Непознанный мир (цикл повестей)

В полной тишине граф молча развернулся и, спотыкаясь, направился назад, к выходу. Встревоженный Дорнтон последовал за ним.

Выйдя на свежий воздух, Джереми глубоко вздохнул и прислонился спиной к каменной стене подле двери.

– По-видимому, здесь никого нет, – заключил он, посмотрев на дворецкого, встревоженно глядящего в глаза господину. – Как можно было запустить такой большой замок всего за пару недель, а затем трусливо разбежаться? – вдруг вскричал он, жестикулируя. – Они что, посчитали нас погибшими? Или ты всё же сказал им тогда, Дорнтон, куда мы поехали? – пытливо уставился он на слугу.

– Что вы, сэр, что вы! – запричитал напуганный подозрением хозяина старик. – Я никому не говорил, сэр, никому! Клянусь Великим Фреммором!

– Ну ладно, ладно, – смягчился граф. – Нам обоим нужно успокоиться. Я было подумал, что они могли найти наш экипаж на том поле и посчитать нас пропавшими либо погибшими, учитывая то, что там творилось… Ну ладно, – сказал он, указав на конюшенный двор. – Ступай туда, Дорнтон, и приведи пару лошадей – если они там ещё не умерли с голоду, или их не забрали с собой мои слуги или конокрады.

Дорнтон послушно удалился, а Джереми медленно осел на крыльцо, запятнав в пыли свой роскошный камзол.

«Как можно было так подло предать меня? – мучительно думал он. – Я ведь доверял им, не обижал, не бил – иначе попал бы я в Гулсен? Конечно же, нет. Так как они могли всего за две недели моего отсутствия потерять надежду на моё возвращение, и, опустошив замок, исчезнуть? Дорнтон бы так не поступил, останься он в замке тогда. Он бы дождался меня, я уверен в этом. А теперь, видимо, придётся заново наживать состояние собственными силами… Как же будет мне тяжело, но тяжелее всего придётся моему бедному Дорнтону, ведь даже с моей помощью ему не удастся привести в порядок огромный замок. Да и как он будет один заниматься всеми замковыми делами? Один старый слуга на всё имение – да меня поднимут на смех! Решено: придётся продать замок и стать скромнее. Прикупить небольшой особнячок, – тогда останутся средства на то, чтобы восстановить свои дела…»

Его размышления прервал запыхавшийся Дорнтон.

– Сэр, – едва выдавил он из себя. – Лошадей… нет. Ни единой…

– Проклятье! – выругался граф, вскочив. – А что же там тогда, если не лошади?

Старик сокрушённо выдохнул.

– То же, что и в замке, сэр, – ответил он с грустью. – Пыль, паутина…

– Ну что ж… – задумчиво произнёс Джереми, и, спустившись со ступеней, не оборачиваясь, бросил: – Идём, Дорнтон.

Старый дворецкий поспешно спустился следом. Нагнав графа, быстрым шагом направившегося по дороге прочь от замка, он встревоженно спросил хозяина:

– Куда мы идём, сэр?

– К лорду Мак`Саллигеру, Дорнтон, – сухо бросил тот. – Благородный английский джентльмен Джереми Дарлингтон всегда ходит к другу своего отца пешком, – сделал он нажим на последнем слове.

Дорнтон хотел было утешить графа, но так и не решился, чувствуя его теперешнее состояние. Да и не сумел бы, наверное, этого сделать. И только горестно вздохнув, поплёлся вслед за своим господином.

Спустя полтора с лишним часа непрерывной ходьбы не привыкший к подобным нагрузкам Джереми, наконец, остановился перед знакомым до боли особняком. Что было примечательно, он заметил висящий рядом с дверью новый дверной звонок: изящный, с золотою резьбой рычажок с подвешенным на него шёлковым шнурком, и с пышной кисточкой из золотых нитей.

Дорнтон не заметил нового звонка. Он торопливо присел на ступени, тяжело дыша после нелёгкого для его лет путешествия. Не дожидаясь, когда старый дворецкий переведёт дух, граф настойчиво позвонил.

