Орудия смерти. Город Костей

– Оборотень с мечом и кинжалом выглядит так же нелепо, как собака с ножом и вилкой!

– И мечом, и кинжалом ты владеешь, – ответил я. – И кто я такой, тебе тоже прекрасно известно. Если уж обращаешься ко мне, так зови по имени!

– Я не знаю имен полулюдей! – воскликнул Джудо. – Один мой друг был человеком чести. Он бы скорее умер, чем допустил осквернение собственной крови. А теперь я вижу перед собой безымянное чудовище с его лицом. – Он замахнулся кинжалом и прыгнул вперед. – Надо было сразу тебя убить!

Я отбил удар, и мы стали сражаться. Вокруг кипела битва: один за другим замертво падали члены Круга. Краем глаза я увидел, что Фулбастеры бросили оружие и скрылись; Ходж исчез еще в самом начале.

С белым от страха лицом к нам неслась Лейла, выкрикивая на ходу:

– Джудо, не надо! Это Акно! Он же тебе как брат!

Джудо рывком привлек Лейлу к себе и упер острие кинжала в ее горло. Я бросил оружие, не желая рисковать ее жизнью. Джудо прочел все по моим глазам.

– Она тебе всегда нравилась! – зашипел он. – А теперь вы вдвоем организовали заговор против Круга… Ну, ничего! Вы будете жалеть об этом до конца своих дней!

Джудо сорвал медальон с шеи Лейлы и швырнул им в меня. Серебряная цепочка обожгла кожу. Я с криком упал навзничь, а Джудо скрылся в толпе, волоча Лейлу за собой. Весь опаленный, с кровоточащей раной, я попытался догнать их. Куда там! Джудо быстро лавировал между дерущимися и убитыми.

Я кое-как выбрался на улицу. В небе висела луна. Большой зал ангела горел ярким пламенем, от которого стало светло как днем. Видно было очень далеко: по траве в сторону дороги, идущей вдоль набережной реки, бежали люди. В конце концов там я и нашел Лейлу. Джудо исчез, бросив ее одну. Лейла страшно боялась за сына, но не знала, как попасть домой.

Я помог ей найти лошадь, и она поскакала в усадьбу. Я помчался следом в обличье волка.

Волк бегает быстро, но отдохнувшая лошадь еще быстрее. Я сильно отстал, и Лейла добралась до дома первой. Уже на подступах к усадьбе я понял, что случилась беда: повеяло гарью, к которой примешивался густой сладковатый запах черной магии. Я принял человеческий облик и побежал по длинной подъездной аллее, белевшей в лунном свете, как серебряная река. Вместо усадьбы я увидел… белый пепел, который слой за слоем ночной ветер медленно развеивал в траве. Лишь местами, словно обугленные кости, торчал кусок окна или уцелевший дымоход. Сердце дома – кирпичные стены, бесценная библиотека и старинные гобелены, хранимые поколениями Сумеречных охотников, – все это превратилось в прах. Наверное, Джудо спалил усадьбу дьявольским огнем. Только этот огонь полыхает так сильно, выжигая все почти дотла.

Я полез внутрь дымящихся руин. У обугленного порога на коленях стояла Лейла. Возле нее лежали кости, почерневшие от огня, – несомненно, человеческие. На них виднелись обрывки одежды и кусочки ювелирных украшений, не тронутых пламенем. Золотые цепочки обвивали скелет матери Лейлы. Оплавившееся лезвие кинжала растеклось по костям отцовской руки. Среди третьей груды костей сверкнул серебряный амулет Джудо с раскалившимся добела клеймом Круга… а рядом лежал маленький скелет ребенка.

Мне пришли на ум слова, брошенные Джудо: «Вы будете жалеть об этом до конца своих дней!» Я опустился на колени рядом с Лейлой, понимая, что он оказался прав. Я сожалею о том, что произошло, и буду жалеть до конца жизни.

Той ночью мы выбирались из города мимо пожаров и орущих людей. За неделю Лейла не вымолвила ни слова. Я забрал ее из Идриса, и мы улетели в Париж. Денег у нас не было, но Лейла не стала обращаться в местный Институт за помощью. Она заявила, что с Сумеречными охотниками и Сумеречным миром покончено навсегда.

Сидя в крошечном номере дешевого отеля, я уговаривал Лейлу подумать еще. Бесполезно: она ничего не слышала. Наконец Лейла призналась: оказывается, вот уже несколько недель она носит второго ребенка. Лейла собиралась начать для себя и ребенка новую жизнь, в которой и намека не будет на Конклав или Завет. Она показала мне амулет, взятый с пепелища. Продав его на блошином рынке в Клиньянкуре, Лейла купила билет на самолет. Я так и не сумел выяснить, куда она направлялась. «Чем дальше от Идриса – тем лучше». Больше Лейла ничего не сказала.

Она порвет все связи с прошлым, а значит, и со мной тоже. Я понимал это и пытался отговорить Лейлу от опрометчивого шага. Если бы не беременность, она бы без колебаний совершила самоубийство. Все-таки лучше уйти в мир примитивных, чем лишить себя жизни, и я нехотя согласился с ее планом.

На прощание, в аэропорту, она произнесла зловещие слова, от которых холод пробрал меня до костей:

– Джудо не погиб.

После отъезда Лейлы я вернулся в свою стаю, но легче на душе не стало. Хотелось выть от тоски, каждую ночь я просыпался с мыслями о Лейле. Я уже не был настоящим вожаком, как раньше; я был справедлив и честен, но слишком отстранен. Среди оборотней я не нашел никого, близкого по духу, – ни друга, ни подруги. Я охотился, однако охота не приносила никакого удовольствия. Наверное, во мне оказалось слишком много от человека, от Сумеречного охотника: я не чувствовал, что мое место рядом с ними.

И вот, когда настала вновь назначенная дата подписания Договора, я отправился в город. В очищенном от крови Большом зале ангела друг напротив друга сидели представители Сумеречных охотников и четырех родов нежити, чтобы подписать Договор перемирия. Я с удивлением заметил Фулбастеров, которые изумились не меньше, увидев, что я до сих пор жив. По их словам, среди бывших членов Круга в бойне уцелели только они сами, Ходж Старквезер и Вайслогия Эвклиф. Вайслогия так и не смог оправиться после гибели жены и вместе с маленьким сыном уехал в загородный дом. Остальных Конклав отправил в ссылку: им предстояло работать в местном Институте. Фулбастеры, пользуясь своими связями, отделались гораздо менее суровым приговором, чем Ходж. А на него обрушилось проклятие Конклава: если Ходж хоть ногой ступит за пределы священной земли Института, он тут же погибнет.

В итоге Ходж посвятил себя науке. Фулбастеоы сказали, что из него выйдет отличный наставник для их детей.

Договор был подписан. Я вышел из зала и отправился к реке, туда, где в ночь Восстания я нашел Лейлу. Глядя на темную воду, я понял, что смогу обрести душевный покой только рядом с Лейлой, где бы она ни была. Тогда во мне созрело решение отправиться на ее поиски.

Я назначил вожаком другого оборотня и покинул стаю. Я передвигался, как одинокий волк: по ночам, вдали от шумных дорог. Я прибыл в Париж, но Лейлы там не обнаружил и отправился в Лондон, а оттуда морем до Бостона. Какое-то время мотался по разным городам, мерз в Белых горах на границе с Канадой… Я очень много ездил по свету, но все чаще ловил себя на мысли о Нью-Йорке и сосланных туда Сумеречных охотниках. Наконец я приехал в Нью-Йорк с единственной брезентовой сумкой в качестве багажа и без малейшего представления, где искать Лейлу. Самым простым выходом для меня стало бы примкнуть к местной стае оборотней, но я удержался. Как и в других городах, в Нью-Йорке я разослал послания через нежить в надежде найти хоть какую-нибудь ниточку, ведущую к Лейле. Однако все мои попытки ни к чему не привели: она бесследно растворилась в мире примитивных. Я отчаялся.

Нас свел случай. Как-то раз я бродил по улицам Сохо. На Брум-стрит мое внимание неожиданно привлекла одна работа, вывешенная в окне галереи. Это был эскиз пейзажа, в котором я тут же узнал вид из окна усадьбы Лейлы: зеленые лужайки и деревья, за которыми пряталась дорога. Ее стиль, ее манера письма!.. Я стал колотить в дверь галереи, но она оказалась заперта. Тогда я вернулся к рисунку и посмотрел на подпись. Там стояло ее новое имя: Лейла Харт.

В тот же вечер я ее разыскал. Она жила на пятом этаже здания без лифта в квартале художников в Ист-Виллидж. Когда я постучал в нужную дверь, мне открыла маленькая девочка с золотыми косичками и любознательными глазами. За ней стояла Лейла… Я смотрел на ее перепачканные краской руки и лицо, такое знакомое с детства…

А остальное ты уже знаешь.

========== Развалины Ренвика ==========

Акно давно закончил рассказ, а Люси все молчала.

Тишину в камере нарушал лишь звук капающей с потолка воды.

Наконец Акно не выдержал:

– Только не молчи!

«Что ты хочешь от меня услышать?» – мысленно ответила Люси.

Он тяжко вздохнул:

– Теперь ты понимаешь меня?

Люси слышала, как кровь стучит в ушах. Казалось, ее жизнь была построена на тонком льду, который покрылся трещинами, угрожая утопить Люси в темной воде, где обломками кораблекрушения плавали мамины секреты.