Одного поля ягоды

Нотт перечислял имена старческих кадров, входящих в состав Визенгамота, законодательного органа Волшебной Британии, большинство из которых приближались к ста годам или преодолевали этот рубеж с большим отрывом. Самым молодым из этой группы был Арктурус Блэк, о котором Том слышал, что он купил награду, позволившую ему войти в число тех, что большинство должны были заслужить министерским карьеризмом или посвящением жизни науке.

«Когда я получу свой Орден Мерлина, я буду самым молодым», — подумал Том. Ухватиться за этот приятный сон наяву помогло отогнать холод из его конечностей, пока стрелка часов не перевалила далеко за десять. Монотонно гундосила юридическая заумь, спускались вспышки фотоаппаратов, глава Управления авроров Эвелин Макклюр крепко вцепился в свою палочку с побелевшими костяшками пальцев, а его Патронус-саламандра лениво растянулся на его коленях. Затем облачённый в красную мантию аврор Тома похлопал его по плечу, чтобы проводить его вниз к сцене амфитеатра и призвать к ответам о взаимодействии с иностранными «Нежелательными».

Дно амфитеатра было далеко внизу. Министр, его помощники и различные старшие служащие отделов сидели высоко над уровнем глаз Тома, и ему нужно было задирать голову, чтобы встретиться с ними взглядом. На сцене было два стула в центре, прикрученные к полу, со звенящими цепями для надёжного удержания Ансгара Шмитца и Вацлава Яношика, которые выглядели измученными с их последней встречи. Светлая борода Шмитца неопрятно разрослась, а его бывшая мускулистая фигура сдулась под свободной туникой тюремной формы; тёмные волосы Яношика потрёпанно висели над его кроваво-красными глазами, а его кожа окрасилась из аристократично-молочной бледности в нездоровый пепельно-серый. Когда ботинки Тома протопали по каменным глыбам, белые кулаки сжались на рукоятках закованных в цепи стульев. Правый кулак вампира был украшен грубым, скверным кольцом шрама там, где была заново приделана его рука.

Аврор Тома проводил его к стойке перед пюпитром, расположенным в границе потрёпанных рунических надписей, вырезанных в форме гептагона. У Тома было лишь несколько секунд, чтобы изучить их значение, — правда, ясность, память, справедливость и, самое тревожное, мастерство и сдерживание, — прежде чем старый волшебник с белыми волосами и тростью проковылял к пюпитру докладчика, поддерживаемый под локоть мужчиной помоложе с жетоном Визенгамота на шее. Волшебник прочистил горло, представился как мистер Клавдиус Принц и добавил, что: «Это не должно занять много времени, если Вы будете говорить честно и в меру своих знаний». Затем Том обнаружил, что внимание всего зала суда было приковано к нему.

— Вы тот самый человек, которого называют «Принцем Прекрасного»? — спросил волшебник, мистер Принц, тяжело опираясь на пюпитр и пристально глядя на Тома. Лицо мужчины было испещрено возрастом, спина сгорблена, хрупкие волосы жёлто-белого цвета, как старинная слоновая кость, связаны сзади лентой. Но его глаза были острыми и яркими от энергии, чёрные радужки устремились на Тома и с силой схватили его безболезненной, хоть и непреклонной хваткой, которая шептала о долгом опыте. Это было похоже на то, как крюк впивается в заднюю часть черепа, как челюсти терьера обхватывают шею крысы, готовые встряхнуть её до смерти по свистку хозяина.

— Да, — сказал Том, сжимая зубы от ощущения чужого разума, зловеще маячащего над его собственным. Он ожидал, что обычный волшебник заметит лишь спонтанный зуд на шее, озноб, который можно списать на дементоров, и ничего больше. Для опытного окклюмента это было всё равно что тень за порогом или скрип на лестнице под спальней.

— Ваше имя?

