Переход II
Шрифт:
— Ты, сосед, не части, да и в мелкие детали сейчас не вдавайся. Про кафедры и факультеты со всеми должностями ты мне отдельно бумагу подготовь, мне говорили, что на это ты очень даже способен. А вот как простому советскому рабочему ты мне расскажи, зачем они, машины эти проклятые, вообще нужны…
«Простой рабочий» вообще-то занимал должность Председателя Президиума Верховного Совета СССР и очень неплохо разбирался в административной работе, так что Алексей ему сначала рассказал, как ЭВМ могут по этой части людям помочь, а затем — и тоже очень кратко — каким образом их можно (и нужно) использовать в армии. Про промышленное использование он только говорить начал, когда Сона сообщила, что «шашлыки готовы, заканчивайте разговоры свои, садитесь есть пока все не остыло». И за столом до Алексея дошло, что «на шашлыки» Климент Ефремович изначально согласился скорее из вежливости: уж больнее восторженно он отреагировал на практически неизвестный в этом времени шашлык из хорошо замаринованной
— Ну а предложения по институтам ты мне обещал написать, когда управишься? Я знаю, что у тебя каникулы и вроде сейчас ты ничем особо не занят, но если даже занят… до воскресенья успеешь? Буду ждать. И огромное спасибо за шашлыки, давненько я такого удовольствия от еды не получал!
Первый монитор (с прямым подключением к процессору) Алексей получил в конце августа, а к нему в довесок пришла и новенькая буквопечатающая машинка, печатающая эти буквы целыми строчками со скоростью две строки в секунду. Правда, печаталку он сразу отправил в МГУ, и вовсе не потому, что самому ему она была не нужна — но ставить дома горохочащий агрегат весом в полтонны он просто не рискнул. В Институте точной механики и вычислительной техники инженеры (а там уже почти полторы сотни инженеров работало) разрабатывали печатающую машину «поменьше и попроще», но когда она появится «в железе», никто даже примерно пока еще сказать не мог. И в институте у товарища Лебедева никто даже об этом и не размышлял: специальным постановление Верховного Совета штат институту установили в двести пятьдесят человек (которых следовало набрать до конца года), и Сергей Алексеевич в основном был занят набором дополнительных работников. Но не вообще, а под конкретные программы, а в институте уже «целевых» лабораторий было организовано почти два десятка.
Но и «наукой» он продолжал заниматься исключительно серьезно: лаборатория вычислительных систем, «распробовав», наконец, интегральные схемы, вплотную занялась разработкой новой вычислительной машины. Точнее, существенной переработкой машины, предложенной товарищем Вороновым: Алексей же в описании своей конструкции довольно подробно перечислил все то, чего его машине не хватает для использования ее для любых вычислительных (и не только) работ — и теперь инженеры старались нехватающее в конструкцию добавить. Что было очень и очень непросто, так что отдельная лаборатория была организована исключительно для проектировании микросхем, реализующих те или иные функции, и даже для переработки микросхем существующих, для того, чтобы повысить эффективность «арифметической части» машины. Той самой, которую сам Воронов обозвал «процессором», и это название даже начало потихоньку приживаться. Пока — лишь в институте, точнее, в нескольких институтах: в МИФИ и в МГУ «вычислительный модуль» иначе и не называли. Понятно, студенты — народ ленивый, тяжело им лишние пару слов произнести…
А с началом учебного года Вороновы из деревни сразу не уехали: Сона решила, что оставлять пропадать урожай вообще дело последнее, а откуда им ездить на учебу, было, в общем-то, почти безразлично: для автомобиля лишняя пара километров была практически незаметна. А вот дороги вокруг Петровско-Разумовской стали уже труднопроходимыми: еще весной там вырыли огромный котлован, в котором смонтировали проходческий щит для постройки тоннеля метро и теперь грузовики от этого котлована возили выкопанную щитом землю. Сона искренне надеялась, что к ноябрьским праздникам дороги, как обещали, все же в порядок приведут: по слухам, ходившим среди жителей района, щит уже почти докопался до промежуточной шахты, заложенной примерно в полукилометре от котлована и когда он мимо шахты пройдет, то землю уже оттуда вывозить будут. А пока она с огромным удовольствием занималась «уборкой урожая».
