По городам и весям: путешествия в природу
Шрифт:
«Новое предложение: Кедроград организовать на базе Кара-Кокшинского леспромхоза с центром в Кара-Кокше. Но дело в том, что там объем лесозаготовок — около 300 тысяч кубометров, и, конечно, опытными работами будет уже заниматься некогда» (8 декабря 1963 года).
Посыпались телеграммы кедроградцев в Москву. В. Парфенов и начальник лесоустроительной партии Н. Телегин составили предложение о переводе Кедрограда в Иогач, только что заваливший годовой план и нанесший государству убыток в 420 тысяч рублей. Это был единственный выход.
Теперь Главлесхоз РСФСР, оправдываясь перед прессой, уверяет, что инженеры сами просили перевести Кедроград на озеро, в Иогачский леспромхоз. Да, просили, но только в конце 1963
«В создавшейся ситуации намеченную нами реорганизацию надо доводить до конца и немедленно», — писал мне лесоустроитель Н. Телегин 25 декабря 1963 года.
Наконец «реорганизация» началась. Обстановку, в которой она происходила, красочно рисует отрывок еще из одного письма:
«В Уймени полный разгром. Кара-Кокша тянула все, что могла, даже столы и стулья. Говорят: забирайте свои идеи, музей, ружья и убирайтесь… Все ссылаются на Вашкевича, который издал приказ передать баланс опытного леспромхоза Кара-Кокше. Теперь Кара-Кокша ничего нам не отдает, даже то, что принадлежит нам, леспромхозу, а не участку… Каракокшинцы смеются: мол, опять надули, как в 1960 году, только на сей раз с помощью управления» (февраль 1964 года).
И еще одна акция Вашкевича, может быть, самая некрасивая попытка расчленить коллектив кедроградских инженеров, разослать их всех по разным хозяйствам. Но «инженеры прямо заявили, что все, как один, поедут только в Иогач».
В запасе у Главлесхоза и управления оставался последний «легальный способ» ликвидации единственного в стране предприятия по комплексному использованию кедровой тайги. Кедроградцы брали лес и в Уймени, но тамошние рубки были строго ограничены, и их доля в общем вале с каждым годом снижалась. В 1965 году эти рубки должны были составить лишь 38 процентов стоимости всей продукции. К тому же проект предусматривал полный переход с рубками в пихтарники и горельники.
Совсем другое положение сложилось в Иогаче, в его изреженных бывшим леспромхозом лесах. Чтобы выполнить произвольно спущенный план, люди забывали про отдых, работали иногда по воскресеньям. «Завалить» план было нельзя: Вашкевич поснимает инженеров с работы. И впервые за многие годы огромным напряжением сил план в Иогаче был выполнен. Однако на 1965 год его увеличили.
Нелишне узнать оценку учеными происшедшего с Кедроградом. Заслуженный деятель науки РСФСР профессор Г. П Мотовилов и кандидат экономических наук Б. С. Спиридонов пишут:
«Самые лучшие, высокопроизводительные, освоенные сбором ореха кедровники отняты и переданы для рубки соседнему леспромхозу. Кедроградцев оттеснили в глубь неосвоенных, труднодоступных участков. Кроме того, к опытному хозяйству присоединили соседний Иогачский леспромхоз, который в основном исчерпал свою лесо-сырьевую базу. Передав Кедрограду Иогачский леспромхоз с его объемом заготовок, Алтайское управление лесного хозяйства с согласия Главлесхоза РСФСР требует обязательного выполнения заготовок древесины, вынуждая кедроградцев рубить кедровники в ущерб идее комплексного хозяйства».
Пришло время ответить на вопрос, почему так далеко зашли руководители Главлесхоза РСФСР, осуществляя волюнтаристскую политику в решении важной экономической проблемы, попирая данные науки и опыта, преступая нормы общественной морали.
