Паладин

Отпевали усопших всех разом, не церемонясь с каждым отдельным покойником. Джессвел тоже явился на отпевание, чтобы проститься с Рафелем, а также настоятелем Зильвериса, который тоже пал в бою. Снова плакал. Корил себя за то, что в последнее время слишком часто это делает. Но учитывая обстоятельства, он еще неплохо держался. Многие солдаты и даже некоторые паладины получили неизгладимые душевные травмы от пережитого, были и те, кто вовсе выжил из ума.

Из боевых магов, что обороняли Парахраст, выжило только двое. Превосходные мастера, которые бились до последнего, несмотря на небольшие шансы выиграть. Они были из тех волшебников, что всей душой ненавидели темных магов. Вероятно, у них были с ними какие-то личные счеты, Джессвел ничего толком о них не знал. Хоть эти герои и заслуживали всех тех похвал, которыми их осыпали с утра до ночи, высокомерие, которым они страдали, было крайне отталкивающим, и общение с ними виделось Джессвелу изощренной пыткой.

Город наконец-то открыли. Убедившись в благополучии своей семьи, Джессвел притормозил свои планы по немедленному выдвижению в Акреф. Теперь он мог со спокойной душой восстанавливать силы и помогал в этом остальным. Его реабилитация порядком затянулась. Если верить лекарям, то он вообще не должен был выжить. Чтобы не рисковать и без того подкошенным здоровьем Джессвел решил отложить свой отъезд до самой весны.

Капеллан был весьма благодарен ему за это, так как остро нуждался в ком-то вроде Джессвела. В Парахрасте царил хаос. Наводить порядок было очень трудно. В первую очередь из-за большого количества обезумевших и озлобившихся вояк, многие из которых считали, что их предали, бросили, использовали, погнали на убой.

Джессвел предпринимал попытки объяснить им важность тех жертв, которые Селирест понес в Парахрасте, но все было без толку. Морально покалеченные солдаты не внимали его вдохновенным речам о подвигах. В чем-то они были правы, их отправили сюда в качестве живого щита, даже не рассчитывая, что кто-то выживет. Можно было бы сказать, что они знали на что шли, но это было лукавством. После двухсот лет мира, никто из солдат даже и не задумывался о том, что лично ему доведется схлестнутся с некромантами в битве, ужасающее безумие которой превзойдет самые страшные кошмары.

Даже Джессвел, несмотря на неугасаемый энтузиазм, регулярно просыпался в холодном поту. Иногда ему снилось, что он снова погребен под кучей вонючих окровавленных трупов, а победа ему лишь приснилась, пока он пребывал в беспамятстве от кровопотери. Бывало снилось, что к Парахрасту внезапно подошла армия еще пострашнее той, с которой они бились в прошлый раз. Иногда ему снилось, что в ходе недавней баталии среди прочих зомби, он встречает своих друзей и родных. Не перестал ему сниться и Кислотник, воспоминания о котором заставляли его просыпаться посреди ночи с мыслью о том, что ему следовало пощадить этого мага.

Большинство бойцов, переживших вторжение темных магов, поспешили покинуть Парахраст. Но были и те, кто остались. Большинству из них было просто некуда пойти. Джессвел часто проводил с ними время, их объединяли общие переживания, которые они активно заливали алкоголем. Те паладины, которых Джессвел в свое время корил за распутство в большинстве своем погибли, за исключением единичных счастливчиков, которые покинули форт в числе первых, как только ворота открыли. А паладины, прибывшие в город вместе с подкреплением и оставшиеся в Парахрасте, были порядочными пуританами, которым пьянки с солдатней казались неприемлемыми. Они относились к Джессвелу со сдержанным уважением, но выпить с ним отказывались, так что парень нашел себе компанию попроще.

Проснувшись в очередной раз незнамо где после попойки, Джессвел обратил внимание на зеленые травинки, пробивающиеся сквозь бреши в каменной кладке. «Уже весна?» – удивился Джессвел. Эта зима пролетела для него в мгновение ока.

