Одного поля ягоды

— Покажи мне книгу.

— Нет.

— Я староста!

— Слизерин уже выиграл Кубок школы! — сказал Нотт. — Ты уже ничего не можешь сделать.

Гермиона вытащила палочку:

— Я могу тебя сглазить!

— Ты можешь, но не станешь, — сказал Нотт, переводя взгляд с её палочки на лицо. — Ты староста.

— Тогда я… Я защекочу тебя! — вскрикнула Гермиона. — Риктусемпра — это всего лишь заклинание первого курса, но я не знаю никого, кто выдержал целых десять минут его!

— Ты расскажешь Риддлу? — спросил Нотт, сузив глаза.

— Нет, — согласилась Гермиона. — Если только ты вернёшь книгу в том состоянии, в котором взял.

— Ладно, — сказал Нотт. Он потянулся в мантию и помахал обложкой перед ней.

Гермиона не смогла сдержаться и ахнула.

— «Полная история основателей»! — простонала она, прикрыв рот рукой. — Это книга уровня Ж.А.Б.А.! Никому не разрешается брать её на время, и чтобы даже прикоснуться к ней, нужна справка от учителя — а все знают, что профессор Биннс никогда их не выдаёт!

— Я знаю, — самодовольно сказал Нотт. — Мне пришлось дождаться, пока библиотекарша удалится, чтобы я смог сцапать её. Я бы и сам такую достал, но в Хогвартсе есть единственный общедоступный экземпляр, а все остальные семьи, у которых он запрятан на чердаке, не хотят им делиться.

— А ты уверен, что вернёшь её? — спросила Гермиона, глядя вдаль по коридору, чтобы убедиться, что библиотекарша не прячется за ближайшими доспехами.

— Да, — сказал Нотт, скорчив недовольную гримасу. — Я верну её в сентябре. Кто-нибудь заметит пропажу, а к тому времени я сделаю копию самых важных фрагментов. — он вяло погладил корешок. — Уверен, тебе её хотелось, не так ли, Грейнджер?

— Эм, — Гермиона прикусила губу. — Наверное.

— Наверное, наверное, — сказал Нотт с настороженным выражением лица. — Может, тебе стоит рассказать мне, что ты здесь делаешь? Риддл послал тебя шпионить для него?

— Том никуда меня не посылал, — отрывисто ответила Гермиона. — Я ищу пропавшую студентку, четверокурсницу Рейвенкло. Она должна была уехать с остальными однокурсниками в каретах, но я не могу найти её.

Нотт потёр подбородок:

— Полагаю, тогда это она плакала.

— Плакала?

— Я слышала какое-то нытьё в туалете в конце коридора, — объяснил он, махнув головой в сторону туалета второго этажа. — Я не понял, в чём дело. Не то чтобы меня это волновало, у меня, разумеется, есть более важные вещи, чтобы волноваться.

— У меня тоже, — сказала Гермиона, проходя по коридору и заходя в ванную комнату, где из одной из кабинок слышались слабые всхлипывания девушки.

В туалете для девочек на втором этаже был высокий сводчатый потолок, но, в отличие от коридора снаружи, здесь не было болтающих портретов или движущихся гобеленов. Стены украшали окна в свинцовых рамах с толстыми стёклами, покрытыми рябью. В это летнее утро здесь было светло и просторно, солнечный свет отражался от зеркал над раковиной на пьедестале, отбрасывая на пол белые и золотые блики. Из-за того, что ванная комната была часто посещаемым местом для встреч, Гермиона с самого начала избегала её: здесь собирались девушки, чтобы поболтать, посплетничать и, к её огромному волнению, выразить свои чувства в самой интимной и тревожной форме.

