Переход II
Шрифт:
— Вот и посылай тебя на серьезные переговоры! Мне же теперь придется чуть не круглосуточно… когда они приехать смогут? И насчет дополнительных самолетов мне с кем там договариваться?
— И поездов.
— С поездами проблем точно не будет: в МПС твоими программами на ЭВМ пересчитали загрузку Транссиба, и получается, что там можно до шести пар поездов в сутки дополнительно поставить. Да… приехали уже, беги домой жену радовать, а на днях в МПС зайди: тебя там наградили, получишь знак «Почетного железнодорожника». Вот смеху-то: ты и врач, и этот, как его, вычислитель-математик, и железнодорожник. Надо будет тебя еще почетным тракторостроителем сделать и автомобилестроителем, а то чего это ты у них не почетный еще? А если что пропустил, то ты напомни: вот увешаем тебя значками с головы до пят, будешь дома вместо елки новогодней на радость сыну. И… погоди секунду: а договора-то где подписанные?
— Точно, это
— Ну ты и нахал! Впрочем, я даже рад, что в главном ты не изменился… ладно беги к жене и сыну и им от меня привет передавай. А мы с тобой уже на неделе поговорим, можешь пару дней отдыхать. То есть сегодня и завтра… до обеда. Договорились?
Глава 22
Август пятьдесят шестого для Алексея запомнился бесконечной суетой, связанной с подготовкой к новому учебному году. Потому что в МИФИ в июле провели «расширенный прием студентов», в основном на факультет вычислительной техники расширенный — а этих студентов требовалось все же где-то учить. Однако товарищ Лилье свое «соревнование» Липницкому «проиграл»: три первых корпуса к сентябрю вроде бы должны были достроить — но только достроить, а внутренняя отделка там еще и не начиналась (если не считать одетых в камень колонн подвального этажа), а вот в жилом городке были уже закончены четыре корпуса нового общежития для студентов и целых пять жилых домой «первой линии», то есть четырехэтажные (в них-то лифты ставить и не предполагалось).
Но кроме жилых корпусов в городке был практически закончен и «офисный», десятиэтажный корпус, в котором предполагалось впоследствии разместить институт программирования, и именно его было решено использовать в качестве временного учебного. Не особо большой актовый зал вполне можно было и в качестве потоковой аудитории использовать, а уж для проведения семинаров там помещений было более чем достаточно, даже несмотря на то, что внутреннюю отделку успели закончить только на четырех первых этажах.
Все это было мило, но имелась одна «мелкая неувязочка»: общественным транспортом от старого здания института до нового ехать было часа полтора, и руководство МИФИ выворачивалось наизнанку, пытаясь составить расписание таким образом, чтобы преподаватели успевали все же преподавать. Со студентами-то было все просто, всех, кто поступил на первый курс и всех, перешедших на второй и третий, просто поселили в новом общежитии (включая и москвичей), а с преподавателями (по предложению Алексея — его тоже в «группу планирования» включили, так как новый корпус-то был «его собственным») поступили хитрее. Части просто выделили квартиры в новых домах, а часть было решено возить между старым и новым зданиями служебными автобусами. То есть и новоселов жилого городка тоже в старый корпус возили — и вот распределить между постоянно мотающимися туда-сюда преподавателями часы лекций и семинаров было очень непросто. Но именно «было»: Алексе составил довольно простенькую программу, составляющее «оптимальное расписание» с учетом времени на переезды. И программа действительно было простенькой, она всего лишь «методом тупого перебора» это расписание составляла, однако чтобы что-то вменяемое на выходе получалось, требовалось ручками в процессе расчетов вводить различные ограничения и «визуально контролировать результаты», так как «на автомате» программа спокойно предлагала одному препу в течение дня по три раза метнуться из корпуса в корпус…
Понятно, что работа над расписанием оказалась довольно хлопотной и даже склочной, но в конце концов рабочее расписание составить получилось. После того, как товарищ Первухин, которому «надоели» жалобы Клавдии Васильевны на «невыносимые условия работы» выделил институту целых три небольших автобуса для перевозки несчастных преподавателей. Временно выделил, так как и «настоящие» корпуса института планировалось все же к Новому году закончить. То есть Клавдия Васильевна подумала, что он сумела выканючить из министра эти автобусы, однако Михаил Георгиевич их выделил после разговора с Алексеем.
