Объект «Фенрир»

Высоковато, но тоже не запредельное.

– Поля Возрождения, - как что-то очевидное ответил Попов.

Глава 10. Океаны

О них говорил Банев. Еще при самом первом разговоре, когда стучал широченной ладонью по столу и объяснял Михееву, кто он такой есть в современном мире и куда ему надлежит засунуть презрение к самому себе и прочее сладкое самоуничижение.

Разумеется. Михеев никому и никогда не признался бы, что у него при воспоминании об этом разговоре до сих пор горели уши.

Поля Возрождения. У Михеева до сих пор кружилась голова, когда он вспоминал об этом проекте. Это был не просто самый амбициозный проект человечества в истории, громкие слова не передавали того ощущения, какое Михеев испытал впервые, услышав об идее возрождения всех когда-либо существовавших в истории человеческих существ.

Он не поверил и полез копаться в источниках.

После чего, совершенно ошарашенный повесил Гамаюна - да, тогда был ещё Гамаюн - Михеев почувствовал, как холоднуло сердце при воспоминании о погибшем корабле - и попросил его перейти в сольное сознание.

Пилоты очень редко разрывали ментальную связь с кораблем, особенно, в полёте, когда все системы корабля управлялись общим сознанием и общими ресурсами мозга корабля и пилота. Но сейчас Михеев и Гамаюн были еще в освоенной части Сферы Разума, хоть и на самом краю, и могли позволить себе немного выйти из графика.

Псевдоплоть разошлась с тихим треском и Михеев выскользнул из чрева корабля. Теперь его соединяла с ним лишь тонкая лиана системы жизнеобеспечения.

Он повис посреди пустоты космоса, полный восторженного ужаса и детского восхищения. Вдруг, он понял, что впервые за прошедшие столетия - страшно сказать - столетия, хоть часть их и пролетела мимо него, да и, к лучшему это, наверное - хочется заплакать от облегчения. Вдруг, он осознал, что в мире происходит что-то, из-за чего все, что он делал, наверное, не зря, что, может быть, теперь он может хоть отчасти оправдать всё, что делал в том, старом мире, из-под обломков которого ему, Баневу, и еще нескольким удалось выскочить.

Он до сих пор не понял всего, но суть уловил - проект Всеобщего Возрождения перешел от чисто теоретических разработок к экспериментам. Концентраторам пси-энергии удалось уловить то, что в сообщении назвали «слепками устойчивых психоэмоциональных состояний с явными следами устойчивых поведенческих реакций».

Михеев висел в пустоте, смотрел на мерцающее вдали звёздное скопление и думал, что буддисты древности были в чем-то правы. Это же они воспринимали человека, как совокупность непрерывно развивающихся процессов, как поток изменений. Архитекторы проекта «Поля Возрождения» назвали их «жгутами процессов». Смерть, если он правильно понял то, что прочитал сейчас в пакете новостей Сферы Разума, делала неких срез, слепок состояния этих процессов на тот момент, когда человек прекращал своё существование в физическом теле.

Этот слепок удалось не только зарегистрировать, но и... тут начиналась настолько специальная терминология, что Михеев больше интуитивно догадался о смысле, чем действительно понял. В общем, эти «слепки процессов», состояние человеческой души в момент смерти удалось зафиксировать, уловить и поместить в некое специально созданное пространство, которое и архитекторы проекта и назвали Полями Возрождения. На первом этапе биоаппаратура создавала для слепков нечто, что назвали «активизирующими приемниками» - возвращали «души» к активному восприятию мира.

Разумеется, резкое неподготовленное возвращение необратимо нарушило бы весь дальнейший ход развития процессов возрождаемого существа - сознание погружалось в безумие, либо распадалось от мгновенного запредельного шока.

Михеев попытался представить, каково это, и не смог. Хотя, сам возвращался в новый мир долго и болезненно.

Но и оказался одним из дюжины счастливчиков, сохранивших рассудок и разум, напомнил он себе и криво усмехнулся - считать ли себя счастливчиком, большой вопрос.

Но больше всего поразило Михеева даже не это, а следующий этап программы - архитекторы создавали не просто пространство возвращения, а огромный мир, в котором вновь получившие сознание «жгуты процессов» адаптировались к новому миру и получали возможность переосмыслить своё прошлое существование и получить новый опыт, выходящий за рамки их привычных понятий, возможностей и моральных конструкций.

Михеев вынырнул из воспоминаний, крепко вцепившись в эту фразу - новый опыт, выходящий за рамки их понятий и возможностей...

Что там говорил Попов о «Фенрире»?

Что-то о том, что ИИ никогда не сможет получить способность развиваться самостоятельно, поскольку он основывается только на тех алгоритмах, том опыте, который в него заложили изначально его создатели. Он не способен создать ничего принципиально нового....

Вот оно - он не способен создать ничего, что не являлось бы им самим.

Михеев вспомнил черные щупальца и глянцево-черные плоскости, заполнявшие исчезнувшую планету, вспомнил многоголосый вой, на одной ноте, сливающийся в единый вопль безнадежной ненависти ко всему, что не является ИМ САМИМ, который несся из наглухо заккупоренного телами обезумевших потребил в том старом мире, в той, старой Москве.

И понял, то, что, наверное, уже давно понял, но почему-то не высказал Попов.

– Старший... Что с вами. старший, - Кейко трясла его за плечо, остальные смотрели со сдержанной тревогой, а Попов, кажется, с любопытством.

Михеев сглотнул.

– Значит, говоришь, Поля Возрождения здесь, - он подсветил район на карте, подвешенной Меконгом.

Викинг кивнул.

Михеев встал, сунул руки в карманы, закачался с носка на пятку.

– Я знаю, что им нужно.

Впервые за долгие, очень долгие годы к Михееву вернулось давно забытое чувство, что его ведут.

Михеев. Дурные сны

Дублин тоскливо пах горелым пластиком, скучным дождём и дешёвым плохо прожаренным синтетическим мясом.

Михеев смотрел из окна на растерянные смуглые и чёрные лица прохожих, среди которых редкими всполохами проглядывали рыжеволосые головы, и видел безнадёжное непонимание. Значит, проняло даже их - переживших после выхода из Евросоюза всякое и привыкших, казалось бы, ко всему. От этого противно засосало под ложечкой и Михеев буркнул водителю,

– Быстрее можем?

Флегматичный Юхан лишь пожал плечами,

– Город перекрыт, тут даже наш «вездеход» не поможет.

Хорошо, хоть, благодаря «вездеходу» их не останавливали на каждом шагу. Злые взведенные парни дублинской спецбригады в полной тяжелой амуниции были готовы положить мордой в потрескавшийся асфальт любого, кто не замирал на месте.

Михеев снова подумал, почему «Окончательное решение» выбрало именно Дублин с его обозленной, готовой подорваться в любой момент, местной полицией и таким же злым и хорошо организованым криминалом, ревниво охранявшим свои источники дохода. С полицией этот теневой мир находился в состоянии вооруженного нейтралитета, так что, чужакам тут действовать было сложно.