Одного поля ягоды
Шрифт:
Нотт вздохнул:
— Приложи подпись к щели посередине. Обычно так работают эти современные зачарованные ворота — магически пропитанная подпись взамен традиционного кровного подтверждения. Ну, согласно тем книгам, которые мы одолжили после корнуольского фиаско. Я нашёл интересную теорию в одной из них: если ты найдёшь способ отсечь магию Дамблдора с мантии, которую он зачаровал, и превратить в пергамент, теоретически, это можно использовать вместо его подписи. По сравнению с каплей добровольно отданной крови, используемой для кровного оберега, не так трудно украсть мантию из прачечной.
Ворота беззвучно распахнулись, практически неразличимый гул чар приподнимал тонкие волоски на его шее, когда он прошёл через границу и покинул территорию. Нотт последовал за ним, пристально глядя
С проложенной колёсами деревенской дороги они аппарировали в спальню Тома в Усадьбе Риддлов и начали свой обычный распорядок: снятие школьных мантий и галстуков для замены на простые чёрные мантии, чёрные плащи и чёрные шарфы, закрывающие лица, которые стали самой отличительной чертой Принца и Рыцаря. Это была не особенно впечатляющая маскировка названного Мастера заклинаний, в то время как зачарованная греческая театральная маска могла бы быть более подходящим намёком на его умения. Но шарфы было легко стирать — недооценённое качество в роде деятельности Принца.
Это подходило тайне Принца, благородного, но скромного народного героя. Он выглядел просто, но это было неважно, ведь его действия и мастерство говорили об истинном благородстве его персонажа.
Когда они прибыли в атриум Министерства магии, они наткнулись на авроров в их парадных алых мантиях поверх дуэльных жилетов, нетерпеливо вышагивающих перед золотыми воротами.
— Вы опоздали, — неодобрительно сказал один аврор, убирая свои карманные часы. — На двадцать пять минут от назначенного часа. Заседание началось в девять ноль-ноль. Мы ждали вас двоих почти час.
— Свидетелей уже вызывали? — спросил Том.
— Пока нет, — сказал аврор. — Им всё ещё зачитывают обвинения.
— Тогда я не опоздал, а задержался, — сказал Том. — Что едва ли вообще задержка.
— Давайте поторапливайтесь, пока мы не перешли от едва ли задержки до настоящего опоздания, — нетерпеливым голосом сказал Нотт. — Залы суда на нижних этажах, а эти лифты шальные.
Они прошли станцию взвешивания палочек, не останавливаясь для получения значка посетителей, и зашли в лифты, о которых их предупредили, стоило закрыться решётке: «Держитесь, а то взлетите».
Нижние этажи напомнили Тому подземелья Слизерина: тёмные стены, каменные полы, трепещущие факелы на стенах и всепроникающий холод, оседающий на его костях, несмотря на яркое лето июньского утра, которое они оставили наверху. Из окна спальни Тома территория Усадьбы Риддлов была зелена и полна жизни, с бабочками в воздухе и лоснящимися лошадьми, пасущимися на лужайках. Здесь, в бессолнечной темноте уровня десять, плоть Тома покалывало, и он искал знакомого тепла своей палочки, пока авроры поторапливали их с Ноттом к видавшей виды деревянной двери в конце коридора. Тому передали жетон, который надо было надеть на нитке на шею, украшенный печатью Визенгамота, а затем авроры постучали по огромному заскорузлому железному замку, и дверь распахнулась.
