Одержимость
Шрифт:
Тишина.
Выдыхаю с облегчением, словно сбрасываю невидимый груз.
Теперь быстро глотнуть свежего воздуха, выпить травяного чая, и я буду как новенькая.
По крайней мере, так мне кажется…
Пока двери лифта не распахиваются на уровне первого этажа, и я не вижу мужчину, проходящего через турникет здания.
Глеб.
Прижимаюсь к оной из холодных стенок лифта, изо всех сил втягивая живот, будто это может сделать меня невидимой, растворить в пространстве. Затем лихорадочно, до боли в пальцах, принимаюсь жать кнопку закрытия дверей на панели лифта — по меньшей мере тридцать раз за десять секунд. Не смею
Оказавшись внутри, решаю, что единственное, что могу сделать, — это притвориться, будто меня здесь нет. Запираюсь в кабинете и пытаюсь отдышаться, чтобы быть как можно тише. Но пока жадно глотаю воздух, пытаясь успокоить бешеное колотящееся сердце, с ужасом осознаю, что не заперла внешнюю дверь, ведущую в приёмную. Мне до смерти, до дрожи в коленях, не хочется выходить туда, но мысль о том, что он может свободно войти даже в приёмную, невыносима. Прежде чем броситься туда, прижимаюсь ухом к двери, прислушиваясь к звукам, и как раз в этот момент слышу, как она со скрипом открывается.
Моё сердце колотится так быстро, что я всерьёз беспокоюсь, не случится ли у меня сердечный приступ.
— Здравствуйте? Доктор Макарова? Софа?
Чёрт возьми.
Это не Глеб.
Это Анна Тимшина.
Моя следующая пациентка.
Понятия не имею, что делать.
Впустить её?
Но что потом?
Послужит ли её присутствие сдерживающим фактором для Глеба? Остановит ли его от того, что он задумал, потому что его увидят?
Возможно, хотя я и сомневаюсь. Но тогда он узнает, что я здесь, а Анна в конце концов уйдёт, и мне всё равно когда-нибудь придётся покинуть этот кабинет. Он мог бы ждать. И ждать.
Ручка двери, к которой я прижимаюсь, дёргается, и я вздрагиваю. Приходится прижать ладонь ко рту, чтобы не закричать. Мне нужно притвориться, что меня здесь нет, даже если это означает подвести мою пациентку.
Тук. Тук. Тук.
— Доктор Макарова? Вы там?
Задерживаю дыхание, даже прикрыв рот.
Затем снова слышу, как со скрипом открывается внешняя дверь.
Она уже уходит? Или это входит Глеб…
Ответ приходит, когда мужской голос гремит из соседней комнаты.
— Какого хрена ты здесь делаешь?
— Я… Доктор Макарова — мой психиатр, — говорит Анна. Её голос дрожит от страха.
Даже несмотря на то, что я до безумия напугана, не могу позволить Глебу запугивать мою пациентку. Моя дрожащая рука, повинуясь инстинкту, тянется к дверной ручке, готовая распахнуть дверь и встать между ними. Но я замираю, словно вмерзла в пол, услышав, что следует дальше.
— Вранье, Анна! — гремит Глеб. — Ты снова за мной следишь?!
Глава 37
Сейчас
Прижимаюсь к двери, почти не дыша. Что, мать вашу, там происходит?
Мои пальцы крепче сжимают ручку, но я не осмеливаюсь повернуть её.
Пока нет.
Спустя долгий миг Глеб добавляет:
— Отвечай мне, мать твою! Почему ты снова преследуешь меня?
Анна молчит.
Я совершенно растеряна.
Преследует…
снова?Почему моя пациентка преследует его?
Чувствую, что вот-вот выпрыгну из собственной кожи, ожидая продолжения, но ничего не происходит. Долгие секунды тянутся, каждая подобна удару метронома в тишине. Тревога внутри меня нарастает, захлёстывает с головой, грозя поглотить меня целиком.
А что, если она молчит потому, что его руки сомкнулись на её горле? Что, если он сорвался?
В конце концов, очевидно, что я не знаю настоящего Глеба. Но это мой кабинет, Анна — моя пациентка, и я должна её защитить.
Я больше не могу ждать.
Резко распахиваю дверь.
— Что здесь происходит?
Пытаюсь собрать весь свой врачебный авторитет, но голос звучит натужно и неубедительно, словно я сама себе не верю. Они оба даже не смотрят в мою сторону. Глеб и Анна стоят в метре-полутора друг от друга, сверля друг друга взглядом, словно и не заметив моего появления.
— Неужели ты не понимаешь? — произносит Анна. Её руки дико жестикулируют, словно пытаясь поймать невидимые слова. — Мы можем быть вместе теперь. Ты наконец свободен. Ты можешь рассказать мне всё, что не мог никому другому, как раньше. Я так скучала по тебе. Я всё пыталась связаться с тобой, но… — Её подбородок дрожит, предательски выдавая скрытую боль и отчаяние.
Глеб рычит.
Настоящий, утробный рык, сотрясающий воздух кабинета.
— Убирайся, чёрт возьми, из моей жизни! Это из-за тебя они мертвы!
Тишина снова заполняет пространство, тяжёлая и давящая. Без предупреждения Анна издаёт судорожный всхлип, оставляя за собой лишь эхо, и выбегает из кабинета. Смотрю ей вслед, мой разум лихорадочно крутится, пытаясь осмыслить разыгрывающуюся передо мной ситуацию, которая казалась сном, но была жестокой реальностью.
Прежде чем успеваю что-либо сказать — или попросить Глеба уйти — он резко поворачивается и впивается в меня взглядом. У меня всё внутри сжимается от ярости, что сквозит в его глазах, от холода, исходящего от него.
— В какую больную игру ты играешь? — требует он.
— Что?
— Ты не отвечаешь на мои звонки, не отвечаешь на сообщения. Я прихожу тебя навестить, а здесь она?
Колеблюсь, потому что не хочу нарушать врачебную тайну, это мой профессиональный долг. Не мне говорить, что Анна — моя пациентка.
Хотя… она ведь сама это сказала, правда?
— Я не понимаю, что происходит. — Сглатываю, чувствуя, как ком подкатывает к горлу. Меня всё ещё трясет, нервная дрожь пробегает по телу. Мне хочется, чтобы он ушёл, чтобы эта тяжелая атмосфера наконец рассеялась, но в то же время меня гложет невыносимое, мучительное любопытство. — Откуда ты знаешь Анну?
— Она — женщина, которая разрушила мою жизнь. Уничтожила её. Мы были… вместе. — Он опускает голову, его голос звучит глухо. — Не моя жена была изменницей. Это был я. Но это была ошибка, и я пытался всё исправить. Я порвал с ней. — Он жестом указывает на дверь, словно Анна всё ещё стоит там, перед нами. — Анна. Она отказывалась принять, что всё кончено. Я не хотел её видеть. Я отказывался с ней разговаривать. А потом, однажды ночью, она пришла к нам домой и рассказала моей жене всё. Елена ушла. Она взяла нашу дочь и выбежала из дома, и… — он выдыхает, судорожный, прерывистый вдох, полный невыносимой боли. — Следующее, что я узнал, — их сбил пьяный водитель, насмерть, мгновенно.