Паладин

Фринорост вгрызался в свежую конину с рвением, какому позавидовал бы молодой волк. Перепачкавшись в крови и злобно вращая озверевшими глазами, ренегат набивал себе брюхо до боли. Потом его вырвало, но едва отдышавшись, Фринрост снова вцепился в мясо и продолжил есть, вид собственной рвоты под ногами нисколько не перебил его аппетит. Все это мракобесие смотрелось еще более гротескно на фоне хладнокровного Солигоста, наблюдавшего за свихнувшимся братом с жалостью. Он много раз пытался ему помочь, но безуспешно.

Солигост переложил пленника на свою лошадь.

– Если ты попытаешься сожрать его, остаток пути проведешь скованным, – предупредил он Фринроста.

На лице пленника нарисовался ужас, он понял, что Солигост вполне серьезен, такое уже случалось раньше, ренегат говорил так буднично. Фринрост лишь скосил на брата виноватый взгляд, а потом снова зашелся приступом рвоты.

Поняв, что это надолго, Солигост начал разбивать лагерь неподалеку. Он развел костер, вскипятил воды, подготовил худо-бедные спальные места. Все это время Фринрост продолжал жрать и блевать. Он остановился лишь в тот момент, когда сломал об конскую тушу пару зубов. Солигост отреагировал на стон, донесшийся со стороны этого безобразного пиршества. Фринрост держался за рот, и брат сразу понял, что случилось. Он достал с пояса свиток исцеления. Да, он мог бы потратить его в бою, но зубная боль – это зубная боль, а Фринрост тогда еще не обладал своей сверхъестественной регенерацией.

Солигост подошел к брату, попытался успокоить. По крайней мере боль немного отрезвила его, и помешательство отступило. Ренегат занялся лечением, а когда зубы восстановились и раны на деснах затянулись, поспешил отвести Фринроста к костру. Одноразовый свиток стал бесполезен и отправился в топку.

Языки пламени убаюкивали, и Фринрост старался смотреть только на них. Стоило поднять глаза, и он натыкался на взгляд пленника, шокированного увиденной сценой. Фринрост ненавидел его за то, что тот стал свидетелем этого позорища.

Пленник же тоже был голоден, и он уже не единожды позволял себе робкую надежду на то, что его покормят – не пропадать же конине. Хотя скотину, конечно, жалко, ездовые животные очень ценились в бескрайней Тундре. Они были не только средством передвижения, но недосягаемой роскошью, говорящей о статусе. Тот факт, что Фринрост предпочел сожрать все же коня, а не человека, было отпечатком, наложенным происхождением из Селиреста. Но суровый уклад Тундры постепенно приучал ренегата и к каннибализму.

Надежды пленника наконец-то оправдались. Солигост нарубил из конины незамысловатых шашлыков и поставил жариться на костер. Фринрост сходил с ума от запаха, но есть больше не мог, живот болел так сильно, что хотелось умереть. Свиток вылечил травмы, но они были не единственной проблемой клятвопреступника, были и те, что такой простой магией не решались.

Солигост помнил тот последний раз, Фринрост был отзывчив и человечен, насколько ему позволяло безумие. Он был благодарен брату за утешение и заботу. Сейчас же он воспринимал это, как должное, а в Солигосте видел скорее прислужника, нежели родственника.

Демон отвлекся от своего пира и насторожился. Солигост вопросительно посмотрел на него.

– Сюда кто-то идет, – услышал паладин его голос, он звучал обрадованно.

Солигост подождал немного, надеясь, что Фринрост соизволит вернуться в человеческий облик. Демон выразил непонимание его бездействию. Солигост разочарованно вздохнул и пошел встречать гостей сам.

Тундра была окутана густым туманом. Это было частым явлением в весенние месяцы. Обычно в туманную погоду любили атаковать маги. Дальнобойные атаки – особенно морозная и электрическая магия – получали большое преимущество в туман. Солигост морально настраивался на сложную битву. Но, к его удивлению, незваными гостями оказалась вовсе не шайка магов-захватчиков.

