Одного поля ягоды
Шрифт:
Она показала рукой на тарелку высохших на вид печений из крахмальной муки возле чайного сервиза на краю стола. Том предположил, что это перекус для экзаменаторов, которые весь день проверяли студентов, и был удивлён, когда мадам Марчбэнкс без палочки призвала тонкую тряпичную салфетку и одно печенье. Она передала его Тому.
— Дополнительное задание подразумевает преобразование хорошей еды в ещё лучшую, но, если Вы слишком заняты, Вы можете просто взять одно на дорожку, — венозная рука мадам Марчбэнкс нежно похлопала его по щеке. — Вы слишком худенький, молодой человек. Учёба ночи и дни напролёт, как у Вас, плохо сказывается на здоровье. В это время года я вижу множество студентов Рейвенкло, которые заучиваются
— Я могу это сделать, — сказал Том, беря печенье. Он покрутил палочкой и начал заклинание.
В принципиальных исключениях из закона Гэмпа говорилось, что невозможно создать съедобную еду из ничего, но можно создать еду из другой. За прошлые несколько недель Том много читал о трансфигурации по настоянию профессора Дамблдора, который обзавёлся привычкой подсовывать ему список малоизвестных справочных книг по трансфигурации, когда возвращал ему домашнюю работу. Иногда те книги были редкими томами, выписанными на бланке разрешения Запретной секции, и у Тома не было другого выбора, кроме как взять их: он не мог просто так отказаться от посещения Запретной секции! Это было одновременно его наградой и наказанием за то, что он заявил в лицо Дамблдору, что трансфигурация была его «любимой».
Он узнал, что трансформированная еда удовлетворяла голод и предоставляла такую же питательность, как исходная еда, в отличие от дублирования существующей еды, где каждая созданная единица была такой же питательной, как оригинал. Можно было воспользоваться этим свойством трансформации и превратить обычную здоровую еду во вкуснейшие сладости, не набрав ни фунта. Для обязательного выпуска «ежегодного трайфла» Том написал об этом причудливом феномене съедобной трансфигурации в своём материале статьи, но редактор написала ему в ответ, сказав, что это слишком продвинутый магический навык: если бы каждый умел создавать трайфл из репы, все бы делали это, а не использовали зелья для подавления аппетита, чтобы втиснуться в дорогие вечерние платья.
Такого рода пригодные в пищу трансфигурации требовали от волшебника понимания природы изменений, его знания пути предмета от начала до конца. Когда он полностью овладеет им, только тогда он сможет его переделать. Перестроить судьбу. Мука в печенье могла пойти по другому жизненному пути и оказаться в бисквите. Пшеница, из которой она произошла, пришла из крошечного ростка, посаженного в земную колыбель, и проросла под сотней лучезарных восходов. Может ли она не расширяться, а вырасти в другую форму под воздействием магии Тома со шпалерой{?}[решётка, служащая опорой для (преимущественно вьющихся) растений] его неукротимой воли?
Печенье на салфетке превратилось в элегантную креманку из резного хрусталя с многочисленными слоями вкуснейшего летнего трайфла, точь-в-точь с иллюстрации на обложке ещё не изданного специального развлекательного выпуска «Вестника ведьмы» лета 1945-го. «Пальчики» из бисквита с поцелуем шерри, почищенные персики с белой мякотью, пышный заварной крем с художественным завитком вымоченной ежевики, взбитыми сливками с ванилью, украшенные поджаренными лепестками миндаля и упругой голубикой, покрытой росой. Отличная работа. Том даже не «жульничал» в обычной манере, увеличивая печенья или копируя один бисквит в стопку из дюжины перед началом трансфигурации.
— Я знаю, что сделал его правильно, поэтому у каждой составляющей должен быть нужный вкус и текстура, — сказал Том, всучив креманку в руки мадам Марчбэнкс. Он наколдовал охапку длинных десертных ложечек взмахом своей палочки и вставил их в креманку, закончив охлаждающим заклинанием, чтобы фрукты оставались свежими до конца дня. — Мне пора идти. Передайте профессору Дамблдору мои наилучшие пожелания, когда встретите его. Хорошего дня, мадам.
