Одного поля ягоды

Том осторожно поднял верхнюю страницу из стопки, чтобы прочитать её содержание.

Трансфигурация — магическая дисциплина для изменения формы вещей, но иногда её можно использовать, чтобы создавать вещи из ничего, а не менять те, что уже у вас есть. Можно и рассоздавать вещи, потому что, оказывается, «недостаток формы» считается за состояние формы, которое можно менять туда-сюда в вещах, и поэтому это попадает в определение трансфигурации. Но когда я сказал, что «недостаток домашней работы» считается формой домашней работы, профессор почему-то сказал, что это неуважительная причина…

— Курсовые работы по трансфигурации первого, второго и третьего курсов, — сказал Дамблдор. — Вы оба студенты с уровня «превосходно» в трансфигурации Ж.А.Б.А., так что вам не должно составить труда проверить их. Посмотрим, сколько вы успеете закончить до ужина?

— Сэр, — сказал Нотт. — Я не староста. Традиционно проверка студенческих работ — обязанность, вверенная исключительно старостам. Риддл должен помочь, конечно, раз уж он староста школы и всё такое, но я просто обычный студент.

— Чепуха, — сказал Дамблдор. — Вы добропорядочный Зелёный Рыцарь Британии. Это значительно превосходит значок старосты. Уверен, Вам можно доверить сохранение правильного баланса между справедливостью и милосердием. Но, как любое звание великой важности, его не заработаешь и не заслужишь праздностью. Вы не согласны, мистер Нотт?

Нотт свирепо посмотрел на Тома, перевернув первый лист бумаги на своей парте и заскрипев зубами от представшего перед ним содержания.

Том подавил свои чувства, рассекая линией фиолетовых чернил неумелое объяснение хаффлпаффцем теории сходства.

К приближению часа ужина раздражение Тома от утомительного задания проверки работ в какой-то мере стихло. Он признал терапевтическую пользу выражения своей тоски на двенадцатилеток, которые слишком явно показывали свой недостаток учёбы. Они были волшебниками. Их пригласили в элитную волшебную школу Островов, а их ответы на экзамене были списаны с записок, переданных под партами в классе. Это приводило в бешенство. Неудивительно, что учителя любили его с Гермионой с их первой недели занятий. Они давали им почувствовать, будто их тяжело добытые знания на протяжении года проникли в молодые умы, а не были растрачены на полый деревянный кубик, который во всех отношениях сошёл бы за обычного студента Хогвартса.

На следующее утро Том встал с кровати первым. Он зашнуровывал дуэльный жилет Трэверса поверх форменной рубашки и джемпера, когда Нотт выполз из своих одеял и протопал в ванную. За учительским столом одиноким работником школы был смотритель, мистер Прингл. Стол Слизерина был абсолютно пуст. Это был последний день экзаменационной сессии, а поскольку семикурсникам давали наивысший приоритет в графике сдачи, он закончил каждый практический и письменный экзамен, требуемый для его одиннадцати Ж.А.Б.А., большинство — под конец первой недели. (Включая магловедение, на которое Слагхорн записал его в обмен на коробку засахаренных ананасов и пару хитрых подмигиваний).

Нотт развалился напротив Тома и сказал:

— Это должно быть дуэлью, это «содействие» Дамблдора. Нет никакой другой причины, чтобы он хотел встретиться вне своего кабинета, если бы он не боялся показать нам что-то, что может разбить его ненаглядные зачарованные безделушки.

— Я подозревал это, — ответил Том, поглощая свою кашу. Это была простая шотландская каша — овсянка, приготовленная на воде с солью. Он добавил в неё кусочек сливочного масла. — Невольно задумываешься, что это за «дружба» была у него с Гриндевальдом, если он придумал стратегию, чтобы его разбить.

— Можно подумать, ты не придумал план, как подавить кого-либо из нас, кто делит с тобой спальню, — заметил Нотт, схватив тост с подставки и размазывая по нему мармелад. — Не передашь кипперс{?}[Вариант сельди холодного копчения по староанглийской технологии, традиционное шотландское и английское блюдо. Её обычно едят на завтрак, но до Второй мировой это также было лакомством к чаю у рабочего класса ]? Можно быть с кем-то на одной стороне, но всё равно держать личные мысли о том, как ты мог бы его убить. Вообще-то, такое случается чаще, чем ты думаешь.

— Хм-м, — сказал Том, левитируя кипперс через стол с щелчком пальцев. — Никогда не думал, что это нередкая привычка. И все так делают?

— Не Грейнджер, мне кажется, — Нотт остановился. — А ты составил список способов подавления Грейнджер? Раз уж вы «друзья». По крайней мере, в каком-то смысле.

— Подавления? Зависит от того, как ты определяешь слово, — улыбнулся Том. — Но захвата? Безусловно.

— Агх, — подавился Нотт. — Я не хочу знать об этом.

— Ты сам спросил, — сказал Том. — Я просто был честен. Разве не в этом заключается дружба?

Они прибыли в заранее условленное место на десять минут раньше. На севере солнце летом вставало в пять утра, и настолько поздно после рассвета свет уже пересекал лесополосу, достигая подходящего угла, чтобы неудобно бить Тому и Нотту в глаза. Это было зябкое утро, как обычно в Шотландии, облака проносились над головой с неминуемой угрозой в любой момент слиться в спонтанную вспышку дождя. Том был благодарен, что закончил работать над своим зачарованным плащом, который он надел поверх жилета из драконьей кожи. В нём были чары сохранения приятной температуры и сопротивления распахиванию ветром.

Дамблдор уже был там, чтобы их встретить, и коротко кивнул им в качестве приветствия, делая росчерк палочкой сквозь воздух, чтобы вычистить комья грязи с озёрного ложа, капающие водой со стеблей затесавшейся травы. Практически не прикладывая усилий, профессор взмахивал палочкой, как дирижёр, вылепливая из бесформенной грязи человеческие фигуры. Дюжину глиняных мужчин, каждый из которых был разного рода солдатом, скалистые детали которых были вырезаны из земли и с любовью оформлены в узнаваемые образы, которые он видел только в своей коллекции книг о военной истории. Том наблюдал с широко распахнутыми глазами, как римский легионер привёл себя в подобие жизни, неся щит и пилум{?}[Метательное копьё пехоты римского легиона]; как крестоносец преклонил колено в молитве перед благожелательной Мадонной, выкованной на кресте на его мече; как сегментированные доспехи янычара задребезжали, когда он вытащил свою длинную изогнутую саблю; как гусар направил копьё, а перистые ветви рдеста{?}[Вид водных растений] перебросились через его плечо, как ментик{?}[Короткая гусарская куртка, обложенная мехом. В летнее время наброшенная на левое плечо, за спину].

— Вам нужно понять одну вещь о Геллерте Гриндевальде, — тихо заговорил Дамблдор, удерживая взгляд на глиняных мужчинах, чьи конечности вырастали в более пропорциональные и реалистичные до такой степени, что их руки испещрили вены и морщины. — Его веру в то, что сила исходит от тех, кто следует за ним. От его последователей и пехотинцев, от его лейтенантов и фельдмаршалов… От его магических конструкций. По этой причине он редко показывается на поле боя, за одним необычным исключением: когда видит возможность привлечь на свою сторону кого-то многообещающего. Даже если перспектива формирования альянса маловероятна, поистине редкое сочетание необычайной силы и интеллекта завораживает его.