Объект «Фенрир»

Молодец - организовал сбор и учет инструментов и других ресурсов, которые помогут продержаться до подхода помощи. Или -если придётся пробиваться и выживать самим.

Михеев почувствовал, что под ложечкой засосало - представил себе, что что-то недоброе произошло с “Меконгом”. Это, конечно, очень маловероятно, но....

Не время, не время, сосредоточься на том, что говорит Попов, в конце концов, это то, ради чего вы сюда прилетели.

Поймите, говорил Попов, мы здесь занимается вещами, которые еще недавно человечество относило к области мифологии и субъективных процессов глубинных слоев человеческой психики, считало проявлением сил природы, и, вдруг, оказалось, что во Вселенной действуют силы, разумные силы, проявление деятельности которых мы до того считали проявлением неразумных безликих природных процессов. У которых, и это очень важно, по определению нет и не может быть замыслов, устремлений, стремления к результату и осознания того, что они порождают своими действиями некие процессы.

Реальный масштаб изменения картины мира до сих пор понимают единицы, и у них от этого непрерывное головокружение, не все смогли выдержать. К счастью, у человечества в целом оказался мощнейший адаптационный механизм, и оно не впало в ничтожество перед могуществом Старших Сущностей, и не ударилось в паранойю. Знаете, так же - не без интонаций, а с какой-то своей неопределимой интонацией, говорил он - я думаю, что человечеству помогла как раз мифология, засевшая в архетипах, что отпечаталось в памяти поколений на уровне архетипов и сейчас мы будто бы нашли их - тех древних богов, которых видели в молниях, разрывающих небо и вулканах, раздирающих землю. Хотя, тут он коротко и как-то очень по-человечески засмеялся, теперь я не уверен, что все дело только в молниях и вулканах.

Но мы, до сих пор восхищенно глядящие на Старших, все еще воспринимающие абстрактно Звёздный Тракт, мы уже пытаемся дотянуться до них. А идеи, которые человечество начинает превращать в технологии и процессы, бродили в головах наших предков задолго до того, как оно всерьез задумалось о том, что само может выйти в космос не только во снах и видениях. А сейчас Поля Воскрешения уже вышли из стадии не только теоретического эксперимента, но и прототипа.

Сказал – и, замолчал.

Выключился из реальности.

Михеев не мешал.

Ждал.

Что-то очень важное нащупал сейчас Попов, что-то неожиданное для него самого и, Михеев это чувствовал обострившимся (ты всё же хищник, Михеев, хищник, и ничто это не изменит) чутьем.

Он даже взгляд отвел – пусть ксенопсихолог думает спокойно, не надо на него смотреть, некоторые это чувствуют очень остро и тогда мысль ломается, уходит.

Что там Кейко?

Стоит, разговаривает, улыбается. И распространяет вокруг ауру спокойной деловитой доброжелательности. Перед ней средних лет мужчина в чуть растянутом на локтях свитере. Сосредоточенно морщит лоб, говорит, судя по движению губ, коротко и сухо.

Молодец, девочка.

Эту способность моментально приходить в сосредоточенно-рабочее состояние, стремительно капсулировать стресс, он почуял в ней еще при первой встрече.

Первая встреча…

М-да. Сейчас, когда Попов заговорил о Старших Сущностях и Звёздном Тракте Михеев вдруг ощутил лёгкоё покалывание в затылке. Обычно, оно появлялось, когда вдруг, два фрагмента информации начинали еще неявно, но тревожаще соприкасаться.

___***___

Несколькими годами ранее

Михеев сидел на лавочке и кормил белок.

Белки в Измайловском парке были толстые и наглые. Они забирались на колени, тыкались чёрными носами в ладони, тянули за пальцы - орехи искали.

Михеев блаженно улыбался, вдыхал осенний воздух, раскрывал ладонь, и с умилением смотрел, как белка суетливо утаскивает орех.