Странного урожая, практически «бесконечного»: в небольшой теплице она по совету соседа посадила кабачки в бочках и каждый божий день она там рвала килограммов по пять все новых и новых кабачков. Как Михаил Иванович и предсказывал, урожай составлял по полкило свежего овоща с квадратного метра в сутки — и Алексей с затаенной улыбкой вспоминал мемы про кабачки «из времен своей старости». Летом урожай в основном распихивала Лена — и по коллегам в поликлинике, и по семьям некоторых своих пациентов — но это становилось сделать все труднее и труднее, так что с началом учебного года и Сона стала «ценный овощ» сбагривать однокурсникам, живущим в общежитии. Но кабачок все не заканчивался…
Причем он не заканчивался не только в крошечной теплице в деревне: в «опытно-промышленной» теплице, где его выращиванием занимался сам Михаил Иванович, он тоже «бурно рос» и оттуда в торговлю ежедневно отправлялось уже по три центнера свежих кабачков. А столько магазины района переварить уже не могли, так что продукт появился и в центральных районах города. А, хотя Михаил Иванович вроде и получил все нужные ему в рамках исследования данные, остановить эксперимент ему просто не разрешили: кто-то сообщил товарищу Сталину,
что «небольшая теплица Тимирязевский академии может всю зиму народ свежими овощами кормить» — и руководство Академии решило «эксперименты» продолжить по крайней мере до конца апреля. Все же в тепличном комплексе не только кабачки росли, там и огурцы выращивались, и помидоры, а в отдельной секции вообще какие-то экзотические «зеленные культуры» выращивать начали и результаты тоже оказались впечатляющими. Настолько впечатляющими, что Сона предложила соседу «временно переехать в деревню» и новые эксперименты уже в ее тепличке ставить…В новой тепличке: за лето Сона, пользуясь финансовыми возможностями семьи, построила на участке «зимний сад», а Алексей, пользуясь уже своими связями на заводе медтехники, поставил там автоматику, регулирующую и температуру, и освещение, и даже с системой автоматического полива и сосед, посмотрев на всю эту «автоматику», предложение Соны с явным удовольствием принял. Правда Лена, узнав об этом, тяжело вздохнула: сказав, что «он же из дворян, могут возникнуть проблемы с допуском», все же пообещала эти проблемы решить «хотя бы под мою ответственность». И в середине октября все вернулись в Москву.
Правда, грязюку с улиц еще не убрали, но проехать на шоссе все же было можно — и каждое утро Сона с Яной отправлялись в университет, а Алексей с Марьяной мчался в МИФИ. Где им предстояла очень серьезная работа: Климент Ефремович исполнил свое обещание. Вот только исполнил он его весьма «оригинально»…
Глава 11
После того, как Алексей принес Ворошилову предложения по организации кафедр для обучения студентов «компьютерному делу», Председатель Верховного Совета еще раза три с Вороновыми поговорил. А в одном из разговоров Сона, искренне гордящаяся успехами мужа, сказала Клименту Ефремовичу, что «Лёшка лучше всех в стране разбирается в машинах вычислительных, а может, и во всем мире лучше всех». А на уточняющий вопрос старого большевика она — правда, все же немного застенчиво — ответила, что «как машины программировать, я тоже знаю, хуже Лёшки, конечно, но лучше всех остальных. Потому что меня Лёшка дома всему этому учит»…
Ну а о том, что самую мощную вычислительную машину придумал и сделал его сосед, Климент Ефремович и сам прекрасно знал — и пообещал и Алексея, и Сону поставить во главе соответствующих факультетов в МИФИ и МГУ. А на их бурные протесты ответил просто:
— Алексей, революцию делали ведь не старики, а товарищ Берг говорит, что вы с женой тоже своеобразную революцию устроили в электрической науке.
— Ну, Сона-то тут просто рядом постояла…
— Но она от тебя уже многому научилась, а других обученных у нас в стране просто нет. Тем более что ты, считай, одно высшее образование получил, а в институтах у нас людей все же именно думать учат, так что с небольшими коллективами вы справитесь. На первое время справитесь, а когда вырастут у нас ученые, которые лучше вас эту работу смогут сделать, мы вас отпустим.
— Но Сона-то только учится еще!
— А ты жене помоги! То есть если у тебя есть на примете другие кандидатуры, то я твои предложения выслушаю, конечно. Но все равно выслушаю потом: ты сперва эти кандидатуры на места расставь, объясни им, что они должны будут студентам своим нести…
Алексей (да и Сона тоже) все же считали эти «разговоры за чаем» именно застольными разговорами, а вот товарищ Ворошилов так явно не считал — и двадцать третьего августа в МГУ и в МИФИ поступили Постановления Президиума Верховного Совета. И товарищ Петровский с легким недоумением (если так можно было назвать крайнюю степень охренения) прочитал, что «ответственным за подбор и назначение сотрудников факультета вычислительной техники назначается студентка третьего курса Мехмата Воронова Сона Алекперовна». А единственной причиной, по которой он не сорвался тут же с места и не побежал с воплями протеста к Ворошилову было то, что в Постановлении было особо указано, что «фонд заработной платы сотрудникам факультета в соответствии с составленным Вороновой С. А. штатным расписанием, а так же приобретение необходимого учебного и научного оборудования и строительство дополнительных учебных и исследовательских зданий финансируется из резерва Верховного Совета», то есть эта молодая женщина могла Университету оказать существенную помощь в увеличении численности сотрудников. Да и насчет «необходимых зданий и сооружений» появлялись очень интересные варианты, ведь в перечне учебных и исследовательских программ, очерченных в задании на учреждение нового факультета, разве что истории с философией не было. Ну и юриспруденции, а вот химия, биология и даже филология почему-то рассматривались как крайне необходимые дисциплины…
Да и подход к поручению правительства этой молодой женщина товарищу Петровскому понравился: Сона, тоже ошарашенная Постановлением, к ректору Университета вечером двадцать третьего сама приехала и сказала буквально следующее:
— Иван Георгиевич, я думаю, что товарищ Ворошилов слегка погорячился, но спорить с ним я уж точно не собираюсь. Поэтому предлагаю сделать следующее: вы у себя сами составляете все нужные штатные расписания, я их не глядя утвержу. Что же до учебной программы, то у меня муж