(Она понимала катарсис плача, но почему людям надо было это делать в таком общественном месте? Отпихивая девушек, столпившихся перед зеркалом, чтобы подкрасить губы, Гермиона оценила уединённость — эксклюзивность — ванной старост, где кабинки располагались в стороне от зоны переодевания. Она сказала об этом Тому, и он, мудрёно кивнув головой, ответил: «Никто не любит делиться с батраками, если этого можно избежать», что было не совсем тем подтверждением, которого она искала…)

За закрытой дверью кабинки Гермиона услышала мокрое шмыганье.

— Привет? — сказала она, постучав в дверь. — Миртл? Миртл Уоррен?

Наступило короткое молчание, сопровождаемое звуком рвущейся бумаги и бульканьем воды, уходящей в канализацию.

— Кто это? — вопрос был колеблющимся, а голос неуверенным.

— Гермиона Грейнджер, староста. Ты должна спуститься к каретам. Уверена, твои друзья уже в поезде и ищут тебя.

Она услышала икающий вздох, подвинувшуюся задвижку и скрип открывающейся двери.

Перед ней стояла девочка с двумя хвостиками тёмных волос и парой запотевших толстых очков на носу. Её лицо было розовым, щёки — мокрыми, и на её школьной форме были тёмные влажные пятна. Гермионе хотелось вызвать Тергео, но она сдержалась из вежливости.

— У меня, — кричала Миртл Уоррен, — нет друзей!

— У каждого есть хотя бы один др…

— Все ненавидят меня! — зарыдала она, разразившись новыми слезами, и бросилась в объятия Гермионы. — Они все уехали и забыли обо мне! Никто не вспомнил, что я здесь, ни один из них!

— Вообще-то, я пришла, потому что…

— Они спрашивали обо мне? Они сказали, что меня нет в поезде?

— Эм, нет, но…

— Значит, ты здесь, потому что обязана! Им всё равно!

— Я… — начала Гермиона, стараясь тщательно подбирать слова. — Я забочусь о благополучии всех студентов Рейвенкло. И я действительно хочу убедиться, что все благополучно добрались до дома…

— Вот всё, что тебе важно, я знала это! — Миртл уткнулась в плечо Гермионы, оставляя дорожку соплей на лацкане. — Они все такие, девочки, как ты и они. Они все говорят принятые вещи: «О, Миртл, не плачь, поговори с нами, мы с тобой!» Но я знаю, что как только я отойду, это становится: «О, Миртл, она так много плачет, что они с таким же успехом могут повесить на унитаз в ванной при спальне табличку ‘Комната Миртл’». А потом они обернутся, засмеются и скажут… А это кто?

— Что? — сказала Гермиона, пытаясь оттащить руки Миртл со своей мантии.

— В туалете для девочек мальчик! — закричала Миртл, заглядывая Гермионе через плечо.

Гермиона подняла голову, чтобы посмотреть.

Нотт инспектировал краны в центре ванной комнаты, постукивая по ним своей палочкой и что-то бормоча про себя. Когда он почувствовал, что на него смотрят, он выпрямился, его глаза метнулись на мокрую линию склизких выделений на мантии Гермионы.

— Ты не делала ничего важного, — сказал Нотт. — А у меня пока не было возможности посмотреть в туалетах девчонок. Тут зеркала больше, чем у мальчиков… Но за нашими лучше следят. У этого крана ручка даже не поворачивается…

— Этот всегда был сломан, — сказала Миртл.

Нотт провёл палочкой по фарфоровой раковине и внезапно остановился и взглянул на Гермиону.

— Интересно, — заметил он, а затем без предупреждения навёл палочку на Миртл. — Петрификус тоталус.

— А это было зачем! — Гермиона залезла в карман своей мантии за палочкой…

— Империо, — сказал Нотт.

— Нотт…

— Ты покинешь ванную и пройдёшь к каретам, и возьмёшь одну до Хогсмида. Ты никому не скажешь, что ты кого-то здесь видела. Ты забудешь всё, что здесь произошло. Если кто-то спросит, ты скажешь, что была одна.