Объект «Фенрир»

– Вы же прибыли по заданию Службы Обеспечения Безопасности, - он не то спрашивал, не то утверждал, голос был не механический, а - словно человек говорит на незнакомом языке, который изучил в совершенстве, но почти им не пользуется, отчего не уверен, где надо ставить ударение, и какое слово выделять интонационно.

– Да, это так, - кивнул Михеев, - и, в первую очередь, чтобы поговорить с вами, но все это вполне может подождать. Дискуссия, явно, увлекла всех участников и даже мои юные коллеги втянулись, а я, честно говоря, не понимаю, из-за чего столь бурные эмоции.

– Из-за подходов к методикам возможного контакта с принципиально иными разумами, с минимальным количеством точек соприкосновения с нашей реальностью, - по телу Попова прошла волна движений. Михеев решил трактовать это, как пожатие плечами. Нужно ж это обозначать хоть как-то.

– Так... давайте предположим, что я вообще ничего не понимаю, тем более, это недалеко от истины. Как вы знаете, первый параграф инструкции Дальней Разведки гласит, что при обнаружении хотя бы минимальных следов разумной жизни, либо, - тут он закрыл глаза, цитируя по памяти, - “любых иных следов, как физического, так и информационного, либо иного другого происхождения, пилоту Дальней Разведки надлежит немедля покинуть область исследования и известить об этом Службу Дальней Разведки в минимально возможные сроки”. Иными словами, даже, если мне просто покажется, что обнаруженный мною любой, подчеркиваю, любой объект имеет хотя бы гипотетическое отношение к разумным существам, мне надлежит на цыпочках исчезнуть. Поэтому, сами понимаете, проблематика установления контакта с негуманоидными цивилизациями от меня довольно далека.

Попов снова скосил глаз,

– Объясните, что нужно Службе от “Зимнего леса”?

Потрясающая все же манера вести диалог, подумал Михеев, чувствуя, как просыпаются старые, а куда они денутся, ухватки и привычки. Он снова отвечает вопросом на вопрос, сбивает меня. Так прощупывают, надеясь получить информацию, чтобы решить, что говорить самому, а что не стоит.

Интересно, с чего это осторожничает почтенный доктор ксенопсихологии?

– Пилот, не хочу отвлекать от увлекательной беседы, - заговорщицки прошептал в ухо Михееву "Меконг", - но если я правильно понимаю, в этом сказочном домике собралось все население поселка. Так?

Михеев обвел взглядом просторную горницу. Да, народу прибыло, кто-то прислушивался к спору у стола, небольшая компания крепких ребят в светло-серых комбинезонах - похоже, технари, - выдернула Стаса из-за стола и сейчас его напористо допрашивала. Стас оживленно отвечал.

Кейко - где? А, вот, все там же, её просто заслонили спины спорщиков.

– Похоже на то, а, что?
– Михеев почувствовал подзабытый холодок в груди. Как-будто оттуда что-то вынули, и теперь из черной очень холодной пустоты дует противный, чуть слышно завывающий, ветер. И, черт побери, до чего невовремя. Попов отреагировал на встречу совершенно не так, как рассчитывал Михеев. Такое ощущение, что он ее - ждал? Не совсем так - скорее, предполагал, и сейчас присматривается к нему, Михееву, и, одновременно, к своим ощущениям.

Регистрирую очень странные полевые возмущения в районе горной вершины, где находится местный энергокомплекс и станция связи. Не могу определить источник возмещения.

– Подключиться к системе контроля можешь?

– Да, но это, мягко говоря. не слишком этично по отношению...

– Это мой прямой приказ. Подключайся. регистрируй все, во всех возможных диапазонах.

Говоря это, Михеев поднимался с кресла, выискивая взглядом Суварина. Вот он. Шубу скинул, навис над столом, густым басом объясняет присутствующим, что эффект китайской комнаты сильно преувеличен, но, безусловно, надо понимать, что коммуникация между принципиально разными разумами... интересно, но слушать некогда.

– Владислав Яковлевич, - поднял Михеев руку, привлекая внимание начальника поселка. Все вокруг казалось очень ярким и четким, при этом, странно искаженным, словно он смотрел на происходящее сквозь очень чистую и прозрачную воду в солнечный день.

Вот Суварин медленно поднимает голову, вот он смотрит на него, но еще не видит и не совсем понимает, он ещё весь в споре.

Вот, очень мягким пружинистым движением разворачивает себя из кресла Попов, он уже на ногах - какие у него узкие и маленькие ступни, некстати думает Михеев, а “Меконг” все еще не сказал ничего нового, и наверное я просто старый паникер, который впадает в маразм,ь проваливается в прошлое, цепляется за то, что навеки исчезло.

___***___

За окном плыл невыносимо жаркий август, вся Европа плавилась от невыносимого зноя, ветер гнал мимо стеклянной стены крохотной, спрятавшейся среди засыхающих деревьев с ломкой листвой, виллы дрожащий, похожий на раскаленное жидкое стекло, воздух.

В кабинете было комфортно прохладно, Михеев стоял в углу, смотрел на книжные полки, мочил губы в хорошем - он даже выразительно поднял бровь, сделав первый крохотный глоток, - виски, и ждал, когда хозяин виллы заговорит.

Он был уже стар, официально отошел от дел, и сам не очень понимал, каким образом в его кабинете оказался этот широкоплечий, обманчиво неброский европеец. Просто - европеец, такие встречаются нечасто, но они есть - живут везде и нигде, пока, наконец, не стирают о ночные границы и утренние перелеты последние признаки индивидуальности.

– И все же, господин Свонсон, - снова крохотный глоток, - расскажите подробнее, с какого момента вы решили ликвидировать свои активы в компании “advanced research ltd” и вложить их в такие старомодные вещи, как оружие и продовольствие?

Сейчас он думает, много ли мне известно об advanced research. Знаю ли я о полигонах в Восточной Европе и Южной Азии. Знаю, знаю. Был я там. Теперь мне надо понять, что же испугало тебя до такой степени, что ты решился выйти из игры.

Свонсон катал по столу ручку. Естественно, Montblanc. Ограниченная серия. Конечно же, перьевая.

Несмотря на ослепляющую и оглушающую жару за окном. кабинет хозяина тонул в уютных тенях. Была в нем хорошая такая основательность, неброская, солидная и удобная, как вон тот коричневый кожаный диван с чуть потертой спинкой. Видно, что хозяин на нем и сидит, и прилечь не прочь, когда время есть.

И лампа у дивана стоит не по прихоти дизайнера, а потому, что хозяину так удобнее.

Такую основательность и возможность пользоваться тем, что тебе удобно, а не тем, что престижно и модно, дают только очень большие и очень старые деньги.

Седой, грузный, очень прямой - Свонсон дальнозорко отодвинул от глаз на вытянутую руку старый Vertu в титановом корпусе, ткнул в кнопки набора,

– Йохан, будьте добры, ко мне никого не впускать, ни с кем не соединять.

Аккуратно положил телефон на стол рядом с ежедневником в кожаной обложке, припечатал столешницу крепкими ладонями в старческих пигментных пятнах, и очень отчетливо сказал,

– Я испугался.

Его прорвало - Свонсон не очень понимал, что такое Особая Комиссия, и это не понимал до конца никто, Михеев умело пользовался хитросплетениями евросоюзной бюрократии, создавая себе имидж, и это удалось в полной мере - умело вброшенная информация о разрушенной репутации старых семейств, неожиданной кончине недосягаемого для правосудия главы картеля, вдруг принятые по протекции Комиссии поправки в законодательстве, от которых у “зеленых” и их покровителей случились корчи...