Нулевой потенциал

— Давайте уж я. Как ЛяльСтепанна учила. А ежели ошибусь, так вы подсобите.

Я кивнул, размяв плечи, выставил руку и вложил ладонь в ладонь Антипа.

— Клянусь в вечной верности Матвею Павловичу Охотникову, единокровному родичу моих господ. Клянусь не разглашать тайн рода и не причинять вреда сородичам. Призываю магию в свидетели. Да запечатает она волю мою, чтобы не мог я супротив желания выдать сокровенное.

Я ухмыльнулся, оценив выбор слов. Родичу. Не сыну. Оговорился Антип, а составил клятву как положено. Произнеси он «сын», и не связала бы нас магия. А моя тайна всплыла бы, как дерьмо в проруби. А родич подошёл. Маги смерти только от магов смерти рождались. В какой-то степени я Охотниковым родич.

— Клянусь быть надёжным господином Антипу Макаровичу…

— Кузнецову.

— Кузнецову. Принимаю его службу и клянусь защищать тайные знания рода Охотниковых. Призываю магию в свидетели.

Вокруг наших рук полыхнул тёмный ореол, подтверждая произнесённую клятву. Что ж, баба с возу, кобыле легче. Теперь у меня имеется целый род с одним слугой. И я мог не бояться поверхностного сканирования менталистов. Магия не даст считать. Разве только ломать станут, да от этого никак не убережёшься.

— Ну что ж, Матвей Палыч, — Антип высвободил руку и потёр ладони, — заживём теперича. Я вам все, что требуется, расскажу. Что знаю, всё выдам. А потом соберёмся да и пойдём.

— Куда?

— В Гниль, знамо дело.

Глава 16. Первые подозрения.

В Гниль, конечно, сразу мы не пошли.

Следующий день пролетел незаметно, учитывая, что большую его часть я проспал. В комнату приплёлся под утро, рухнул в кровать, не раздеваясь. Гришка напрасно прождал меня на пробежку. И даже заявился в спальню, поднять залежавшегося «господина». Я буркнул что-то сквозь сон, завернулся в одеяло и уснул дальше.

Почти сразу. Сначала успел засечь, как Григорий шарился по комнате, подозрительно принюхиваясь к графину с водой. Нет, мил человек, секрет околиса не имеет ни следа, ни вкуса, ни запаха. Идеальный яд, если в малых дозах. В больших мутит воду, так что только в непрозрачные напитки.

А воняло в комнате совсем другим. Противоядия у меня осталось ещё на несколько суток, но повод применить его, вроде, отвалился. А там, глядишь, в Гниль ходку сделаем, и я разживусь полным списком ингредиентов. И не придётся списывать ароматы на неполадки пищеварения.

Позавтракав, вернее, отобедав, я вновь ушёл в разбор документов с головой. Но теперь ко мне присоединился Антип, и работа пошла шустрее. Дел имения он не вёл, но, заправляя ангаром, прекрасно знал движение денег внутри рода. И отлично разбирался в способностях местного населения.

Определившись с объёмом средств, мы наметили план работ. В первую очередь я планировал восстановить имение. И сделать это как можно скорее: ведь, если я решусь выбираться в свет, то мне придётся принимать гостей у себя, с ответными визитами. А приглашать цвет аристократии в дом, пестрящий следами недавней немилости — дурная затея. Антип пообещал за месяц соорудить что-то приличествующее статусу.

С финансированием возникли некоторые сложности. Деньги были, да. Но они были в банке. И если между птицами высокого полёта расчеты могли вестись векселями, то работникам имения платить надо было живыми деньгами: банка в ближайшем доступе не имелось.

Большая часть населения пределов, очерченных Гнилью, не покидала вовсе. Перемещались между живыми населёнными пунктами поездами, а билет, даже в самый низший класс, стоил внушительных для крестьянина денег. Если кто-то из деревни переезжал в город, в поисках лучшей жизни, то средства собирали всей роднёй. Или обращались за помощью к владельцу имения, частенько отдавая долг трудом.

— Если люди привязаны к земле, значит, зависимы от господ, — задумчиво произнёс я, осознав расклад. — Логика подсказывает в таком случае обойтись и вовсе без оплаты… Да и что может ограничить волю владельца, если сообщения с миром, как такового, нет?

Антип посмотрел на меня с хмурой усмешкой и поинтересовался:

— Угодно ли Вашему Сиятельству примерить на себя роль рабовладельца?

Мы условились, что вне ангара Антип обращается ко мне по всей форме. Уши могли быть везде. После увиденного в памяти Матвейки предательства Захара, я не исключал, что Гришка — не единственный соглядатай в моём имении. И то, он-то подослан условно лояльной стороной…

— Нет. Но мысль сама напрашивается.

— Верно мыслите, Ваше Сиятельство. Разные дела творятся в России-матушке. Особливо там, куда бдительное око Государево не заглядывает. Но ведь ласку-то не только кошка любит. Люди из любви всяко лучше служат, чем из страха.

В памяти смутно, как выцветшая картинка, промелькнули образы моих мужиков с топорами и вилами. И Никита, не побоявшийся смерти. Да… не так я жил прежнюю жизнь. Недооценивал тех, кто рядом. Что ж, мне выпал редкий шанс испробовать иной путь.

— Итак, расклад у нас следующий. Мне было отпущено пять-шесть дней на то, чтобы разобраться с делами имения. Послезавтра срок истечёт, и меня приедет проведать Анна Михайловна Потапова.

— Крепко взялись, — пробормотал Антип.

— Что?

— Я говорю, Ваше Сиятельство, крепко за работу взяться надо, хоть порядок навести. Негоже даму в неприбранном доме принимать.

— Твоя правда, Антип. Пусть Акулина с Авдотьей займутся. Анна Михайловна не задержится, и я с ней в Москву поеду. Там решу формальности со вступлением в наследство, распоряжусь деньгами, нужную сумму на расходы привезу. Придётся тебе, Антип Макарыч, на себя обязанности управляющего брать. Человек ты честный, а мне абы кого подпускать к деньгам рода не хочется.

— Благодарю сердечно, Матвей Павлович, за оказанное доверие!

Антип вытянулся и аж задышал чаще от волнения. Вот клоун, а. О том, что имением он будет заправлять, мы ещё ночью в ангаре условились.

— Прикажете обслугу нанять?

— Разумеется. Я-то в Кроховке привык малым обходиться, а имению руки рабочие нужны. Посмотри, кто был в услужении у маменьки с папенькой. Кто остался, кого заменить надобно. Я не знаю, сколько проведу в Москве времени. Хочу знакомства завести, свет посмотреть. А то совсем бирюком в Кроховке стал. Разместиться где-то надо бы…

— Так у ваших родителей и дом в Москве имеется, Матвей Павлович! Небольшой, правда, Павел Александрович не любил столицу, говорил, что воздух Июневки ему слаще и привольнее. Не знаю, оставили ли от дома что после обысков…

— Слуги целы?

— Да почём же мне знать, Ваше Сиятельство. Механику никто не докладывался. Это вашей милостью я теперича всё имение опекать стану.

Ясно, значит, тайных подземелий в Москве можно не искать. Да и опасно оно, под самым государевым носом.

— На том и расстанемся. Есть что-то срочное, Антип?