Одного поля ягоды
Шрифт:
Мистер Принц остановился. Его помощник, раскладывая карточки на кафедру, чтобы подсказать следователю линию допроса, многозначительно кашлянул.
— Как Вы поняли, что он солгал?
— Так же, как и Вы бы узнали, что я лгу, — сказал Том. — Магия.
И когда он произносил последнее слово, он уставился в глаза мистера Принца и спроецировал другое: «Легилименция».
— Я принимаю это объяснение, — сказал мистер Принц, в то время как в разум Тома он прошептал: «Где Вы научились этому искусству?»
— Ну-ка, подождите, — сказал Министр. — Это неудовлетворительный ответ!
«Я ему не учился. Я с ним родился», — ответил Том.
— В силу своих полномочий я признаю его удовлетворительным, — холодно сказал мистер Принц. — Кто здесь
«Вы никого из них не знаете», — ответил Том, защищая свои мысли даже от подобия намёка на вытекающие эмоции.
«Моему сыну тридцать девять в этом году, по возрасту Вы могли бы быть его, — отправил ему мистер Принц. — У Вас внешность, похожая на мою семью: тёмные глаза, бледная кожа и тёмные волосы, судя по тому, что я вижу по Вашим бровям. У него только одна дочка девяти лет, которая показывает некоторую склонность к искусству разума. Я могу признать Вас, юный Принц. Хорошая волшебная кровь, которая течёт в Ваших венах, не должна быть растрачена».
«Моя кровь принадлежит мне, и использовать я её буду по своему усмотрению», — парировал Том, в одно мгновение поняв, что мистер Принц хотел бы использовать его как осеменителя. Он надеялся, что подобные изыскания не включали в себя внучку мужчины, но, учитывая, какими собственническими были традиционные волшебные семьи в отношении своего социального статуса, исходящего от их золота и богатства, как знать? Но он с уверенностью знал, что мистер Принц бы расценил женитьбу Тома на Гермионе как «растрату» хорошей крови, что делало мнение этого человека абсолютно бесполезным для Тома.
— Мистер Шмитц пытался заманить меня преимуществами своей идеологии, — сказал Том. Прошло всего несколько секунд с тех пор, как мистер Принц приказал ему продолжать. Никто не заметил, что он и допросчик вели тайный разговор между разумами. — Он предложил новый мир вдали от слабых шёпотов Министерства магии. Новый социальный порядок, отделённый от феодальных суеверий прошлого, которые включали в себя ценность, придаваемую старым фамилиям и родословным. Он сказал, что я найду ценность и признание в таком мире, если бы я был готов пожертвовать своим претенциозным титулом притворщика. Я воспринял это как оскорбление моего достоинства, поэтому мы неизбежно дошли до драки. И именно тогда прибыли авроры, чтобы уладить наши разногласия.
«Глупый мальчишка. Ты носишь свой титул притворщика и прячешь лицо, когда мог бы открыто нести печать истинного Принца», — фыркнул мистер Принц:
— Наложил ли мистер Шмитц проклятие Империуса на Вас?
«Я не глупец, — отправил Том. — Я прирождённый легилимент, с титулом или без. Твоё суждение о моей ценности происходит лишь на основании силы моей магии. Даже с моим фальшивым титулом, и с закрытым лицом, и без перстня на пальце ты признаёшь моё могущество».
— Да, он попытался заставить меня разоружиться, используя Империус, — сказал Том. — Я отказал ему. Затем я разоружил его.
Услышав признание Тома, среди аудитории в сливовых мантиях начало раздаваться тихое бормотание на втором и третьем уровнях амфитеатра. Мистер Принц повернулся и призвал к порядку, но на него не обратили внимания. Аврор в красной мантии прошёл среди длинного ряда венозных колен, чтобы положить бланк пергамента на пюпитр. Мистер Принц и его помощник посовещались минуту-другую, пока продолжался шёпот, а затем помощник с хлопком выпустил столп искр над головами толпы, и они несколько сварливо успокоились.
