Переход II

— Пантелеймон Кондратьевич, тут проект новый всплыл, по полупроводникам. То есть полупроводники там будут старые, а вот технологии изготовления приборов на них принципиально новые, и если эту технологию мы освоим, то обгоним потенциального противника минимум на десятилетие.

— Ясно, опять денег предлагаешь потратить кучу. Сколько? Сколько-сколько?! Да ты вконец охренел!

— Можно и так сказать, а можно сказать и по-другому. Например, так: сейчас у нас большая ЭВМ считает со скоростью около двенадцати миллионов операций в секунду, потребляет пять-десять киловатт мощности и весит пять центнеров. А с новой технологией мы изготовим машину, которая будет жрать полкиловатта, считать свыше сотни миллионов операций в секунду, весть будет килограмм десять… и да, стоить будет не сотню тысяч, а тысяч пять.

— Ну и зачем нам эти миллионы?

— Зачем? Если такую машину поставить на баллистическую ракету, то она, пролетев полпланеты, легко попадет в мишень диаметром в десять метров, самолет с такой машиной на борту сможет ночью в шторм спокойно взлетать и садиться, а если программисты и разработчики разных датчиков постараются, то даже автомобиль с такой машиной на борту раз в сто реже в аварии попадать будет. И я уже не говорю о том, что машину ценой в пять тысяч можно будет поставить не только на каждом заводе, но и в любом колхозе и любом магазине, а если все машины соединить проводами, то руководства в любую секунду будет точно знать, что и сколько у нас произведено и сколько денег получено и сколько их можно потратить на новые проекты.

— Я помню, ты говорил насчет учета товаров… а эти миллионы когда такой результат-то дадут?

— Вот это я сказать не могу. Может через год, может даже через два или вообще через три — но как только результат появится, эффективность экономики сразу поднимется минимум вдвое. Просто потому, что деньги на ветер больше пускаться не будут.

— Да, ты мне и об этом говорил. Но почему ты за деньгами ко мне пришел, а не, скажем, в Госплан?

— Потому что почти половину этих денег нужно будет платить в братские страны. В основном немцам, а еще более в основном — китайцам и корейцам.

— Это почему так? Ты не подумай, я против братских стран ничего… но понимать-то мне нужно, за что им платить!

— Немцам за прецизионное оборудование, а нашим восточным друзьям — за сырье. Только прежде чем платить, я как раз с вами хотел обсудить вот что: по моим прикидкам нужное сырье есть и в Корее, и в Китае, и нам в принципе должно быть безразлично, у кого его брать.

— Если все равно, то у кого оно дешевле будет, нет?

— Ни китайцы, ни корейцы нужного нам сырья пока не добывают, так что нам всяко придется самим и рудники строить, и ГОКи. А вопрос в том, что лично мне китайцы нравятся меньше, уж больно товарищ Мао ненадежный.

— Тогда у корейцев.

— Но если мы начнем выгребать его в Корее, то там оно закончится быстрее, и получается, что в Китае нам его добывать в этом плане выгоднее: когда там сырье заканчиваться будет, то в Корее нас нетронутые месторождения ждать будут. Но тут опять все непросто: сырья-то на сотню лет и там и там природа запасла, а что будет через сто лет, лично я предсказать не берусь. Да и в Корею средства вкладывать для меня приятнее я же с ними…

— Это верно, у тебя же корейская Звезда, причем у единственного в Союзе. А на два рудника и два ГОКа сколько денег-то потребуется?

— Понятия не имею, это точно не ко мне вопрос.

— Ну… да, надо будет Мингеологии туда направить. Но вот где нужные месторождения искать, и как…

— Как как? Вы же нашли уран в Казахстане, вот и в Корее с Китаем нужные минералы найдете. Мне как-то попался один немецкий геолог, и если он не наврал…

— Партизан, уж мне-то не ври! Геолог ему попался фашистский… ты хоть примерно пальцем на карте попасть можешь там, где искать что-то нам нужно?

— Очень примерно, с точностью километров до десяти.

— Ох, не слышит тебя Лаврентий Павлович! Ладно, я тебя ему не сдам… у тебя карта есть с собой? Хорошо, сейчас попрошу чтобы принесли. И это, обедать пойдешь?

За обедом Пантелеймон Кондратьевич, что-то про себя обдумав, задачу уточнил:

— Я китайцами я насчет геологии сам договорюсь, они у нас много чего сейчас просят и нам, скорее всего, не откажут. А вот с товарищем Кимом наверное тебе придется договариваться: из наших он только товарищу Сталину ни в чем не откажет… и тебе скорее всего тоже.

— А почему вы так обо мне думаете?

— Я не думаю, а вот Ким центральный военный госпитали назвал именем товарища Воронова. Там ему наших много помогало, но вот так, именем советского товарища что-то назвать, других прецедентов не было. И если товарищ, имя которого там на мемориальной доске при входе золотом выбито…

— Понял, попробую договориться. Но только по окончании летней сессии.

— И вот о чем подумай: если ты к Киму поедешь с женой и сыном, то это будет куда как лучше: для корейцев это будет знаком высшего доверия. А чтобы вы времени много на путешествие не потратили, я тебе самолет правительственный обеспечу. За такие миллионы самолет лишний раз сгонять — вообще не расход. А даже если ты пальцем вообще в небо попадешь, так только твой уран все уже окупил на десятки лет вперед…

— Он не мой, а казахский.

— Советский. Но все равно твой: я про геолога из Магдебурга умирать буду, и то не поверю. А вот в то, что наш, советский человек на такие открытия способен… Доел? Ну пошли в карту пальцами тыкать…

Двадцатого мая Лаврентий Павлович снова заехал к Алексею с результатами анализов, чтобы обсудить «дальнейший курс лечения». Ничего нового парень ему не сказал, да и не мог: все, что знал и умел, Алексей уже рассказал врачам, которые лечили Берию. И лечили его именно врачи, в частности, Лена — но Лаврентий Павлович упорно считал своим лекарем именно Алексея. Ну, Результаты анализов Алексей посмотрел, отметил для себя, что по сравнению с мартовскими они практически не изменились, поэтому парень просто сказал, что «все в порядке, продолжайте тот же курс, как и раньше» — и на этом «медицинская» часть визита закончилась. Но, вероятно, Лаврентию Павловичу просто было скучно, и он просто решил «поговорить на отвлеченные темы»:

— Алексей, я, откровенно говоря, удивляюсь твоей многогранности: ты и в медицине очень много сделал полезного людям, и по вычислительной технике впереди планеты всей. И я думаю, что ты бы и в физике преуспел, особенно в теоретической, атомной. Не испытываешь желания и ей заняться? Все же МИФИ — институт-то непростой…

— А я не верю в теоретическую физику, в современную физику, там шарлатан на шарлатане просто народные деньги на ветер пускают в промышленных масштабах.

— И это мне говорит человек, сделавший запас лития-6!

— Ну да, но это была физика сугубо практическая, а теоретики только и умеют, что с важным видом нести пургу и щеки надувать, хотя сами не понимают того, что говорят.

— Ну не скажи, все же теоретики атомную бомбу придумали!

— Нет, бомбу сделали как раз практики, а теоретики просто мимо проходили и успели к работе примазаться. Их теоретическая физика — это как теория теплорода. Сейчас каждому известно, что теория теплорода — полный бред, но ведь она позволила построить паровозы! И паровозы продолжают по рельсам катиться, а теория рассыпалась в прах. Точно так же и современная теоретическая физика рассыплется…