Паладин

Братья воссоединились после того, как Фринросту удалось совладать с демоном, захватившим полную власть над его телом. Это чудовище еесчитало, что все сделало правильно, а Фринрост снова наделает глупостей. Но те бесчинства, которые демон натворил, пока Фринрост пребывал в блаженном забвении, настроили ренегата на более жесткий лад.

Когда ему удалось наконец вернуться в свою человеческую форму, Фринрост обнаружил себя отощавшим, нагим и разбитым посреди Тундры, морозной и окутанной туманом. Рядом не было никого: ни верных культистов, ни любимого брата, ни даже врагов. Фринрост впал в бешенство, когда обнаружи бедственное положение, в которое привел его демон, которому он доверился. Но сильнее этой ненависти был страх. А еще холод. И голод. Невыносимый, болезненный, сводящий с ума.

Солигост застал своего брата голым и дрожащим, пожирающим лед. Хотелось сказать себе: «Ничего, бывало и хуже». Но Солигост не мог припомнить, когда было хуже. Фринрост все падал и падал в пропасть одержимости, и это приводило его к все более и более постыдному и унизительному положению.

Увидев, что Солигост все-таки нашел его, Фринрост спрятал лицо в ладонях, стыдясь своего вида и недавних поступков, он расплакался. Впервые за много лет. Солигост был рад это видеть. Хотелось обнять брата, который наконец-то вернулся к нему, вырвавшись из лап демона. Но Солигост был в ледяном латном доспехе, покрытом холодной росой. Вместо этого он передал Фринросту согревающий талисман. Магическая безделушка, зачарованная для согревания своего обладателя в стылой Тундре. Среди местных магов совершенно обычный бытовой предмет, без него было никуда. Но Фринрост принял скромный подарок, словно благословение и прижал к сердцу. Для него это был не просто необходимый источник тепла, а подтверждение того, что Солигост все еще на его стороне.

Фринросту больше нечем было спастись от холода. Все трупы, которые паладины нашли в Башне Вторника, были сожжены, а вместе с ними одежда. Солигост начал подмерзать. Он был закаленным человеком, но от морозов Тундры никакая закалка не спасет. До теплого лета было еще далеко. К тому же ночью доспех Солигоста начнет обледеневать, скажется и голод. В отличие от брата, Солигост не ел уже несколько дней. У него при себе был лишь пучок засушенных трав да кореньев, которые он запас во время их последней вылазки в Селирест. Это было его спасение от цинги. Однако ни желания, ни сил добывать себе еду у Солигоста не было. В отличие от брата он был совершенно безразличен к голоду. Иногда Фринросту приходилось напоминать ему поесть.

Хоть Солигост и голодал последние дни, этого было никак не заметить. А вот Фринрост выглядел настоящим дистрофиком. Все силы, которые ему удавалось скопить, тут же оказывались поглощены ненасытным демоном. Чудовище расщедрилось дать ему ровно столько, сколько нужно, чтобы вернуться в человеческое тело, но теперь это тело нужно было чем-то кормить. Демон упрямо отказывался поделиться силами, подстрекая Фринроста вернуться в более могущественную демоническую форму. Демон все еще был сыт и дразнил этим ощущением сытости своего хозяина, кроме того, в демоническом облике Фринрост совсем не мерз. Но ренегат был разгневан на своего демона и решительно пресекал его лестные уговоры.

Фринрост окинул последним печальным взглядом опустошенное капище. Здесь больше нечего было делать. Нужно было уходить. Им срочно требовалось разыскать пищу. Солигост достал с пояса свиток. В нем хранились их костяные лошади. Активация заклинания отняла у него силы, ренегат тяжело оперся о колени, сопротивляясь желанию прямо здесь лечь и уснуть. Усталость была невыносимой. Солигост смог уговорить себя, что это всего лишь такой же обман, как голод Фринроста, не более чем побочный эффект от присутствия демона. Но он уже давно подозревал, что дело все-таки не в демоне.

Братья определились с направлением и отправились в путь. Уже по дороге они более подробно обсуждали свои планы. Первым делом разыскать еду и одежду, а в дальнейшем им следовало разжиться новыми культистами. Фринрост заметил, как его брат сразу же поник, когда речь зашла об этом. Опять все начинать сначала!