— Следующая серия вопросов поступает по указанию мистера Роулинса, главы Отдела магического правопорядка, — нараспев произнёс мистер Принц. — Аврорат установил, что проклятие Империус действительно было вызвано палочкой мистера Шмитца, но единственным доказательством того, что Вы были его целью, являются Ваши слова. Действующие законы предусматривают, что максимальное наказание может быть назначено только за умышленное и несанкционированное
использование Империуса на человеке-волшебнике без данного им согласия. Если мистер Шмитц наложил проклятие на мистера Яношика, единственного разумного существа в этой комнате в то время, то он не подходил бы для этого приговора. Поэтому я должен попросить Вас описать опыт пребывания под проклятием.— Это ощущалось как паразитический паук, ползающий внутри моей головы, зарывающийся во все закутки и закоулки моего мозга в поисках малейшей слабости воли, чтобы заразить меня своей скверностью, — сказал Том. — Согласно принципиальным исключениям из закона Гэмпа, магия не может создавать информацию из ничего. Проклятие Империуса не может вызвать личное представление счастья и удовольствия из ничего, так же как боггарт не может создать страх из ничего, а Амортенция не может скопировать желание из ничего. Их сила исходит из того, что уже существует, извращая это, чтобы манипулировать разумом объекта.
Проклятье, наложенное на меня, искало отголоски прошлых впечатлений радости и восторга, но я отказался дать ему хоть дюйм свободы действий. Будучи заклинанием, которое соединяет разум объекта с намерением заклинателя, волшебник должен был насторожиться моим сопротивлением. Он обратился к грубой силе, пытаясь сломить мою волю, вызвав довольно неприятное кровотечение из носа. Я продолжал сопротивляться, что дало мне время проанализировать возложенное на меня принуждение и разрушить его намерение. Мне было приказано оставаться на месте — тихим и спокойным — и бросить палочку. Я преодолел принуждение, позволив ему создать временную иллюзию успеха, уронив палочку, а затем невербально призвав её обратно в руку.
Аврор Макклюр встал. Его Патронус-саламандра упал с его колена, но вместо того, чтобы ударить о пол, он проплыл в воздухе, неодобрительно ударяя своего волшебника хвостом:
— Это беспалочковая и невербальная магия!
— Мы были бы Вам благодарны, мистер Макклюр, если Вы будете говорить в свою очередь, — сказал мистер Принц. — Я считаю, что быстрая демонстрация была бы уместной.
Том внутренне вздохнул, вынимая палочку. Кому ещё могло так повезти, что он ушёл от исполнения магических трюков на потеху старпёров на своём экзамене Ж.А.Б.А. к… исполнению магических трюков для целого греческого хора{?}[В античном греческом театре хор — коллективный участник драматического представления. В древнегреческих пьесах главных ролей обычно было не больше трёх, а все остальные участники были хором, который оставался на сцене на протяжении всего действия (в отдельной части театра, «орхестре»). Хор в трагедии, в том числе и у Эсхила, был самостоятельным действующим лицом и состоял из 12 человек. В ранних трагедиях хоровые партии составляли более половины пьесы, в более поздних хор стал играть значительно меньшую роль. В комедиях размер хора мог достигать 24, а в более ранних постановках и 50 человек. Хор помогал автору в раскрытии смысла трагедии и душевных переживаний его героев, давал оценку их поступков с точки зрения морали. ] старпёров:
— Вы наложите на меня заклинание Немоты или вы верите, что я не буду шептать заклинание под нос?
— Мистер Макклюр? — пригласил мистер Принц. — Оставлю это на Ваше усмотрение.
Аврор Макклюр с Патронусом, плывущим у него над головой, вытащил свою палочку и указал на Тома. Том почувствовал покалывание заклинания Немоты, а затем Макклюр перешёл на движение палочкой «провести и повернуть», вызвав:
— Экспеллиармус! — рисуясь перед аудиторией.
Том, знавший о приближающемся заклинании, ослабил хватку палочки и дал ей улететь из его руки. Но до того, как Макклюр смог бы её схватить, держа руку раскрытой для тисовой палочки, как пикирующий ловец, Том невербально призвал заклинание Левитации. Он вложил в заклинание необузданную мощь, чтобы компенсировать недостаток выверенного контроля, который ему давала палочка, такой же техникой он пользовался, чтобы держать книги в воздухе, пока он читал их в спальне мальчиков.