Очерк о родном крае

Удар! Удар! Удар!

Мареку казалось, что тыльник пластикового приклада одновременно бьет по челюсти, по зубам, по скуле и его.

Знай! Свое! Место!

– Зачем?
– выдавил он.

В конце блондин выстрелил Андрею в лицо, и сержант с капралом не сделали ничего, чтобы его остановить.

Потом Дину заволокли в постройку справа.

Белая, плохо окрашенная дверь закрылась за натовцами, как прошлая жизнь. А брат остался лежать за воротцами. Он не шевелился, и Марек не шевелился. Таймер глотал секунды. На третьей с убийства минуте краем тротуара прошел первый прохожий. Еще через минуту двое мальчишек осторожно приблизились к асфальтовому 'карману'. Потом сделалось темно - видео кончилось.

– Надо разместить это, где только возможно, - сказал Соломин.

– Объявят фальшивкой, - Свиблов пальцем отматывал видео, останавливая там, где ему казалось важным.

– Не важно.

– Мне нужна копия, - сказал Марек.

– Зачем?
– спросил Свиблов.

– Я пойду с ней на базу. Это доказательство противоправных действий. Я предъявлю полковнику Пристли.

– И что?

– Это военное преступление.

– Солдаты миротворческого контингента, тем более, американские, не подпадают под юрисдикцию местных судов, - сказал Соломин.
– Судить за убийство их будут в США.

– И то - если будут, - усмехнулся Свиблов.

Молчавший до этого Дима стукнул кулаком по столу.

– Господи, о чем вы говорите! Парень, - тряхнул он Марека за плечо, - у тебя брата убили, а ты думаешь, как это доказать высокопоставленному говнюку? Ему на хрен не нужны твои доказательства! Он этим видео подотрется, если будет знать, как. Знаешь, что он тебе скажет?

– Дима, - сказал Соломин, - остынь.

– Нет, не остыну, - мотнул головой Дима и сильнее сжал Мареково плечо.
– Хочешь, дословно? Он скажет тебе, что его подчиненные поступали строго в рамках возложенной на них миссии. Сканер дал сбой на пропуске, они решили расспросить девушку, пригласив ее в сторонку, а что вообразил себе сиволапый местный варвар, это проблемы сиволапого местного варвара. Грубо говоря, он напал на патруль при исполнении.

– Они не были при исполнении, - подал голос Свиблов.
– Но их, наверное, запишут на маршрут задним числом.

– Тем более!

– И что вы предлагаете, Дмитрий Олегович?
– спросил Свиблов.

– Войну я предлагаю!
– яростно произнес Дима.
– Войну!

– Вас убьют, - сказал Свиблов.
– И тех, кто пойдет за вами. Потому что вы не готовы не то, что к войне, а даже к мирному протесту.

– Да? Я знаю, что вы сейчас скажете! Надо подождать, надо потерпеть. Все дело в организации и в четком плане.

– Именно так, Дима, - кивнул Соломин.

– Андрюхе это скажите, - щелкнул пальцем по телефону Дима.
– Да, уговорите его потерпеть. Сможете?

Свиблов неожиданно резко встал, пальцы его поймали в кулак ворот чужой рубашки. Глаза впились в глаза.

– Хочешь сдохнуть? Вали. Останавливать не будем.

– Да лучше сдохнуть!
– Дима, с треском ткани вывернув руку Свиблова, отступил к двери.
– Знаете, чего вы не понимаете?
– горько спросил он.
– Вы не понимаете, что жить так тошно. Ждать, когда придет Москва, и сомневаться, придет ли. Затаиться и ничего не предпринимать. Максимум - позволять мелкие акции, чтобы выпустить пар. Такие мелкие, что их никто не замечает. Но жить так нельзя!
– с надрывом сказал он.
– Вы людей чище водки травите, души их травите! Умереть, утянув за собой хоть одного 'натовца', правильней, чем так жить. Понимаете? Я уже не могу.