Том свирепо посмотрел на допросчика, выбрасывая собственные исследовательские усики, чтобы создать подмостки против груза, навалившегося на его разум и тело:

— Неважно.

— Очень хорошо, — уступил мистер Принц. — Следующий вопрос…

— Нет-нет, Принц — ах, Клавдиус, так — не переходите так быстро, — перебил Министр. — Спросите его ещё раз. Настойчиво. Это редкая возможность, не упустите её!

— Ваше имя? — снова спросил мистер Принц. Волшебник сделал глубокий вдох, и Том снова почувствовал давление, свинцовое покрывало прибивало его и заставляло чувствовать себя так, будто воздух выбило из его лёгких и единственным выходом было упасть на колени перед мужчиной.

Ответом ему был уход в своё тихое небо, в чёрную бархатную ночь, лишённую звёзд, в спокойную тишину, где посторонние звуки — отвлекающий шорох мантий, бормотание министра с секретарём, лязг цепей заключённых — быстро превращались в мыльные пузыри, которые улетали, оставляя его одного в спокойствии собственного разума.

— Принц, — сказал Том, глядя как мистер Принц напрягся от его слова. — Прекрасный принц.

— Ваша мать назвала Вас «Прекрасный принц»? — не веря своим ушам, спросил Министр.

— Конечно, нет, — сказал Том. — Я сам себя назвал.

— Разве это возможно? — спросил Министр. Он повернулся к своему секретарю, тихо прошипев: — Ну, можно? Иди уточни! Нет, я не имею в виду прямо сейчас, запиши и проверь за обедом. Да, я знаю, что я ранее сказал тебе заказать на обед terrine en croute{?}[(фр.) террин-ан-крут (дословно, «террин в корочке»). Французский мясной пирог — террин или пате, запечённый в тонком тесте. ] с чёрным перцем… Ты не можешь сделать и то, и другое?

— Просто обычный рабочий день, не так ли, мистер Принц, — заметил Том. — Что ж, давайте продолжим?

— Да, давайте, — сказал мистер Принц, кажущийся достаточно усталым. — Опишите события, которые привели Вас к первой встрече с мистером Яношиком.

— Мой компаньон и я, мой преданный Рыцарь, тем утром отправились навстречу приключению, — сказал Том, осторожно выбирая слова. — Он предложил, что мы можем найти то, что ищем, в Литейной мастерской деревни Тинворт. Так случилось, что мне срочно понадобился небольшой знак моей привязанности, чтобы подарить его моей прелестной Прекрасной деве. Такова жизнь Принца, понимаете ли, — он рассмеялся, заметив, как ведьмы в аудитории одобрительно кивнули его словам. Мистер Принц мрачно уставился на него сверху вниз.

Когда я прибыл в магазин, лишь в течение нескольких минут я подвергся физическому нападению маленькой провокации мистера Яношика, и у нас не осталось другого выбора, кроме как защитить себя, — продолжил Том. — В моём характере заложено стремление к правде и предотвращению несправедливости, поэтому я, естественно, задал господину Яношику вопрос о природе его мотивов. Я узнал, что он считал нас жалкими воришками — возможно, потому, что спрятали лица, — а также выяснил, продолжив задавать ему вопросы, что он поддерживает принципы Тёмного Лорда. Он признался в этом, и мы знали, что нам нужно донести это до сведения правовых органов.

— В чём признался мистер Яношик?

— В его недовольстве положением Статута о секретности. Он сознался, что принудительное разделение мешало ему «утихомирить жажду», которой он проклят, и что он предвкушал день, когда магловской защиты больше не будет.

— Как Вы встретились с мистером Шмитцем?

— Он вошёл в магазин и возмутился, что я допрашивал мистера Яношика. Он заявил, что у меня нет разумного оправдания моим действиям по отношению к его подмастерью, потому что он не совершал никаких преступлений. Это и стало причиной нашего конфликта, потому что я, конечно, знал, что он лжёт.