Что это? Стандартный конфликт между консерватором и новаторами? Попытаемся разобраться в явлении, которое куда сложнее и вреднее обычного консерватизма…
Как уже говорилось, кедр, эта краса Сибири, на свою беду имеет мощный, «кубатуристый» ствол. Пару сосен или пяток пихт надо свалить, чтобы получить столько же «кубиков», сколько дает один кедр. До 1937 года живой кедр вообще было запрещено рубить, а теперь лесозаготовители, уничтожив самые богатые и доступные массивы, дорубаются до гольцов, до запретных
ореховых лесов, до приречных и приозерных кедрачей.Около десяти миллионов кубометров кедровой древесины берется ежегодно в Сибири и Приморье — это больше чем в пятьдесят раз превышает специальные потребности нашей промышленности. Главлесхоз РСФСР, выполняя в одной упряжке с сибирскими совнархозами лесозаготовительные планы, прикрывает бесчисленные огрехи в ведении лесных дел за счет «кубатуристого» кедра. Может ли такая организация искренне стремиться к выработке новых, прогрессивных методов эксплуатации кедровой тайги? Конечно, нет! В истории Кедрограда сыграли свою роль и конъюнктурные соображения. Дело в том, что большая часть кедровых лесов находится в совнархозовской зоне. Если бы кедроградский опыт быстро и окончательно удался, как бы на это посмотрели основные кедроистребители?
Ныне Главлесхоз РСФСР планирует на новой кедроградской территории растянуть опыт еще на семь — десять лет, ставит инженеров перед необходимостью самим вырубить последний кедровый массив Алтая — Пыжинскую тайгу. Да что там Алтай! За эти годы пойдут под топор остатки кедровых лесов всей Сибири. И хотя молодые инженеры, свершившие настоящий гражданский подвиг, уже, можно сказать, добились своего: развили устойчивый комплекс, получили большие прибыли, — не слышно и не видно, чтобы Главлесхоз беспокоился о распространении принципа комплексности хотя бы на принадлежащие ему кедровые леса. Уничтожить кедр куда легче, хотя это противоречит и науке, и требованиям экономики, и нашим законам, и просто здравому смыслу. Это не противоречит только морали, согласно которой «лет на пятнадцать хватит рубить, а там уже нас не будет»
Всего один процент нашей лесной площади занимают кедрачи, доступные для хозяйственного освоения, и неужто мы их уничтожим, как уничтожила свой кедр Америка? Не хочется верить в это…
Немало поездил я по кедровым вырубкам Южной Сибири, но, пожалуй, самое страшное, что довелось увидеть, — старые лесосеки бывшего Иогачского леспромхоза на Алтае. Иванов лог Суучакского лесопункта — настоящее ристалище дьявола. Умирающий молодняк, огромные, как цистерны, кедровые чурки, брошенные здесь гнить, глубокие овраги по склонам с рыхлыми, сырыми краями, вспоротая и уже поползшая лесная почва. А несколько лет назад в этой молодой ореховой тайге водились соболь и марал, свистели рябчики и токовали глухари. Бесконечно долго отсюда можно было брать таежное добро…
Два года назад я забрался в знаменитый Кыгинский кедрач, старейший в стране. Зачарованный, бродил меж исполинских стволов, слушая, как высоко-высоко над головой шумят вершины — их перекатный и глухой голос доносился будто с неба, — а внизу царила первозданная тишина, недвижимо стоял мягкий, прохладный воздух, струились тонкие смоляные ароматы.
Этим кедрам было уже по 500 лет, и они еще плодоносили! Здесь заказник, однако тут и там лежали по долине поверженные стволы; великанов валили, выпиливая для клепки лишь самую здоровую часть хлыста, остальное бросали.
А на промышленных лесосеках много раз видел погубленный молодой кедрач. Он и плодоносить-то еще как следует не начал, и древесина его только еще поспевала, а его уже рубят. Но самое грустное — подростковые кедры, маломерки, брошенные догнивать тут же, на лесосеке…
Кедровые леса России — уникальная сокровищница разнообразных богатств, и пора наладить ее разумное использование. Чтобы сберечь наш кедр от окончательного истребления, необходимо срочно сверить практику с данными науки, экономических расчетов и опыта. Некоторые ученые в качестве первоначальной меры предлагают перевести все кедровые леса в первую группу. Вместе с практиками-лесоводами, экономистами мы разработали, если так можно выразиться, программу-минимум, вполне реальную и осуществимую.