всё понял, – сказал граф. – Но всё-таки ответьте мне ещё на один вопрос, ваша светлость. Сегодня, вернувшись в свой замок, мы не обнаружили там никого – только пыль да паутину. Но ведь у меня было много молодых слуг, почему же они не дождались меня и сбежали вместе с остальными, так предательски ограбив меня, ваша светлость?

– Они не сбежали, – покачал головою лорд.

У Джереми ёкнуло сердце.

– Так они… они погибли? – догадался он и с горечью продолжил: – Я так и думал. Зря я обвинил их в неверности мне, когда на самом деле они защищали моё имущество от грабителей…

– Нет, сэр Джереми, они не погибли, – произнёс Мак`Саллигер, заставив графа недоумённо взглянуть на лорда. – Они просто-напросто… умерли. Все. Они не вынесли вашей потери и умерли – кто от голода, поскольку всё ваше богатство было истрачено ими на еду, – а кто и от горя, – вероятно, те из них, кто был вам наиболее предан. И они не посмели уйти к другому хозяину. Не стоит их винить в растрате вашего состояния, сэр Джереми, они ведь надеялись до последнего гроша, что вы вернётесь, и не желали верить в вашу с Дорнтоном гибель или пропажу… Помните, в последнюю нашу с вами встречу перед вашим исчезновением я рассказал тебе, Джереми, свой сон? – Граф кивнул, потрясённый вышесказанным. – Так вот, он сбылся. Но не у меня, как я тогда боялся, а у вас. Я рассказывал вам о том, как спустя пятнадцать лет, возвращаясь к себе в поместье, обнаружил, что оно опустело, а затем нашёл в нём своих мёртвых слуг. И вот спустя пятнадцать лет после вашей пропажи я зачем-то наведался в твой замок, Джереми… Да, я хотел попросить ваших слуг поприсутствовать на похоронах моего дворецкого Сиджена, – я знал, что он водил дружбу с некоторыми из них. У самого Сиджена не было родни, потомки жили где-то далеко, а мне хотелось, чтобы на его похоронах собрались все его друзья, чтобы ему не было одиноко и тяжело уходить из этого мира, ведь я и горстка моих слуг – это слишком мало, чтобы оказать должные почести такому верному и доброму дворецкому, как Сиджен, который до последнего вздоха боролся за свою жизнь, а я так и не смог его вылечить за все эти годы… И вот я позвонил в вашу дверь, но мне никто не открыл. Тогда я постучал, но ответом по-прежнему была тишина. Я толкнул дверь, и она оказалась незапертой. И сразу же на пороге я с ужасом увидел труп одного из ваших слуг. По-видимому, он умер недавно. Я бросился наверх, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, так как думал, что его ещё можно спасти – наверное, подумал я, он шёл мне открывать и по дороге свалился без чувств. Заглянув в первую из комнат ваших слуг, сэр Джереми, я похолодел: всё было точно так, как в моём сне. В каждой комнате лежал либо сидел труп человека. Они умерли один за другим в течение двух месяцев после того, как кончились все припасы и деньги. Но оставшиеся в живых были настолько слабы, что не могли даже ползать, как потом установили доктора, приглашённые мною. Они уже не выходили из комнат и не имели возможности похоронить своих товарищей или помочь друг другу. И, конечно, запах от разложения их тел стоял по всему замку. Я не мог больше его выносить, только пару раз крикнул, не надеясь, впрочем, на то, что кто-то ещё остался здесь жив, а если и остался, то не смог бы мне отозваться. Но и я больше не мог выносить запаха мертвечины и выбежал вон. Всех до единого я потом похоронил – мне помогли крестьяне. Теперь мой Сиджен и они покоятся на погосте рядом с останками людей Лайтенвудов на том самом поле, где они приняли свою смерть. Тридцать лет назад там было решено сделать кладбище для таких преданных своему долгу людей, как они. Надеюсь, что там они обрели достойный покой. – Он поднял на Джереми свои старые глаза. – А Томаса я нанял восемь лет назад, потому что без дворецкого мои слуги перестали ко мне относиться так, как относились раньше, тем паче они видят, что я дряхлею. – Он вздохнул. – Томас, конечно, не чета моему Сиджену, он никогда не будет лучше него и даже наравне с ним, но другого выбора у меня не было. Он ладит со слугами, но они слушаются его больше, чем меня…