Ревизия имущества выявила, что ничего из личных вещей потеряно не было, но Джессвел просадил все свои деньги. А до следующего жалования было далековато. Орден, конечно, не даст ему умереть с голоду, но никаких покупок Джессвел позволить себе теперь не мог. В том числе и припасы.

Было раннее утро и город еще спал. Доковыляв до храма, Джессвел выпил воды прямо из священной купели. Он думал, что в столь ранний час его никто не увидит, но ошибся. Один из паладинов посмотрел на него с укором и презрением. Джессвел непроизвольно заострил внимание на том, что этот паладин был из клятвенного рода. Тогда он умыл свою опухшую рожу в этой купели, назло чувствительному нобелю.

– Сэр Джессвел! – строго одернул его паладин.

– Это просто вода, успокойся, – фыркнул ему Джессвел и толкнул плечом, проходя мимо.

У более воспитанных коллег заканчивалось терпение, его выходки возмущали и оскорбляли их. Джессвел даже поймал себя на мысли, что трусливые бездельники, которых он застал в Парахрасте изначально, нравились ему больше. И вовсе не потому, что на их фоне он чувствовал себя настоящим героем, просто он не любил напыщенность и лицемерие.

«Ничего, скоро я избавлю вас от своего присутствия», – мысленно пообещал Джессвел своим коллегам. Приведя себя в презентабельный вид, он направился к капеллану, чтобы оповестить о планируемом отбытии в ближайшие дни. Тот отнесся с пониманием. Джессвела теперь было кем заменить, так что капеллан мог отпустить его со спокойной душой. Он поблагодарил Джессвела за все, что тот сделал для Парахраста и распорядился, чтобы его без вопросов снарядили в дорогу.

Путь от Парахраста до Акрефа был примерно вдвое короче, чем до Сели-Ашта. Но Джессвелу одинокое путешествие все равно было в тягость. Чтобы не заскучать, он распевал песни, выученные им у пьяных солдат. Большинство из них были нецензурными, но кто мог упрекнуть его на высоте грифоньего полета? Временами приходилось делать стоянки, чтобы отдохнуть и поесть, сухпайков ему дали столько, чтобы дотянуть до ближайшего леса, более щедрого на дичь.

Джессвел чуть не расплакался, когда на горизонте замаячили знакомые колонны из скал, возвышающиеся над густыми хвойными лесами, и постепенно объединяющиеся в слоистые западные горы. К ночи Джессвел подлетел на достаточное расстояние, чтобы увидеть Акреф. Россыпь высоких домиков с внушительным каменным фундаментом и резным деревянным верхом расположилась на большой высокой горе, к которой, петляя между скал тянулась узкая дорога. У Джессвела защемило в груди от мысли, что с его малой родиной могло случиться что-то ужасное. Он никогда прежде не осознавал, насколько сильно дорожит этим местом.

Решив не тревожить близких ночным визитом, Джессвел устроил себе ночлег прямо на пике скалы, с которой обозревал местность. Довольно рискованно, но он чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы позволить себе это. Казалось, что в родном краю сами горы будут оберегать его.

В Акреф он прибыл утром. Первым делом, минуя храм, он направился домой. Семья была в сборе. Седой косматый отец семейства, тревожная мать, прятавшая худобу под множеством тканей, крошка-сестра, не понимающая происходящего.

– Джесси! – взвизгнула мать, увидев своего ненаглядного первенца, шагающего к отчему дому.

Она поспешила к сыну, вслед за ней направился и отец, семья крепко обнялась. И вот уже сейчас Джессвел не смог удержаться от слез. Увидев, что сестренка опасается приближаться к этому непонятному действу, он попытался подманить ее жестом, но девочка испугалась и спряталась за дверным косяком. Она подросла и уже резво бегала на своих ножках. Хоть Джессвел и видел ее всего несколько раз в жизни, он был преисполнен безграничной любви к этой крохе.