– Сол, соберись! Ты забыл, зачем все это? – попытался он воодушевить брата. – Да, в этот раз не получилось. Признаю, это моя ошибка. Но нельзя переставать пытаться! Если я наберусь достаточно могущества и почитателей, я смогу отправить эту тварь в небытие! – он имел в виду Селью.

Солигост не ответил. Он смотрел на ледяную жижу, которую месил его конь. Туман осел и на краткий миг весенняя Тундра наполнилась стылой влагой, скоро она обратится в скользкий лед. Солигосту хотелось лечь в это месиво и замерзнуть насмерть. Ему было глубоко безразлично, кто будет богом этого мира.

Фринрост раздраженно зарычал, глядя на апатичного брата.

– Вспомни, по чьей вине все это происходит! Это все из-за нее! Как тебе удается оставаться таким спокойным, неужели бешенство не разрывает тебе ребра изнутри, тебе не хочется кричать, рвать и метать, убивать и мстить? – вопрошал он.

– Когда-то так и было, ты и сам помнишь... просто я устал, – ответил Солигост. – Ненависть – это очень утомительно…

Фринрост храбрился. Он пытался вдохнуть немного жизни в брата. На самом деле у него и у самого уже не было сил продолжать их бесплодную борьбу. От прежней ненависти, которая когда-то казалась братьям неиссякаемой, осталось только горькое отчаянье. Сколько бы они ни старались, сколько бы сил ни прикладывали, все, что им удавалось сделать, это слегка подгадить Селиресту. У них было недостаточно сил, чтобы тягаться с богиней и целым королевством. Своей жаждой мести они больше вредили себе, безоглядно стремясь к своей невыполнимой цели, отдавая этому все силы и ресурсы, игнорируя другие проблемы и нужды. И вот они здесь…

Солигост не всегда был таким. Когда-то и он тоже горел ненавистью. Ренегат попытался вспомнить. Попытался мысленно вернуться в тот момент, когда он впервые почувствовал ее невыносимый жар, от которого, казалось, плавилась сама его душа.

Через пару месяцев после последней клятвы в Нершере он решил отправиться домой на семейный праздник. Даже после Ронхеля и после ряда ссор с родственниками, настаивавшими на том, что Фринрост и Солигост должны стать паладинами Сельи, и несмотря на пять лет проведенных затем в Нершере, Солигост все еще испытывал привязанность к семье и дому. Братья родились в один день. Несколько дней семейство не могло решить, кого из братьев отправить в монастырь, а кого оставить. В итоге отправили обоих. Род Фрайхрайт очень гордился своим поступком.

Их гордость была омрачена Ронхельской Трагедией. Вернувшиеся домой сыновья были сломлены и безумны. Пришлось потратить массу времени и ресурсов, чтобы поставить их на ноги. Но все это было лишь ради того, чтобы заставить их пройти обучение заново. Семейство Фрайхрайт гордилось и этим своим решением.

Великолепное родовое поместье щеголяло старинной архитектурой и умеренной роскошью. Но атмосфера царила совсем не праздничная. Слишком тихо, никакой музыки, мало света, пустой двор. Слуга узнал Солигоста и сообщил, что праздник сорван, а все присутствующие члены семьи собрались в гостиной. Солигост поспешил туда.

Дед, бабушка, мать, отец, старший брат, несколько родственников по линии отца и по линии матери, дяди, да тети. Солигост сразу обратил внимание на то, что Фринроста не было. Хотя он собирался приехать раньше брата. Все взоры сразу же устремились к Солигосту. Тот удивился, уловив во взглядах укор.

На вопросы Солигоста последовал ужасный ответ. Фринрост солгал ему, он не планировал посещать семейное празднество. Вместо этого он отправился в Нершер. И целью его визита была манифестация предательства. Он собирался предать свою богиню. А для этого нужно было совершить преступление, нарушить клятву. И Фринрост хотел сделать это максимально эффектно, чтоб содрогнулись все, и даже сама Селья обратила внимание на его выходку.