– Дима, - позвал Соломин.

Но Дима скрылся в коридоре и, судя по хлопку входной двери, вообще вышел из квартиры.

– Вот так, - Соломин посмотрел на Марека.

Свиблов, отвернувшись к темному окну, задумчиво крутил в пальцах телефон. Марек поднялся.

– Я ненадолго, - сказал он.

– За Димой?

– Нет, за ноутом, хочу скопировать.

В ночном мраке едва угадывались стены. Из большой комнаты не доносилось ни звука. Через мутное стекло двери была видна покачивающаяся в подрагивающем свечном свете женская фигура. Остро пахло валокордином.

Марек осторожно пробрался в комнату брата.

На постели Андрея кто-то спал, набросив одеяло на ноги и похрапывая. Кажется, одна из маминых подруг. Пошарив в темноте, Марек вытянул сумку с ноутом.

– Что?
– вскинулась, уловив шорох, женщина.
– Это вы, Марек?

– Я.

– Вы извините, я заняла кровать...

Женщина, объемная, рыхлая, закопошилась, взбивая одеяло ногами. Смутно белели лицо и голое плечо.

– Не беспокойтесь, спите, - сказал ей Марек, - я просто взял кое-что.

– А-а, - женщина прекратила движения и медленно, тяжело легла.
– Вы тогда разбудите меня, если надумаете.

– Обязательно, - пообещал он, прикрывая дверь.

На кухне он вытянул ноут из сумки, шлепнул по кнопке включения, нащупал в боковом кармашке провод со стандартными разъемами юэсби - мини-юэсби. Свиблов и Соломин молча наблюдали за его сосредоточенными манипуляциями.

– Телефон, - попросил Марек.

– Не уничтожьте по случайности, - предостерег Свиблов.

– Сюда, сюда, - вдруг прорвался в прихожую задушенный, затрудненный голос Димы, словно он тащил, волок, тянул что-то тяжелое.

Марек замер.

А Соломин и Свиблов, прихватив свечку, уже вываливались в коридор, и кто-то там странно, тонко скулил, елозил ногами и отплевывался. Многорукие тени заползали в проем, косо стремясь к потолку.

– Тише, - шептал Соломин.

– Я держу, - говорил Свиблов.

– Она здесь... у крыльца...
– прерывисто выдыхал Дима.
– То есть, дальше... у кучи.

Марек на ватных ногах поднялся из-за стола и уцепился ладонью за косяк на пороге, не в силах шагнуть дальше. Сердце заныло. Он уже знал, что увидит, и от этого ему хотелось сжаться, скукожиться, отгородиться от всех.

– Нет-нет-нет.

От тихого отчаяния в проросшем из теней женском голосе Марека заколотило. Ощущение растоптанной жизни, гнусности, которой нет прощения, и бессилия пронзили его насквозь.

Дина. Дина!

Из-за спины, из-за плеча Соломина казалось, будто и Дима, и Свиблов вместе укрощают какого-то монстра. Они сжимали его, они хватали его за руки, они отрывали его от пола, оставляя свече выхватывать жуткое лицо с распухшей губой, вздернутую кисть и голое тело под наспех накинутым плащом.

Монстр не сдавался.

– Дина, это Свиблов, - шептал Свиблов.

– Нет-нет-нет, - скороговоркой неслось в ответ.

– Дина...

– Нет!

Дина выскальзывала из бережных и осторожных рук, страшная, блестящая глазом, в темно-фиолетовых пятнах синяков на шее и на предплечьях.

– Дина!
– шагнул вперед Марек, отводя в сторону Соломина.

– Марк!

Застыв на мгновение, девушка бросилась к нему, обняла, повисла на шее, потеряв плащ и прижимаясь всем телом. В этом, увы, не было ни грамма эротизма. Марек чувствовал под ладонями лишь холодную кожу, а на груди - легкое чужое тепло.