Паладин
Шрифт:
Здесь же был и подмастерье его отца со своей дочерью, они тоже были рады видеть паладина, как-то раз присутствовавшего на застолье вместе с ними и еще одним своим товарищем. Эта семья была более сдержана в эмоциях, но, когда Джессвела отпустили из семейных объятий, тоже тепло поздоровались с ним.
В Акрефе Джессвела уже все знали, как героя Парахраста. В документации ордена это было прямо так и написано. Его чествовали пару дней, устроив целый праздник, посвященный его возвращению в город. Акреф едва ли мог похвастаться знаменитыми героями, так что для города это было довольно значимое событие.
Семейство Иссвениш не разделяло всеобщего восторга. Их можно было понять, они беспокоились за дочь.
Хьоле никогда не разрешали приводить Джессвела в гости, так что он никогда не был внутри. Впервые оказаться в доме своей лучшей подруги при таких обстоятельствах было довольно болезненно. Он надеялся, что у ее родни есть какая-то информация по поводу того, куда подевалась паладинша, но, увы, они позвали его, чтобы задать все те же вопросы, что и он хотел задать им.
– Ничего не понимаю. Я никогда не поверю в то, что она пополнила список дезертиров. Это совершенно не в ее природе, – говорил Джессвел. – Неужели столичные снобы все-таки сожрали ее? Я разберусь с этим. Закончу кое-какие дела в окрестностях и отправлюсь в Сели-Ашт. Как только что-то прояснится я обязательно дам вам знать.
На этом он и оставил поместье Иссвениш. Сойдя с крутой лестницы, ведущей к парадному входу в поместье, Джессвел обернулся и на прощание кивнул патриарху и матриарху дома, что с печалью провожали паладина взглядами. Они одиноко стояли в темном дверном проеме, на фоне черно-золотистых панелей и гобеленов, которые должны были подчеркивать гордость и превосходство их семейства, но вся эта мишура совершенно не отражала реальность, семья Хьолы пребывала в упадке. Все их дети разбежались кто куда и, кажется, не планировали возвращаться в родную гавань. Вряд ли Иссвенишам когда-либо доведется обрести опыт такого же радостного семейного воссоединения, как семье Джессвела. В погоне за престижем аристократы совсем забыли о любви к отпрыскам, Джессвелу оставалось только пожалеть их.
Расположиться Джессвел предпочел в родном доме, а не в храме, уж очень он соскучился по своему гнезду. Он много времени уделял сестре, находя ее милой и забавной. А также много общался с дочкой подмастерья. Девушка была очарована настоящим героем, но она была неглупой и понимала, что связь с паладином едва ли может быть серьезной. Вечно в дороге, в постоянном риске для жизни, паладины были не самыми желанными мужьями. Хотя бывали исключения. Джессвелу то и дело приходилось отбиваться от упреков и даже угроз ее отца, а девушке извиняться за ревностного родителя.
Джессвел не претендовал на ее непорочность, понимая, что сплетники Акрефа сотрут ее репутацию в порошок, если выяснится, что она все-таки отдалась ему. Он никогда не понимал этого маниакального рвения заполучить в жены девственницу, которое было, можно сказать, традиционным для Акрефа. Эти странные манеры спускались из кругов местной аристократии и дотягивались до простых трудяг, стремившихся подражать им.
Близкая дружба со свободолюбивой Хьолой не дала и шанса подобным взглядам прорасти в душе Джессвела. Но он был бессилен изменить устои целого города, будь он хоть сто раз герой. Джессвел со своей новой приятельницей позволяли себе лишь поупражняться во флирте и поперемывать косточки ее потенциальным женихам.
В храме Джессвел практически не появлялся. Он лишь отметился о прибытии и просмотрел записи посещений за прошлую осень. Никто из его друзей, покинувших Сели-Ашт в прошлом году, так и не появился в Акрефе. Ни разу.
