Нулевой потенциал

Проснулся я с рассветом, на полу. Стакан валялся рядом. Да что ж такое-то?! Меня, лучшего разведчика Артели, как кутёнка носом в лужу? Всё, сволочи, доигрались. Я разозлился.

Изменив привычный маршрут пробежки, я свернул в сторону заливных лугов. Пастухи с интересом поглядывали, пока я ползал по лугу, собирая пригоршню нужных трав и кореньев. Гришка, неизменно сопровождавший меня на пробежках, тоже недоумённо косился, но от комментариев воздержался.

— Вспомнил, как маменька с нянюшкой мне в детстве дивный чай заваривали, — сияя счастливой улыбкой идиота, пояснил я. — Вот, набрал, что помню, хочу попробовать рецепт восстановить.

Гришка вгляделся в моё лицо, ища признаки близкого сумасшествия. Думаю, и в народе о чудаковатом графе молва быстро пойдёт. Но я был зол. Зол по-настоящему. Сколько можно меня безвольной куклой туда-сюда кидать? Гришка присматривает, Антип приглядывает, Прасковья опекает, Анна Михайловна, вон, из Гнили чуть не на закорках вытащила, оказывается... Нет уж. Меня голыми руками не взять.

Запершись до завтрака в своей комнате, я разжёг камин и принялся варить снадобье в стащенном из кухни начищенном котелке. Большая часть добытых в Гнили припасов осталась в штабе у Анны Михайловны. Но чутка я себе отщипнул, тщательно запаковав и припрятав среди вещей.

Процесс шёл небыстро: я с раздражением понял, что начал забывать привычные с отрочества рецепты. Да и инструментов нужных под рукой не было. Работал тем, что есть. Чтобы размять листья и перетолочь кусочек скорлупы, к примеру, я утянул из кабинета пресс-папье.

Через три часа работа моя окончилась. Я устроился в кресле, распахнув окна, чтобы проветрить пропитавшуюся зловонием спальню. Не идеально, конечно. Но выбирать не приходится.

Выпив чашку пахучего отвара, я спустился в столовую и с аппетитом накинулся на нехитрый завтрак.

— Отпустило вас, батюшка? — ласково спросила Прасковья Петровна, с умилением наблюдая мой аппетит. — Вчера ни крошечки не съели, голубчик. Так и заболеть недолго.

— Зато водицы перед сном напился вдосталь, — пробурчал я.

Кухарка ласково покачала головой и удалилась на кухню, за переменой блюд. Антип же, напротив, приблизился, щедро подкладывая мне тушёной в сливках капусты.

— В спальной сожгли что, Ваше Сиятельство? Акулька убрать пришла, так бежала до самого двора, чуть ноги не переломала. Воняет, говорит, как у паршивой ведьмы под юбкой.

— Пищеварение подводит, — с достоинством ответил я. — Матушка в детстве чаёк мне заваривала, от расстройства и беспокойства. Вспомнил вот, решил повторить.

— Не задался, видать, чаёк-то… Да разве ж вы травы ведаете, Ваше Сиятельство? Не потравились бы. Вы ПрасковьПетровне скажите, она и заварит. Ручки-то золотые.

Да уж. Хоть капусту потушит, хоть снотворного сварганит. Чудо-умелица. Или Антип все единолично провернул? Да какая разница. Противоядие я сварил, так что теперь мог за себя не опасаться. А что пахнуть буду душисто весь день, ведь пить снадобье перед каждым приёмом пищи надо, так это не мои проблемы.

День просидел за бумагами, пытаясь разобраться в управлении имением. Отчаянно зевая, поднялся после ужина в спальню, привычно напился из графина, и, побродив по комнате, рухнул в кресло.

Антип вошёл через четверть часа. Оценил мой храп, полупустой стакан, усмехнулся и вышел вон. Вот зараза! Ничего, теперь-то я тебя прижучу.

Убедившись, что дом погрузился в сон, я снял кольцо с пальца, перевесил на шнурок, и выскользнул на улицу.

Магия, родная моя, как же я по тебе скучал! Сила ощущалась внутри бурно, словно тоже истосковалась и просилась проявить себя. Удивился, отметив, что поток внутри стал ровнее. И пропускная способность тела Матвейки, вроде, повысилась. Ещё одна загадка. Может, это и есть Дуняшина работа?..

В имении магия бушевала повсюду. Почти как в моей бывшей земле. Если даже не поболе. Сильный у Евлалии Степановны артефакт. И сама она, выходит, не промах, раз столько скопила. Магия буквально сочилась из почвы. Но непривычная, будто две стихии сошлись. Впрочем, так могло и быть: о Павле Александровиче, отце Матвейки, я покуда не знал ничего. Одно хорошо: распознать в слиянии магию смерти даже мне было затруднительно. А чужим и вовсе ловить нечего.

Без приключений добрался до гаража. Некоторое время потратил на поиск рычага, открывавшего потайной проход. В кольце бы в жизни не нашёл. Но теперь магический след манил меня, как пса душистый мясной ломоть.

Оба кода я набрал безошибочно. И ступил на смотровую площадку с победной улыбкой.

Несколько человек, работавших в своих отсеках, подняли головы. Кто-то ахнул. Четверо дюжих молодцев устремились ко мне. Я сплёл сеть, ложившуюся в пальцы легко и знакомо, спеленал двоих, оглушил третьего уполовиненным заклятьем. Четвёртый, крадучись, обходил сбоку. Он не плёл заклятий, поэтому и я решил обойтись кулачными аргументами. Подпустил ближе, поднырнул под удар, подсёк. Мужик устоял. Я извернулся, не теряя инициативы, качнулся вбок, замахнулся обманкой и тут же засадил в подбородок. Руку пронзило болью. Да уж, Матвей Палыч, с непривычки-то оно не сладко. Противник только головой мотнул. Маловато у меня силёнок.

— Что ж вы, Матвей Палыч, простой люд-то крушите? — раздался зычный голос Антипа. Тот, с закатанными рукавами и в кожаном фартуке поверх комбинезона, бежал по центральному проходу. — Возьмите противника себе по чину!

Ах ты, гролк драный!! Оглушив четвёртого мужика небрежной волной силы, я сконцентрировался и ударил по-настоящему. Тёмный вихрь взвился и устремился к Антипу. Тот хохотнул и развёл руки, принимая мою атаку на крепкий, устойчивый щит.

Полноценный щит опытного мага смерти.

Глава 15. Клятва рода.

Моё заклятие Антип принял на полноценный щит опытного мага смерти. Не отразил, поднатужился и вобрал силу. Вихрь съёжился до размеров волчка, поблёк и рассыпался исчезающей пылью.

Я на волне азарта собрал магию в плотный кулак, выставил купол, чтобы не задеть окружающих, и швырнул тараном. Мозолистые пальцы Антипа замелькали, ловко сплетая заклятие. Он развернул щит, динамичный, пластичный. Закуклил поток и развеял. На его висках выступил пот бусинками.

Я чутка влил магии в купол, передёрнул плечами, чувствуя, как вольготно разливается внутри сила. И упал на колено, планируя пустить «выжженную тропу».

— Матвей Палыч, хватит, — слабо, но с удовольствием попросил Антип. — Что мы с вами, юнцы, что ли, потенциалом меряться? Павел Александрович достраивал ангар полтора десятка лет, разнесём — неудобно выйдет.

Я в последний момент сжал кулак, сдерживая заклятие, и снял купол. Оказывается, рабочие ангара стянулись к побоищу. Смотрели без страха и злобы, с благоговением.