Он бодро покинул экзаменационную
комнату, оставив мадам Марчбэнкс с креманкой пудинга в руках. Старая ведьма поднесла к губам ложку со сливками и заварным кремом, и то, что она попробовала от трайфла Тома, должно быть, понравилось ей, ведь, когда дверь закрылась, на её лице появилась задумчивая улыбка.Нотт сидел в холле, охраняя их с Томом портфели. Он встал, когда увидел Тома, бросив Тому его сумку и сказав:
— Это было быстрее моего. Как всё прошло?
— Старая карга решила, что я гениальный и обворожительный, как и ожидалось, — сказал Том. — Пошли, мы аппарируем за воротами. А как прошёл твой?
— Скучно, но согласно процедуре, — ответил Нотт, тяжело дыша, пытаясь поспеть за длинноногой поступью Тома. — Ты не заметил этого, потому что тебе не хватает волшебной фамилии, но старые бабки-экзаменаторши вроде неё всегда находят способ прокомментировать, как ты выглядишь по сравнению с оценками твоих родителей: у меня бы ушло в два раза больше времени, если бы она могла посплетничать об обоих моих родителях. Хотя товарищ Олливандер на порядок хуже. Кому какое дело, что вяз выбрал моего отца, я здесь ради своей палочки!
— Почему она не проверяла экзамен твоего отца? — спросил Том. — Я слышал, Марчбэнкс была в экзаменационной комиссии несколько поколений.
— Отец был в Хогвартсе примерно в одно время со старушкой Гриззи Марчбэнкс, — сказал Нотт. — Хотя не думаю, что они пересеклись. Она бы закончила Хогвартс старостой школы Рейвенкло летом, когда отец начал свой первый курс той же осенью. К его выпуску она была младшим сотрудником в Отделе магического образования, а её работой было проверять письменные работы факультативов С.О.В. Практические экзамены Ж.А.Б.А. доверяют только самым старшим…
— Это разве не означает, что твоему отцу за семьдесят? — это делало его старше дедушки Тома.
— Поздравляю, Риддл, — сказал Нотт, — ты можешь проводить арифметические подсчёты в уме. Неудивительно, что старые ведьмы считают тебя таким гениальным.
— Но твоя мать молода. По крайней мере, так я предполагаю, под всей её пудрой на лице, — заметил Том. Он скорчил гримасу, вспомнив приглашение на чай на Рождество, когда неосознанно прошёлся по летописи разума мадам Аннис Нотт. — Агх. Мои собственные родители, может, и были омерзительными личностями, но у них было двойное благословение: они не были кровно связаны друг с другом и родились в одном поколении.
— Волшебники, понимающие, что развод — удел маглов и простолюдинов, в полном праве быть избирательны в том, на ком женятся, — помпезно сказал Нотт, следуя за Томом по тихим коридорам замка и вниз по лестнице на главную тропинку за пределы территории. — Особенно, если у них разборчивый вкус и они не хотят останавливаться на первой попавшейся в их руки. Отец предпочитал, чтобы ведьма была начитана, симпатична, магически одарена, хороших манер, достаточно отдалённой крови…
— Да было бы тебе известно, Гермиона подходит под все эти пункты! — перебил его Том.
— …Терпимого характера и чистокровной, — закончил Нотт. — Что, к сожалению, дисквалифицирует Грейнджер. Последнему нельзя помочь, но первое — личный выбор. Да будет тебе известно, её манеры хуже, чем тебе кажется. Однажды она меня ударила — по лицу!
— О, здорово, — сказал отвлечённый Том, роясь в портфеле в поисках подписанной Дамблдором записки. Они уже могли различить статуи кабанов на колоннах. — Что ты натворил?
— Что я натворил?! Меня ударили по лицу!
— У неё должна была быть веская причина, — сказал Том. — И я уверен, ты заслуживал этого, — он развернул пергамент и встал у подножия ворот, которые были закрыты перед ним. Ничего не случилось, когда он вскарабкался по гранитному плинтусу и начал размахивать раскрытым свитком перед носом статуи кабана с левой стороны.