Поняв, что пора навестить старого лича в его берлоге, Джессвел собрался отправляться в Катакомбы Вингриса. Насколько он помнил, именно туда планировала отправиться
Фелисия вместе с обезумевшим Крэйвелом. Джессвел пообещал семье, что еще не прощается. Хотя, если его друзей не окажется в подземелье, то следующим местом, где их придется искать была Башня Вторника, а это уже было довольно далеко.За сутки добравшись до катакомб, Джессвел обнаружил вход в древнее подземелье заросшим многочисленными красными цветами. Крупные, пышные цветки качались на ветру, они выглядели одновременно красиво и зловеще. В прошлый раз Джессвел ничего подобного не видел, хотя был здесь так же весной. Подобных цветов в окрестностях Акрефа не водилось, паладин знал местную флору, как свои пять пальцев.
Незнакомые цветы насторожили Джессвела. Он даже проверил местность на наличие чар и проклятий, но обнаружил только антимагический щит, скрывающий от посторонних глаз многочисленные чары, таящиеся в катакомбах. Осторожно спешившись, Джессвел повнимательнее осмотрел цветы и убедился, что это обычные растения, на них без страха садились пчелы и бабочки и пили нектар. Вся поляна благоухала благодаря этим цветам, это был приятный благородный аромат, который мог бы представлять интерес для парфюмеров.
Убедившись, что здесь безопасно, Джессвел еначал спускаться, он помнил, сколь долог этот спуск, так что преодолевал его верхом на скате. Он был не так быстр, как грифон, но зато очень легко и аккуратно преодолевал крутые повороты, позволяя не тормозить между пролетами и не терять скорость.
Войдя в знакомое фойе и подсветив себе огоньком, Джессвел обнаружил, пыль и запустение. Одно можно было сказать наверняка: Вторник где угодно, только не здесь. Джессвел плохо помнил планировку катакомб, и его никто не встречал на входе, так что пришлось поблуждать. Он уже начал опасаться, что никого нет, даже самого Вингриса, но все же древний некромант вышел на связь.
Один из барельефов дал Джессвелу знать, что за ним наблюдают, когда глаза каменной гримассы засветились красным светом.
– Здравствуй, – поздоровался Джессвел. – Я заблудился, – тут же признался он.
Никакого ответа не последовало, каменное изваяние не умело издавать звуки. Но вскоре к Джессвелу вышла Фелисия. И паладин едва узнал ее. Она была молода. Моложе Джессвела!
– Фелисия… – насторожено обратился он к ней, опасаясь того, что обознался.
Волшебница подошла поближе и мило улыбнулась ему. По лицу Джессвела она прочитала все, что тот хотел сказать. И ей было интересно, ведь когда-нибудь ей предстоит явиться в таком же виде и перед Крэйвелом.
Теперь Джессвел понял, почему Фелисия не посещала храм. Ее бы моментально скрутила инквизиция. Нарушение, которое позволила себе волшебница было непростительным. Теперь ее со всей ответственностью можно было считать магом-ренегатом, и кодекс паладина велел Джессвелу если не убить ее на месте, то как минимум донести на нее. Он, конечно, не стал бы этого делать. Но все же ему было тяжело принять такое положение вещей. Сказывалась и недавно пережитая бойня, учиненная темными магами, некоторые из которых не были рождены в Тундре, а предали Селирест.
– Ты ищешь Крэйвела? – спросила Фелисия.
– Я всех ищу, – ответил Джессвел. – Где вас черти носили?! Мы ждали вас в Парахрасте!
Он непроизвольно сорвался на крик, злясь на друзей, бросивших его в том аду. Но Фелисия отнеслась к его гневу с пониманием. Волшебница повела его вглубь подземелья, а по дороге приоткрыла завесу тайны их исчезновения.
Крэйвел и сопровождающие его друзья отправились сначала в Катакомбы Вингриса. Здесь они переждали зиму, а весной Вторник отправился в свою башню. Некромантам удалось наладить между катакомбами и башней связь, так что довольно скоро Фелисия и Лирэй получили из Тундры известия о надвигающейся войне.