Объект «Фенрир»

Ну да, всегда так и бывает, подумал Михеев, но промолчал. Он чувствовал ускорение корабля кожей, сознанием, он и был кораблем, Алконостом, сладкоголосой птицей, несущей радость и счастье, и он врубил маршевые...

Вот она, крохотная капля, несущаяся прямо в оранжевое, пышущее жаром полотнище.

Умница девочка, умница фамильяр, все хорошо сработали, и мы с Алконостом молодцы, идём точно туда, где полотнище тоньше всего.

Не будь Алконоста, бот, конечно, не спасся бы, его защита испарилась бы в течение 10-15 секунд. Но внутри корабля Дальней разведки, рассчитанного на погружение в самые агрессивные среды, шансы были, были...

Михеев вдруг ощутил запах горячего боевого пота, услышал шорох боксёрок по настилу ринга. Соперник развернулся, отбрасывая, отталкивая Михева, и неуловимым движением поднял руку, нанося короткий страшный боковой.

Михеев переступил, подаваясь вперед, и, вкладывая весь свой вес, влепил апперкот в печень.

___***___

“Алконост” преображался, вытягивал вперед, разводил в стороны широкие, отливающие золотом, крылья. Михеев наблюдал, как растет вытянутый, покрытый короткой плотной, похожей на щенячий мех, шубкой, овал планера. Девчонка ювелирно держала курс, пулей устремившись туда, где яростное свечение протуберанца было чуть светлее.

Алконост догнал, нежно свёл крылья, укрывая бот в себе, и Михеев врубил максимальное ускорение.

... и не успевали. Они с кораблем поняли это сразу. По протуберанцу прошла волна-судорога, свечение налилось густо-оранжевым, и “Алконост” вернул Михеева в консенсус-реал.

– Я не выдержу, - она все так же поглаживала шеврон, на котором между лучами красной звезды переливались золотом буквы ДР ЗФ, - защиты хватит на 12 секунд, а фронт внезапно уплотнился, прохождение займет не меньше двадцати семи.

– Изменение курса уже ничего не даст, - полуспросил, полуконстатировал Михеев.

Алконост не ответил, они оба все понимали.

– Значит, курс не меняем, - Михеев вышел из реала.

___***___

– Всем участникам Гонки. Здесь корабль “Алконост”. Пилот Михеев. Маневр захвата выполнен штатно. Но мы не успеем пройти сквозь протуберанец.

Михеев на мгновение замолчал.

Эфир тоже молчал.

– Поддержите товарища. Прошу. Дайте ему сил и спокойного мужества.

Алконост, мы можем выжать ещё?
– он знал ответ.

– Можно перекинуть еще часть энергии с систем жизнеобеспечения и защиты пилотского отсека, и этим выиграть еще несколько секунд.

Михеев отдал команду.

Алконост пел, и Михеев вместе с ним.

Вот это гонка, мелькнула у него в мозгу восторженно-безумная мысль.

Он чувствовал молчаливую сосредоточенность эмпатов, полностью слившихся с пилотом планера, укрытого золотыми крыльями Алконоста, ощущал, как сосредоточенно, контролируя каждый выдох дышит девчонка-пилот. Она сделала все, что могла, и сейчас открывала сознание товарищам, делилась с ними всем, что успела накопить нужного и полезного за свои недолгие годы.

___***___

Точно по курсу бело-оранжевое полотнище протуберанца разошлось, открывая идеально круглый проход. Проход рос, Михеев видел звёзды и тёплое зеленое свечение Станции по другую сторону огненного полотнища.

– Вперед, девочка, - заорал он, сам не понимая, кому, и Алконост рванул в этот невозможный, противоречащий всем законам физики, спасительный финишный створ.

___***___

– Банев, ты всё зафиксировал?
– “Алконост” подходил к базе.

Девчонка спала в своем пилотском коконе, корабль первым делом соединил свои медсистемы с простенькой, но надежной системой планера, и погрузил пилота в состояние восстановительного сна.

– Каждую секунду, - тут же отозвался Банев.

– Ты понимаешь, что это Старшие?

– Конечно.

Они помолчали.

Михеев думал о Старших Разумах. Тех, чье существование терялось в невообразимо далёкой, задолго до рождения Вселенной, тьме Бесконечности. Разумах, что начинали творить Многомирье - Древо Вселенных, Звёздный Тракт, существование которого Сфера Разума лишь начинала осознавать.

Противоречащие законам известной физики межзвёздные объекты...

Сигналы, которые иногда ловили корабли Дальней Разведки, ушедшие в глубокие подпространственные туннели, где сигналов быть не может...

Человечество честно признавалось себе, что просто не понимает категории, которыми мыслят Старшие Разумы, но не теряло надежды установить с ними контакт.

Человечество хотело учиться и делиться полученными знаниями с другими.

– Банев, ты понимаешь, что из системы придётся уйти?

– Михеев, тебе два часа до базы, и медиколог уже рвет и мечет, требуя тебя и девчонку на осмотр, - просопел Банев.

Михеев потянулся, и длинно выдохнул,

– Сссспортс-с-с-мены.

Глава 7. Очень белый снег

В коридоре гулко и вместе с тем мягко бухнуло, дверь в зал колыхнулась, но устояла. В неверном свете затанцевавшего в воздухе фонаря встревоженно мелькнули пылинки. Что-то там, снаружи, происходило.

Попов подобрался, вытянул шею в сторону двери, и Михеев вдруг остро пожалел, что все это буханье и движение произошло сейчас, когда ксенопсихолог задумался о чем-то таком, что раньше ему в голову не приходило, а сейчас… Проклятье, и и меня затылок же не просто так ломило, но кроме засевшей где-то внутри боли и ощущения чего-то очень очевидного ничего не осталось.

А, вот, Стас и Кейко подобными сомнениями не мучились, а делали то, что и должны делать ответственные энергичные люди с хорошей подготовкой – буквально несколькими жестами отвели сотрудников научного городка подальше от двери, Кейко заняла позицию ближе к людям, а Стас плавно и осторожно подошел к двери и вслушался.

В коридоре снова бухнуло, затем раздался нарастающий, утробный какой-то свист, будто великан втягивал в свой великаний рот здоровенную макаронину. Разваренную такую, пропитавшуюся острым жирным бульоном.

Стас обернулся, поймал взгляд Михеева. Улыбнулся,

– Гномы снежные завалы прочищают. Значит, все в порядке, скоро выйдем!

Михеев понял, что выходить не хочет.

Боится потерять тонкую нить, протянувшуюся между ним и Поповым в полутьме затерявшегося между реальностями зала.

___***___

Снег был ослепительно белым, оранжевые пятна спасательских комбезов казались на нем особенно яркими, резали глаза, и Михеев перевел взгляд на успокаивающую зелень еловых лап. И тут же, прикрыв глаза, принялся отфыркиваться от мельчайшей снежной пыли, накрывшей его с головы до ног – мимо промчался, на ходу формуя из себя что-то полезное, спасательский “гном” незнакомой модификации.