По дороге к Храму

– Это он! Он! Слышишь?! Вячеслав Терёхин! Восьмой номер!!!

– Гол забил что ли? – не понял Сергуня, приглядываясь к экрану. – Так «Спутник» против нас. Нам забили. У нас же «Химик».

– Какая разница, кто чей! Поехали на стадион! Мы должны его увидеть!.. – Засуетилась Алёнка.

– Кого?

– Кого, кого! Ты, что, его не помнишь? Славик Терёхин, пропавший ещё во втором классе… Ну, Лукича сын!

Сергуня видел, какой радостью светились её глаза.

– А-а-а. – Будто вспомнив его, произнёс он наконец-то, поставив кастрюлю на стол. – И, чего теперь?

– Надо ехать на стадион!

Сергуня, почесал затылок и усмехнулся:

– Какой стадион? Матч-то транслируют в записи. Вон, глянь программу.

– Правда? – Алёнка присела на краешек дивана, внимательно наблюдая за игрой, надеясь, что его покажут крупным планом. Но телевизор показывал не совсем качественно, и лица игроков всё равно бы рассмотреть не удалось. Тем более что она его помнила всего лишь второклашкой.

– Давай, ешь. – Предложил Сергуня, накладывая пельмени в тарелку. Но она его не слышала, рассматривая фигурки футболистов, бегающих на экране.

Матч закончился. «Спутник» выиграл. Пельмени остыли. Алёнка медленно повернулась к столу. Сергуня молча, потягивал пиво из баночки.

– А, откуда этот «Спутник»? – спросила она.

– Вообще-то я в футболе не спец, но предполагаю, что где-то рядом, с нашим регионом.

– Давай узнаем! – В её глазах, снова вспыхнула радость.

Алёнка уселась за стол и принялась жадно уплетать остывшие пельмени, запивая отобранным у Сергуни пивом. Поглотив всё, что было на тарелке, она смущённо посмотрела на хозяина. Он расценил её взгляд по-своему:

– Это я потом помою…

– Нет, уж, это я сама. Как говорится: не откладывай работу на субботу, а грязную посуду на потом. – Сказала она, вспомнив присказку Лукича.

Глава 18

Прожив самостоятельно более полугода, Сергуня приобрел кое-какой жизненный опыт и изворотливость, как необходимые качества для нормального существования, в этом полумиллионном городе. Он научился не только быть самим собой, но и тем, кем его желали видеть окружающие. Ровесникам, он старался казаться суровым и немногословным. С взрослыми держался скромно. Разговаривал, вызывая к себе чувство сострадания и некоторой жалости к сиротинушке пай-мальчику. Актерский талант в нём проявился сразу же после потери матери, когда Сергуня окончательно понял, что кроме себя ему больше надеяться не на кого. Теперь он необдуманно не делал ни одного шага. Научившись предчувствовать опасность, он случалось, кулаками доказывал пацанам «без царя в голове», на какое дело можно сегодня идти, а на какое не следует. При поддержке Тимура, авторитета дворовой компании, с которым они жили в одном доме только на разных этажах, Сергуня завоевал не малое к себе уважение. За его логическое мышление и изобретательность его прозвали Кулибиным, хотя прямо в глаза, на всякий случай, так не называли, побаивались. Делишки их компания проворачивала редко, но они всегда были тщательно продуманы и завершались успешно.

К нагрянувшей к нему внезапно подруге детства, Сергуня прежних чувств не испытывал, но относился к ней далеко не хладнокровно. К тому же постигшее их обоих горе, связывало крепкими узами.

Алёнка не сразу, но заметила, что он стал не похож на того Сергуню, романтичного и преданного ей до мозга костей, которого она знала в недалёком детстве. И хотя опиралась на него, как на состоявшегося уже мужчину, в её подсознание вкрадывалась догадка, что для него теперь была обузой.

Войдя в комнату, Алёнка увидела его задумчиво покуривающего на диване. Она уложила посуду в сушилку и тихо подсела к нему.

– Я, наверное, тебе мешаю? – спросила она. – Немного к городу присмотрюсь и…

– Да ты что, спятила с горя?! – Перебил её Сергуня. – Ты, хоть, представляешь, что здесь бывает с такими… вроде тебя?

– С какими такими? – сверкнув озорным огоньком в глазах, переспросила она.