Ему пришлось прождать целую минуту или даже больше, прежде чем двери отворились. Но вместо старого доброго Сиджена его окинул надменным взором сверху вниз щеголеватый молодой человек во фраке. Более того – на одном глазу у него посверкивал изящный монокль – не хватало только сигары в зубах и трости. Он молча стоял перед графом, опешившим от столь неожиданного явления, и только по осанке и подтянутости этого молодого человека Джереми понял, что это не новый владелец особняка, а всего лишь разодетый до неприличия лакей, который, по-видимому, настолько высокого о себе мнения, что для фарса напялил на себя господское одеяние и безнаказанно расхаживает в нём, нисколько не боясь, очевидно, гнева своего господина.

«Ну-ну, малый, сейчас Сиджен это увидит и задаст тебе хорошую трёпку, – не без злорадства подумал Джереми. – Будешь знать своё место… Но если ты так хочешь походить на джентльмена, я помогу тебе в этом – посрамлю на глазах у всей прислуги и твоего господина».

Изящно поклонившись разодетому типу, вызвав этим у Дорнтона гримасу ужаса, граф любезно поинтересовался у напыщенного лакея:

– Доброе утро, любезнейший. Я – Джереми Дарлингтон, а это – мой дворецкий Дорнтон Бёрн, – нарочно произнеся фамилию старика, указал на него граф, будто и Дорнтон был господином. – Я хотел бы видеть друга моего покойного отца, лорда Ричарда Мак`Саллигера. Он у себя?

Расфуфыренный лакей, по-видимому, с ответом не торопился. Он ещё раз надменно и придирчиво оглядел с головы до пят сперва Джереми, а затем и Дорнтона, и презрительно хмыкнул, заключив, по-видимому, для себя, что эти двое в странных одеждах уж никак не достойны просить аудиенции у его господина. Однако он вздёрнул кверху свой острый подбородок, и так чересчур сильно выдававшийся вперёд, и неторопливо произнёс тягучим, словно патока, голосом, до неприличия растягивая слова:

– Его све-етлость у се-ебя. Я-а-а… испрошу-у у него разреше-е-ения приня-а-ать вас.

И быстро захлопнул перед ними створки дверей.

Граф и слуга переглянулись. Несомненно, что-то странное творилось и здесь. И почему не Сиджен, а этот нахальный тип открыл им двери? Неужели за эти две недели бедный старик сумел как-то проштрафиться перед своим господином, и тот выгнал его? Но ведь Сиджен никогда не допускал никаких промахов в своей службе – он был слишком опытен для этого. Да и в характере лорда не могло быть ничего подобного. Он ни за что не прогнал бы Сиджена, которым дорожил не меньше, чем своим титулом и состоянием, – не меньше даже, чем Джереми Дорнтоном… Если только этот молодой лакей не сжил Сиджена со свету, показав лорду своё преимущество перед стариком, либо просто-напросто подставил его, чтобы занять его место подле господина… Или попросту отравил. От всех этих мыслей Джереми стало не по себе, и он вдруг захотел придушить этого мерзавца сразу, как только тот появится снова.

И необыкновенно быстро он появился, причём потратил на доклад лорду меньше времени, чем на реакцию на звонок.

Как только дверь открылась вновь, Джереми лакея не увидел – он стоял за дверью, придерживая её двумя пальцами, и не удосуживаясь предстать перед гостями, зато до графа и слуги вновь донеслось его тягучее монотонное гудение:

– Его-о све-е-етлость при-и-имет вас, – прогудел разодетый лакей, не делая пауз между словами, а только непрерывно гудя, словно шмель. – Входи-и-ите.

Джереми и Дорнтон шагнули за порог и тут же были одарены ещё одним презрительным взглядом этого фрачного пижона, который, флегматично закрыв за ними двери, уставился на графа и слугу так надменно, как будто ждал от них поклонения ему, и словно спрашивал: «Вы что, не знаете, куда идти дальше?»

Не имея больше терпения выдерживать на себе этот сокрушавший душу взгляд, Джереми почти грозно спросил его, собрав остатки терпения:

– Вы – новый лакей?

– Дворе-е-ецкий, – издевательски долго протянул тот, пронзив своего гостя высокомерным взглядом.