К Башне Вторника приближались несколько всадников. Почти все лошади сияли магией Сельи, их вид был неприятен Солигосту, он чуть прищурился. Двое всадников были в шлемах, Солигост не мог разглядеть, кто это. Еще двое были молодыми паладинами, он их не знал. Одна из лошадей была призвана волшебницей, для Солигоста эта мелочь сразу бросалась в глаза, волшебницу Солигост тоже не узнавал. А вот всадник верхом на единственной живой лошади сразу же приковал к себе внимание Солигоста. Это был Лирэй.

«Опять…» – мысленно вздохнул ренегат. С каждым годом они с братом наживали себе все больше и больше врагов. Их ненавидели уже и в Селиресте, и в Тундре. Солигост был удивлен, не увидев поблизости Вторника. Он предположил, что темный маг сам сдох где-нибудь без его помощи.

Отряд подошел и остановился на расстоянии нескольких метров. Солигост устало опирался на меч, как и всегда. «Фрин, тут очередные мстители», – телепатически передал он брату. Демон начал протискиваться через тесные помещения башни на поверхность. Его туша вываливалась из ворот бесформенной массой, этот процесс все не прекращался и не прекращался. По мере того, как чудовище все наращивало свои размеры, глаза молодых паладинов все больше округлялись. Их предупредили, что сражаться придется с огромным демоном, но одно дело слушать и фантазировать о грандиозной победе над колоссальным врагом, и совсем другое встать прямо перед ним и ощутить, насколько ты мал и немощен на самом деле.

«Да это же сучка Крэйвела!» – Фринрост узнал волшебницу, которая в далеком прошлом свела его с ума одним простым заклинанием: «Да, точно, Крэйвел тоже здесь!» Солигост расстроился, услышав это. Крэйвел преследовал их с самой манифестации. Рыцарь рока, от которого братьям-ренегатам даже за сотню лет так и не удалось скрыться. Наверно, стоило бы уже наконец убить его, чтобы скрываться и не приходилось. Но когда Солигосту представлялась такая возможность, рука его не поднималась.

Пока брат предавался унынию, Фринрост готовился к атаке. Его массивная туша пульсировала и пучилась, а зубы щелкали. Отряд паладинов понял, что прелюдии не будет, и поспешил подготовиться к сражению. Как только они спешились, лошади обратились в грифонов и рванули в сторону демона. Фелисия взмыла на своем грифоне ввысь, скрываясь в тумане. Джессвел сразу же нацелился на Солигоста. Миноста буркнула ему:

– Шлем надень! – будто нерадивому внуку.

Но тот проигнорировал ее требование, оставив его болтаться на поясе. Юноша был признателен за заботу, но хотел, чтобы ренегат видел его лицо. Крэйвел не счел нужным настаивать на шлеме, он знал, что Солигост никогда не целится в голову. Сам Крэйвел не собирался сражаться с Солигостом, его основной целью был Фринрост. Всех такой расклад вполне устраивал. Джессвел хотел биться с Солигостом – пускай бьется. А старшие займутся основной задачей.

Хьола так же не стала надевать шлем, ей нужен был хороший обзор. Она придерживалась очень подвижной тактики боя, облаченная в более легкий доспех и вооруженная копьем. Паладинша лишь тревожно взглянула вслед излишне смелому другу, но решила оставить его наедине с призраком из детства.

Фринрост подготовил своим надоедливым преследователям сюрприз. Атакой, которую он готовил, был фонтан едкой густой кислоты. Ее тугой струей изрыгал каждый из ртов демона. Миносту и Крэйвела спас шлем. Вязкая кислота не прошла через узкие щели забрала, паладины обожглись, но хотя бы не ослепли. Сталь шипела и дымилась, но не пропускала кислоту, однако та местами затекла под доспех и пропитала подлатник. Фринросту удалось застать Крэйвела врасплох своей новой способностью, тот застонал от боли, когда кислота ошпарила уязвимые участки тела. К счастью, Фелисия быстро подоспела ему на помощь. Она не стала лечить его, чтобы не растрачивать силы и время, только смягчила боль, чтобы паладин смог сделать это сам, и он справился.