Странный был разговор: Лаврентий Павлович через неделю после возвращения парня из Кореи напомнил ему про обещание «все рассказать товарищу Первухину», и Алексей решил, что руководителя госбезопасности лишний раз волновать все же не стоит — а то он переволнуется и в сердцах сделает парню бо-бо. Поэтому он договорился (то есть Лаврентий Павлович договорился с Михаилом Георгиевичем) о времени встречи и там, в кабинете министра, кое-что руководителю
Средмаша рассказал. Далеко не все рассказал, но министру и рассказанного вполне хватило.Вообще-то Алексей мог рассказать очень много. Мог, но не стал просто потому, что пока в мировой физической науке о многом даже и не подозревали. Например, не было такого понятия, как «черная дыра», да и про излучение Хокинга никто еще не слышал. Как и про самого этого урода…
В свое время Алексей Павлович физику изучил более чем неплохо: он же и в МИФИ тогда поступил с целью именно в физике разобраться. И «базу» институт дал ему неплохую, а все остальное он изучил по запискам Елены Пеньи-и-Ернандес. А так как в этих записках многое было непонятно даже человеку, проучившемуся в институте чуть больше полувека (если «чистое» время считать), то кое-какие детали он старался и из других источников прояснить. Точнее, он пытался разобраться (исключительно из любопытства) в том, что Елена описывала не иначе как «лютый бред или откровенное мошенничество в науке». И если насчет «бреда» у него оставались какие-то сомнения (все же людям свойственно ошибаться и ошибки бредом далеко не всегда можно было назвать), то уж насчет мошенничества у него сомнений не оставалось в принципе. Взять того же Хокинга…
Когда-то Алексея Павловича очень удивлял тот факт, что весьма хреновый математик в результате болезни прекратился в гениального физика — но жизнь помогла ему разобраться с этим феноменом. Когда-то по своим программистским делам он скатался в Стенфорд — и там с этим гением случайно «познакомился». Совершенно случайно, встретив его в кампусе, где тот, похоже, просто потерялся — и он решил инвалиду оказать небольшую помощь. Поинтересовался, куда он так спешит — и очень удивился, что «гений» своим скрипучим голосом минуты три называл то, что искал. То есть за три минуты смог набрать на своем супер-пуперкомпе одно короткое слово: «наушник». Это несколько не вязалось с тем, как «гения» показывали по телевизору, и натолкнуло Алексея на забавные мысли. Особенно забавными они были с учетом того, что все происходило в Кремниевой долине, где в магазинах Фрайз можно было приобрести любую электронику…
Примерно через полсотни переходов Алексей разжился интересным девайсом и выяснил, что «разговаривать одним пальцем» гений может ну очень медленно, а «скрипучий голос» во времена идеальных голосовых синтезаторов объясняется тем, что «синтезатор», установленный в коляске инвалида, в скрип превращает любой голос — в частности голос любого из нескольких постоянно сопровождающих «гения» помощников. А когда Алексей Павлович с «великим физиком» повстречался, его помощники просто застряли в пробке на сто первом шоссе и их передатчик уже просто не доставал до коляски. Тогда Алексей Павлович пришел к выводу, что инвалида кто-то использует для «слива в массы» маловероятных теорий, причем исключительно с целью получения больших денег под доказательство (или опровержение) «гипотез гения». Да хотя бы того же «излучения Хокинга», которое советский ученый Владимир Наумович Грибов описал (как «теоретическую возможность») еще в 1964 году, то есть за десять лет до «гения». И тогда же Грибов особо указал, что «проверить гипотезу будет невозможно» из-за того, что мощность излучения на сотню порядков меньше «традиционного» способа «таяния» черных дыр, о которых сам Хокинг, похоже, вообще не подозревал.
Не подозревал, потому что «его этому просто не учили», а не учили потому, что «традиционный» способ (который понятен любому непредвзятому физику) «внезапно» опровергает специальную теорию относительности. И общую — тоже, причем физики прекрасно знают (получили экспериментальные подтверждения) что эти теории «не работают» вблизи тех же черных дыр. Но и «не очень вблизи» они тоже не работают: когда мимо такой дыры (из которой, как известно, даже свет вырваться не может) пролетает заряженная частица, то летит она криво под воздействием гравитации, и, соответственно, излучает. Энергию излучает, полученную от гравитационного поля этой дыры. И большая часть этой энергии улетает куда угодно, но не в дыру — а значит, масса из дыры «извлекается» наружу. Просто потому, что энергия — это масса и есть — и выходит, что свет со всей своей «предельной скоростью» ее покинуть не может, а энергия из нее утекает. Причем в виде света (то есть фотонов) и утекает — и что там насчет «предельной скорости»? То есть энергия (или масса, что одно и то же) покидает черную дыру — то есть объект, который по определению ничего из себя выпустить не может. И получается, что «скорость света — не предел»… или, если считать вслед за Эйнштейном, что гравитация — это одна из метрик Вселенной, то выходит, что какой-нибудь паршивый электрон, пролетая в любом гравитационном поле, эту метрику изменяет. А так как гравитация есть везде, а не только у черных дыр, то оказывается, что любая частица во Вселенной постоянно меняет метрику этой самой Вселенной…