Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— Долгъ долгу рознь, — бросила «пума» какъ-бы не ему, a въ воздухъ, осіявъ Симеона серьезными, предостерегающими глазами.

Симеонъ умышленно пропустилъ это замчаніе мимо ушей.

— Этою тысячей мы съ тобою по мерезовскому длу квиты, — сказалъ онъ, протягивая Эмиліи едоровн руку съ пачкою. Та, видимо, раздумывала, брать или нтъ, и красивые пальчики лвой руки, которою она наконецъ взяла деньги, слегка дрожали подъ изумрудами.

— Ужъ не знаю, — двусмысленнымъ тономъ недоумнія возразила она, безъ благодарности пряча пачку подъ

желтый халатикъ свой, за лифъ, — ужъ не знаю, Симеонъ, квиты ли мы.

Правая щека Симеона прыгнула, но онъ сдержался и сухо отвчалъ:

— Я свои обязательства исполнилъ и даже съ излишкомъ.

— Но я то въ своихъ обязательствахъ просчиталась, — холодно возразила Эмилія.

Онъ пожалъ плечами.

— Вина не моя.

Она смотрла на него въ упоръ блестящими укоряющими глазами и, качая прическою, которая мохнатымъ курганомъ плясала на тни, говорила медленно и вско:

— Ты едва надялся умолить дядю хоть на третью часть отъ Мерезова, a усплъ выклянчить все.

— Что же теб Мерезова жаль? — зло усмхнулся Симеонъ.

Она, искусственно холоднымъ жестомъ, отвернулась и стала тянуться пумою, почти лежа на спин.

— Что же теб Мерезова жаль? — повторилъ Симеонъ.

Она, все въ той же поз, отвчала со строгимъ укоромъ:

— Прошли годы, когда я жалла мужчинъ. Но, конечно, разорять его я не собиралась.

— Хорошо онъ разоренъ! Двадцать пять тысячъ я ему долженъ выдлить.

— Изъ пятисотъ слишкомъ? — дко возразила Эмилія. — Безъ меня было бы наоборотъ.

Щеку Симеона страшно дернуло.

— Объ этомъ теперь говорить поздно, — произнесъ онъ съ тяжелымъ усиліемъ надъ собою, чтобы не отвтить рзкостью.

Она равнодушно возразила, лежа все также навзничь и не глядя на него:

— О, я знаю и не спорю. Просчетъ свой хладнокровно пишу себ въ убытокъ, a на будущее время кладу памятку.

— Врядъ ли намъ придется считаться еще разъ, Эмилія. Я кончаю дла свои.

— Слышала я. Невсту ищешь?

— Можетъ быть.

— Лилію долины? — говорила она въ носъ, съ паосомъ актрисы изъ мелодрамы. — Невинный ландышъ весеннихъ рощъ?

— Не смйся! — сказалъ Симеонъ съ новою судорогою въ щек.

Тогда Эмилія едоровна вдругъ перешла изъ позы лежачей въ сидячую и, схвативъ руками колни, устремила въ лицо Симеона испытующій взглядъ сверкающихъ очей своихъ:

— Женился бы ты лучше на мн, — спокойнымъ и твердымъ голосомъ, безъ всякой неловкости и волненія, произнесла она.

Предложеніе это Симеонъ слышалъ уже не въ первый разъ, привыкъ къ нему, какъ къ своеобразному чудачеству своей собесдницы, и потому отвчалъ со спокойною сдержанностью, нисколько не боясь Эмилію едоровну обидть:

— Ты знаешь мои взгляды на бракъ.

Она опять откинулась навзничь, точно онъ ее ударилъ, и долго лежала, молча, съ закрытыми глазами.

— Да, въ ландыши я не гожусь! — услышалъ онъ наконецъ, и, тоже помолчавъ въ искусственной, нарочной пауз, потому что отвть его былъ готовъ сразу, произнесъ тихо, интимно:

— A

я злопамятенъ и ревнивъ къ прошлому.

Она поймала звукъ неувренности въ его голос и улыбнулась про себя и недала Симеону оставить за собою послднее слово.

— Которое самъ сдлалъ! — строго подчеркнула она.

— Не одинъ я! — смло и сухо огрызнулся Симеонъ.

Этого пункта въ спорахъ съ старою своею пріятельницею онъ никогда не боялся. Эмилія не нашлась, что возразить, и промолчала. Она лежала и думала, Симеонъ молчалъ и курилъ.

— Жаль, что бастуешь, — сказала Эмилія, наконецъ. — Аника мой страхъ въ гору идетъ. Баллотировался бы ты въ предводители. Годъ за годъ, ступенька за ступенькою, я тебя въ министры вывела бы.

Онъ отрицательно тряхнулъ головою.

— Въ короли зови — не пойду. Усталъ.

— Я тебя крупне считала.

— Не ты одна. Я сегодня съ Вендлемъ говорилъ уже на эту тему. Пройдутъ два-три года, и вс, кто воображалъ меня волкомъ какимъ-то, убдятся, что я спокойнйшій старосвтскій помщикъ, съ единственнымъ идеаломъ: дожить въ мир со своею Пульхеріей Ивановной до восьмидесяти лтъ.

— A сестры? — посл долгой паузы, выжидающимъ голосомъ, будто вся настороженная, спросила Эмилія.

Симеонъ презрительно дернулъ плечами и, оскаливъ серпы свои, бросилъ короткое безразличное восклицаніе:

— Ба!

Тогда Эмилія едоровна быстро поднялась и сла на соф, спустила ноги на полъ и, сдвинувъ брови, сверкая глазами, заговорила тономъ человка, который не только видитъ своего неуважаемаго противника насквозь, но ничуть и не намренъ скрывать отъ него свое неуваженіе:

— Если-бы я была твоею сестрою, я постаралась бы опозорить имя твое, которымъ ты такъ чванишься, какъ только сумла бы хуже.

— Очень радъ, что ты не моя сестра! — насмшливо улыбнулся смущенный Симеонъ.

A она продолжала, негодуя:

— Хорошую молодость ты имъ устроилъ, нечего сказать! Вдь въ вашемъ дом дышать нечмъ: тоска и злоба углекислотою ползутъ.

— Выйдутъ замужъ, устроятъ жизнь по своему, — старался какъ можно равнодушне парировать онъ.

Она съ презрніемъ возразила:

— A гд женихи?

— Зо рано еще, a вокругъ Аглаи мало ли увивается? У братьевъ товарищей много. И студенты, и офицеры.

— Это не женихи, но такъ, бывающіе молодые люди. Аглаю за человка безъ состоянія выдавать нельзя. Она красавица.

— Разборчивою невстою съ ея приданымъ быть не приходится.

— Красавица замужемъ за нищимъ либо мученица, либо кокотка.

— Уже это — на отвтственности будущаго супруга, — равнодушно возразилъ Симеонъ.

— Теб, слдовательно, только бы ее вдвоемъ съ кмъ-нибудь въ церковь, къ аналою впихнуть? — ядовито язвила, сверкая глазами, Эмилія. Но Симеонъ былъ какъ въ броню закованъ. На саркастическій вопросъ ея онъ отвчалъ почти съ добродушіемъ:

— И хотлось бы — поскоре. Ты имешь на нее вліяніе. Внушай при случа, что пора развязать брату руки.

Поделиться с друзьями: