Одного поля ягоды

Каждая частичка льда в воздухе моментально растаяла. Воздух стал плотным и тяжёлым от пара.

Том призвал свою финальную трансфигурацию, и облако водяного пара превратилось в угольную пыль. Следом он отправил несколько слабых заклинаний: самозаглушающий сглаз, наслоенный щит и заклинание искр, чтобы запустить его ловушку.

Взрыв Тома был на несколько порядков сильнее, чем взрыв Дамблдора, — сочетание тепла, света, силы и звука было настолько мощным, что его щёки покрылись рябью, а волосы отлетели назад, преодолевая аккуратные чары для укладки волос, которые он накладывал по утрам. Плащ плотно облегал его тело, защищая от взрывной волны, а металлические обереги, вшитые в него, прожигали его жилет из драконьей кожи, пока чары истощались, и они один за другим выходили из строя.

Хрупкая ледяная корка под тапочками Дамблдора растаяла, сбросив старика в глубокую выгребную яму со всплеском и кротким заглушённым вскриком удивления. Это не должно было быть смертельной дуэлью, поэтому Том не хотел его убивать — только чуть припугнуть. Или сильно: Том не был слишком придирчив к деталям. Вода должна защитить его от серьёзного ущерба, и разве это не равносильно тому, что предложил Дамблдор, спасая Тома от удушья грязью?

Взрыв угольной пыли разметал болотную траву по кругу в двадцати футах{?}[6 м] от краёв кратера, который Том образовал ранее. Звуковая волна выплеснулась наружу и разбила стекло на теплице № 7 для травологии. Том отстранённо заметил, как стекло упало на лотки со спелыми прыгучими луковицами, а большие фиолетовые корни, пронзённые острым стеклом, выскочили из своих горшков и принялись метаться по теплице, мешая другим растениям. Оранжевые сливы-цеппелины, оторванные от своих деревьев, выплыли через открытый потолок теплицы.

Со вспышкой пламени Дамблдор появился в ярде{?}[0,9 м] от Тома. Он, спотыкаясь, встал на ноги, со стекающей с него водой, и крепко вцепившись в хвост феникса. Бархатная мантия старика прилипла к его телу, очерчивая узловатые колени и обнажив волосатые лодыжки. Его очки-полумесяцы потерялись.

— Значит, сэр, — буднично сказал Том, вызывая невербальное заклинание горячего воздуха, чтобы высушить Дамблдора, — так ведёт себя в дуэлях ведьмак?

— Да, Том. Теперь ты видишь, на что способна магия в руках волшебника, который знает, как владеть ею, — усталым голосом сказал Дамблдор, сонно потирая глаза. — Именно поэтому мы такие редкие, и те из нас, кто обладает разумом, отказываются от этого, чтобы обратить свою жизнь к более продуктивным занятиям. Мало что так разрушительно, как дуэль между мастерами боевой магии. Думаю, сейчас самое время закончить наши занятия на сегодня. Нам лучше успеть починить теплицы к началу ужина, иначе профессор Бири не отстанет от меня до конца вечера.

— Риддл! — закричал Нотт в отдалении. — Предупреждай, когда ты собираешься сровнять всё с землёй! Фратрицид{?}[(прим. автора) Исторический термин «дружественного огня». Нотт не считает Тома кровным братом… или считает? Нотт бы не понял, что такое «дружественный огонь», термин придумали после 2МВ, и он стал распространён только во время Вьетнамской войны (прим. пер.) Фратрицид — «огонь по своим» в контексте военного жаргона, но ещё и «братоубийство». Огонь по своим более подходящий термин в русском языке, но и фратрицид, и дружественный огонь — военный жаргон англофонов. ] не является приемлемой дуэльной хитростью! Даже если это работает!

За следующие несколько дней Том прошёл магический эквивалент военной подготовки. Его утешала мысль, что он был не один, кто страдал. Он был уверен, что магловские мальчики, среди которых он жил в приюте Вула, в это время тоже были принуждены к удовольствиям жизни призывников. И не было такого сильного утешения, как осознание того, что он волшебник. Даже если волшебство казалось ему утомительным занятием, когда при всей своей невообразимой силе он неизбежно должен был выслушивать чужие указания.