Проследил, как зверек, выгибая спину, скачет среди берез, раскинул руки по спинке лавочки и, закрыв глаза, подставил лицо прозрачно медовому осеннему солнцу.

Солнце скрылось, дунул лёгкий, но пробирающий до костей, ветерок.

Михеев вздохнул.

– Алконост, не тяни. Давай вызов.

Они с кораблем до сих пор так и не привыкли друг к другу до конца, и Михеева иногда раздражала излишняя, как он считал, деликатность. Впрочем, честно признавался себе пилот, понять корабль можно. Будь ты хоть сто раз предназначен для симбиоза, но не каждый решится срастить своё сознание с “закромочником”, который добровольно согласился “уйти за Кромку”, за пределы Обитаемого Космоса в дальнюю разведку на сотни лет. Тем более, с Михеевым - одним из первых “закромочников”, заставшим еще конец Эпохи Раскола. И, уж, тем более, понимая, насколько сроднился он с предыдущим своим кораблем, погибшим, до последнего момента, пытаясь спасти пилота.

Так что, пилот старательно гасил ростки раздражения и был с “Алконостом” безукоризненно вежлив и предупредителен, как с девушкой на первом свидании. Иногда он думал, что корабль это тоже должно раздражать.

Белка так и не добежала до березки, парк исчез, и Михеев повис в родной и уютной пустоте Космоса.

Левую часть сферы заливала жарко-оранжевым светом Лада V, почти прямо по курсу реал-система услужливо подсветила зеленым цель - базу Дальней Разведки. До нее было почти двое суток хода на внутрисистемных движках, и Михеев успел удивиться - с чего это “Алконост” раньше времени выдернул его из парка.

Впрочем, тут же понял, почему.

В центральной части экрана развернулось окно нульпространственной связи, и на Михеева озабоченно посмотрел загорелый человек в серо-стальном костюме Службы Безопасности Космоса.

– Здравствуй, Банев, - со вздохом сказал пилот.

Он хотел продолжить и издевательски сказать. что предавался сладкому ничегонеделанию. Белочек кормил.

– Я уже скинул “Алконосту” траектории, - перебил его Банев, - обрабатывайте. Ты вышел из нуль-пространства как раз в разгар Большой Гонки. И - тут такое дело.

Банев увидел отсутствующий взгляд пилота, подернувшиеся белесой пленкой глаза - значит, Михеев уже считывает данные.

– Спортсмены, - с сарказмом сказал Михеев, - Гонщики.

Спортсменов Михеев недолюбливал. Понимал, что отточенные в гонках навыки помогут людям разных профессий и в разных ситуациях, но...
Недолюбливал, честно признавая, что в нем говорит память того, старого мира, частью которого он был, и ради преобразования которого он делал такие вещи, из-за которых и ушел в Дальнюю Разведку срастив себя с кораблем, изгоняя из себя человека, совершавшего то, что ни один человек совершать не должен.
Вспоминал юного боксёра, погибшего прямо на ринге - Михеев, я должен выйти, это мой шанс уехать в Америку....
И злые слёзы гимнастки, тайком смотревшей, как поднимается на пьедестал девочка из её же команды. Из команды, но не она... Ненавидящая соратницу так, как только может ненавидеть молодая красивая девушка, все поставившая на свое молодое красивое гибкое тело.

___***___

Банев только громко сопел и смотрел то на пилота, то на оперативный дисплей системы ЛадыV.

Где ярко-красная точка фамильяр-планера неудержимо падала прямо в мохнатые языки пламени звезды с ласковым женским именем.

Большая Гонка была гордостью всего сектора и ежегодной головной болью Банева.

Каждый год в систему Лады V собирались планеристы не только сектора, но и даже Старых Планет.

И стартовали с поверхности крохотного, приютившегося на самой границе системы планетоида, который теперь иначе, как Старт и не называли. А дальше - начинался космический пин-понг.