Зал суда №2 был глубоким каменным амфитеатром с балконами, с семью уровнями лавок, с семью высокими рядами шелестящих волшебников и ведьм, которые шептались, и ёрзали своими попами по жёстким каменным сиденьям, и шуршали фантиками от сладостей, будто рассмотрение уголовного дела было дневным развлечением, неотличимым от посещения балагана{?}[В викторианской Англии балаганы, или penny gaff (theatre) были развлечением самого низкого класса. Они часто располагались в задних комнатах публичных домов, а декорации были не больше пустой сцены с пианино. Репертуар составляла клоунада, музыкальные номера и низкопробные любительские театральные постановки, особенно популярными были о ворах с большой дороги и сбежавших из тюрьмы убийц. «Пенни» в названии пришло от стоимости входного билета («ложа» стоила 2-3 пенса). Со временем они стали так популярны, что даже открылся отдельный театр Ротунда (1787–1958 гг.) на тысячу мест, что возмутило викторианскую общественность от страха, что это будет привлекать криминальных элементов и маргиналов. ] за пенни. Нижнее кольцо мест, ближайшее к паре стульев в цепях, было занято избранными деятелями
Министерства, включая самого Министра. На втором и третьем расположились пятьдесят с чем-то членов полного Визенгамота — сплошная масса сливовых мантий на фоне экстравагантных волшебных одеяний, в которые были одеты ряды многочисленных зрителей с плюмажами из перьев страуса, воткнутыми в их крепы на шляпах, с шалями, сияющими радужными пайетками, и с тёплыми палантинами из лисьего меха, к которым всё ещё были прикреплены головы животных, зачарованные на движение.Тома и Нотта проводили к третьему кольцу между множеством тех, кого Том про себя расценивал как «карги и сморчки», держащих свитки веленя и пыльные справочные книги на коленях. Привлечённые эксперты, догадался он. Предполагалось, что они были обученными зачаровывателями, которые изучили схемы, вытащенные Ноттом из квартиры над Литейной мастерской деревни Тинворт. Проходя мимо них в поисках отведённого для него места, наступая на пальцы каждого, кто не убрал ноги достаточно быстро, он заметил, что люди пристально смотрели на его покрытое шарфом лицо и начали понимать, кем он был. Было не так уж много волшебников, одетых с головы до ног в чёрное без украшательств и скрывавших свои лица без страха перед аврорами, которые шли по обе стороны.
Сиденье было ледяным. Том сморщился, несмотря на его плащ и мантию, притупляющие холод, и наложил согревающее заклинание. Нотт, устраиваясь возле него и тоже сморщившись, метнул взгляд на каменный потолок, возвышающийся над их головами от седьмого кольца, его дыхание вырывалось из ноздрей с белыми облачками раздражения:
— Вот это я понимаю, представление. Они даже привели дементоров для резолюции по заключительному акту. Хм-м. Министерство уже решило, каким будет приговор?
В темноте, куда не доставал слабый свет настенных факелов, царила кромешная тьма темнее тёмного: дементоры.
Драные мантии проносились мимо, будто проплывая по воде, чёрная ткань сильно напоминала одежду самого Тома, но у них она была тонкой и жутковато невещественной, кружась в спокойном воздухе с тяжёлой неизбежностью вторгающегося грозового шквала. От них исходил холод, и чем дольше Том сидел, слушая пункты обвинения и прошения со стороны ответчика, тем холоднее ему становилось, и даже согревающие заклинания, которые он накладывал на своё сиденье и тело, мало помогали отразить мороз. Это был не природный, физический холод, но такой, который приходил изнутри — из самой его души. Холод, который был естеством чудовища, так называемых убийц волшебников, которые, технически, не убивали свою добычу, потому что жертвы в итоге оставались в живых. В живых, но менее живыми, чем был Эйвери, когда Том захватил тело мальчика.
Дементоры, заметил он, были удержаны вдали от аудитории бдительным кольцом существ-Патронусов, вызванных патрулём авроров, сидящих на стратегическом расстоянии друг от друга на седьмом кольце. Сервал прыгал мимо с сияющими белыми глазами; огромный белый медведь медленно грёб взад-вперёд по воздуху; сокол летал раздражающими кругами. Волк навострил уши и колотил хвостом; светлячок излучал ослепительный свет фонаря отрывистыми всполохами; большая ящерица с длинным серебряным языком нависла над одной из голов в красной мантии. Дементоры слились в единую чёрную массу, и лишь изредка мелькали когтистые, хватающие руки, чтобы отличить одного от другого.
На первом кольце перед закованными в цепи преступниками ещё одно существо Патронуса охраняло должностных лиц — рычащая эльзасская гончая с взъерошенной шерстью на загривке.
Нотт заметил направление взгляда Тома:
— Патронус Торквила Трэверса, — он прошептал Тому, кивнув в сторону мужчины с каменным лицом, короткими серо-стальными волосами и напряжённым выражением лица. — Вон он на втором ряду рядом с остальным Визенгамотом. ОМПП в отставке. Рядом с ним Гектор Фоули, бывший Министр. Юджин Слагхорн из Отдела международного магического сотрудничества, в отставке. Арчер Эвермонд, бывший Министр. Радальфус Лестрейндж, дедушка нашего Лестрейнджа, тоже бывший Министр. Юриэл Гэмп, магистр-изобретатель, мой дедушка. Арктурус Блэк, Орден Мерлина. Женевьева Дагворт, заменяет своего отца, магистр-зельевар. Уигберт Стамп, комиссар по квиддичу…