Дамблдор поручил ему трансфигурировать больше одушевлённых существ. Несколько за раз одним заклинанием, переходя к оптовому колдовству животных, а не трансмутации из исходного материала, затем — к животным, зачарованным как живые, без «жульничества» в виде использования льда или глиняной наколдованной плоти: такая техника попустительствовала дрянной анатомии, чего нельзя было повторить в успешных творениях из плоти и крови. Нотт, тем временем, присоединился к нему в практике трансфигурации на открытом воздухе, и у него возникли трудности с трансфигурацией животных крупнее рыночного размера свина весом около четырехсот фунтов. Нотт вообще не смог наколдовать животное такого размера, в то время как Дамблдор ожидал, что Том сможет трансфигурировать более крупных животных, да ещё и несколько за раз.

— Ограничивайте себя маленькими конструкциями, если не можете заставить двигаться большие массы, — сказал Дамблдор, показывая, как он превращает комок грязи в извивающегося поросёнка, а затем во взрослого борова. Для дополнительного налёта причуды Дамблдор добавил пару золотых крыльев, латунные наконечники бивней и ошейник, к которому он прикрепил кулон с гербом Хогвартса. — Обычная техника для бытового вызова заклинаний (мистер Нотт, я надеюсь, Вы слушаете) — применять последовательную трансфигурацию, используя сходства и ассоциации, чтобы сохранять чудесную метафизическую сущность, разделённую между магическими созданиями. Подушечки для иголок в ёжиков на четвёртом курсе — практический пример основ. С этой техникой выпускник Ж.А.Б.А. может справиться с должным успехом. Но мастера трансфигурации держат себя на более высоком уровне.

Он провёл рукой и наколдовал самку кабана из ничего, на этот раз с кожаными крыльями дракона и повязанным в виде банта шарфом Гриффиндора на шее. Он испарил обоих кабанов разом и сказал:

— Функционально процесс и результаты идентичны. Разница в производительности. Когда вы встречаетесь для традиционной волшебной дуэли — отличной от стилистической версии, продвигаемой Международной конфедерацией дуэлей, — самый ограниченный ресурс — не люди, не оружие и не сила. Это время.

— Отец говорит, что это творческие способности, — встрял Нотт. — Творческий ум — самое ценное качество дуэлянта.

— Ах, — сказал Дамблдор, приподняв брови. — Лишь определённого вида дуэлянта. Такого, кто проходит через тридцать дуэлей за соревновательный сезон и за которым наблюдает тысячная аудитория. Такой волшебник всегда должен следить, чтобы за его стойками, шагами, движениями палочки и вспышкой заклинаний не было и намёка на предсказуемый шаблон, который его противник мог бы использовать против него. И он работает под искусственными ограничениями протокола и границ сцены. В настоящей дуэли волшебников таких правил нет. Она становится борьбой силы против силы, и на этом уровне мы не используем стандартные Щитовые чары. Следовательно, нет необходимости вычислять идеальный угол рикошета Прокалывающего сглаза, чтобы разбить щит в его самой слабой точке.

— Можно всё равно быть хорошо подготовленным, — сказал Том, распахивая зачарованный плащ, чтобы показать закоптелые обереги внутри. — Но если полностью полагаться на подготовку, то можно лишь занимать оборонительную позицию против нападения чистой силы. Лично я предпочитаю возвращать то, что получаю. Это всего лишь вежливость.

— На высших уровнях дуэли могущественный волшебник ещё и творческий, — сказал Дамблдор. — А также технически грамотный. Тебе нужно совершенствоваться в этом направлении, Том. У тебя достаточно силы — я знаю это с того злополучного случая со шкафом на третьем курсе, — но тебе следует отточить своё наложение заклинаний, — он провёл рукой в сторону сотни футов ровной земли, голого участка на месте травянистого склона холма. — Ты слишком разрушителен для того, кто известен как один из пары, — он кивнул в сторону Нотта. — И авроры на твоей стороне, пока что. Научись сдерживать себя ради них, даже если обнаружишь, что это ограничивает твой любимый стиль.

Следующее упражнение, которое преподал им Дамблдор, была «Игра на переключение», которая включала в себя две дюжины наколдованных бочек, разделённых по обе стороны начерченной на земле линии. Одна дюжина была отмечена красными крышками, а вторая — зелёными. Том и Нотт должны были переключить красные бочки на сторону Дамблдора с зелёными, и тот, кто переключит двенадцать бочек на противоположный цвет на своей стороне, выигрывал игру. Сложность состояла в том, что бочки, будучи одного размера, были разного веса и с разным содержимым, что Том слышал по стуку и всплеску внутри них. Дамблдор не разрешал им поднимать крышки, напоминая, что это часть испытания.