– Н-ну… с такими… красивыми. – Он смущённо опустил голову. – И, вообще. Давай завтра походим по ВУЗам, может быть ещё не поздно в какой-нибудь сунуться. Чтобы хоть год впустую не прошёл. А если не понравится, переведёшься. Например, в торговый, а?! – Обрадовался он своей смекалке. – Хочешь по секрету?

– Хочу. – В этот миг она узнала в нём того самого романтика, которого знала всю жизнь.

– Я надумал, открыть свой магазин.

– Да-а?! – Удивилась Алёнка. – А разрешат?

– Не в этом дело. Просто для начала надо побольше «бабок» сделать. А, на это уйдет немало времени и сил.

– Давай я на работу устроюсь? – наивно спросила она.

– Кем? – усмехнулся Сергуня. – Сталеваршей?

– Ну, манекенщицей, например. – Свесив прядь волос и, придерживая их растопыренными пальцами, посмотрела она на него хитроватым прищуренным взглядом.

– Тогда, уж, лучше сразу… на панель! – Психанул Сергуня. – Жалко, что в торговый опоздали. А, может, на бухгалтера пойдёшь? Там круглый год, по объявлениям набирают. Ты сможешь бухгалтером-то…

– Хорошо. – С безразличием произнесла Алёнка. – Можно и на бухгалтера.

– А, потом, в торговый. Решили?!

– Решили. – Улыбнулась ему Алёнка. – А чем же мы будем торговать в твоём магазине?

– Это надо продумать. Хорошенько продумать!

Она взяла опустошенную Сергуней пивную банку и, запрокинув назад голову, вылила себе в рот оставшиеся капли.

– Нравится? Так давай ещё по баночке… – удовлетворённый принятым решением, сказал Сергуня. Он уже не сомневался в правильности их выбора. Ему в любом случае нужен будет бухгалтер.

– Я знаю, чем нужно торговать. Хотя бы для начала…

– Ну, чем? – глянул на неё с любопытством Сергуня.

– Пивом.

– Вот видишь. – Подумав, весело сказал он. – Ты же прирожденная торгашка.

Сергуня включил телевизор, пробежался по каналам, и не найдя ничего по своему вкусу, выключил его, небрежно бросив пульт на стол. Время было уже позднее, но они шутили и болтали о пустяках, допивая оставшийся янтарный напиток. Осушив последнюю банку, Сергуня закурил, выпуская дым в сторону от Алёнки. Она же, медленно протянула руку к пачке, достала сигарету, припоминая, где уже видела такие. Вспомнила и улыбнулась – это Лукич тогда, с получки принёс такую же пачку, решив побаловаться дорогими, а она вот так же повертела их в руках и выбросила в окно.

– А, вот этого делать, не советую. – Строго посмотрел на подругу Сергуня.

– Я просто так. – Очнулась от воспоминания Алёнка.

– Все по началу – просто так. А, потом не знаешь, как бросить. Давай-ка ложиться спать. Тебе где постелить на диване, или в той, на раскладушке?

Алёнка пожала плечами.

– Спи на диване. На нём мягче.

Он постелил ей чистое белье, стиранное ещё матерью, и ушёл в другую комнату, на раскладушку к которой привык.

Они долго не могли заснуть, думая об одном и том же. Не первый уже час скрипела старенькая раскладушка под Сергуней. Его сердце сжалось, когда Алёнка жалобно, как в детстве позвала:

– Гуня-а…

– Чего? – спросил он, чувствуя, как бешено, колотится сердце.

– Там кто-то ходит. Я боюсь.

– Где?

– Там, за дверью.

– Это соседи. Они, бывает, ночью бродят.

Они помолчали. Судорожно вздохнув, Сергуня перевалился на другой бок и снова услышал её голос:

– Мне страшно. Иди ко мне.

Он растерянно сел на раскладушке, нервно покусывая губы, зная, что если пойдет к ней, должно будет случиться «это», что бывает между мужчиной и женщиной, но боялся, что у него не получится, как тогда с Мариной, что стало бы для него полной катастрофой. Ведь Алёнке и в голову не могло прийти что, глядя на фотографию, он имел её бессчетное количество раз. И, с Мариной тогда у него ничего не получилось, лишь потому, что мастурбация тлетворно повлияла на его психику.