По следам мистера Волка

— Тише ты! — теперь очередь Курта затыкать сестре рот. — Она меня не выдаст, я шрам прикрыл, да и откуда ей знать про меня? Она из восточной части Элмары, меня там не было никогда…

— Да ты, — шепчет Элис, когда брат выводит её на лестницу и чуть ослабляет хватку, — обалдел? Граф в беде, а ты сюда баб приводишь!

Курт дёргает рукой и хрустит шеей. На всякий случай он садится на ступеньку, будто опасаясь разозлиться, дёрнуться и покатиться кубарем вниз. Он вцепляется в периллы и тяжело дышит, борясь с желанием закричать.

— Его посадят или повесят. Он оборотень. Когда-нибудь их окончательно прижмут. Какая разница — сегодня или завтра? Мы здесь ни при чём, детка. Мы не можем это остановить.

Элис хрустит костяшками так, будто собирается сделать с братом, мрачным и отчего-то усталым, что-то нехорошее.

— Обойдусь без твоих глупых рассуждений. Не нам об этом говорить. Но мне нужен этот замок, а замку нужен граф, и если для этого нужно обелить оборотней — мы что-нибудь придумаем…

— Не говори ерунды… Что вцепилась так в замок? Будет тебе, где жить, вот увидишь.

— Что за девчонка? И мне показалось, или я видела на ней… — в шёпот вплетается тихий ужас, — брюки?

— Забавно, правда? — ухмыляется Курт. — Она такая красивая и… несчастная…

— О, правда?

— Её сестра… Её убили, когда вы с Гербертом приехали в город. Элизабет Картер.

У Элис дёргается угол губ.

— Так это всё из-за их семейки! А нам теперь отдуваться!

Он сплёвывает, запускает пальцы в волосы и проглатывает скулёж.

— Вечно ты так… У неё сестра умерла, хоть немного бы задумалась… Как же ты меня достала!

Элис сдвигает брови к переносице и отступает на шаг.

— И что? Ей некуда идти?

— Дома её хотят выдать замуж за богатого старика.

— Ну вот, чего же она время теряет? А если он умрёт, пока она тут спит?

— Я устал от тебя, — он поднимается пошатываясь.

— Если она кому-нибудь расскажет о тебе… — цедит Элис.

— Да плевать! — Курт кричит. — Герберт умрёт, и ты будешь свободна. Или не знаешь, что делать со своей жизнью, а? Я вот знаю точно.

— Ты сказал… — шепчет Элис.

— Что?

— Сказал, что я буду свободна. А ты?

Он ухмыляется.

Раздаётся голос мистера Кроули. Она совсем запуталась, как себя с ним вести — как с постояльцем, как с господином или равным, как с другом или…

Она путается, иногда обращается к нему на «вы», иногда безбожно тыкает.

Стоит уже признаться, что слуга из неё ужасная, она не знает, как себя вести с приличными людьми, потому что всё время провела в мясной лавке и таверне, где народ был какой угодно, только не благородный…

Но Элис обещала мистеру Кроули прогулку, и он её получит.

Раздаются его шаги, Курт прячется на чердаке, оставляя после себя что-то прогорклое, зависшее в воздухе.

Герберт невольно вжимается спиной в стену, пусть и не хочет подавать вида, как ему неприятен волковед. Или насколько он… опасается его. Ещё и этот странный серебряный инструмент в его руках. Интересно, зачем ему? Хотя, нет, решает Герберт, лучше не знать.

Из горла вместо приветственных слов вырывается приглушённый утробный рык. Но граф быстро берёт себя в руки, вспоминая, кто стоит перед ним. Лучше не провоцировать, не давать повода…

— Я в ваших услугах не нуждаюсь, — наконец говорит Герберт, просверливая его диким взглядом. — Зачем вы здесь? Очередное издевательство надо мной? Чья идея? — всё-таки не выдерживает он и болтает-таки лишнее, давая волю эмоциям. — Досадно, знаете ли, я уж было решил, что хоть здесь смогу немного отдохнуть!

— Вы представляете, мистер Оуэн, — цокает Пит Фокс, — ведь вы здесь уже сколько, а? А меня не позвали. Кто вас осматривал? — глаза его поблёскивают, словно у человека, безудержно одержимого странными желаниями. — Кому доверили ваши мягкие, большие ладони? Грубые локотки. И… всё остальное. А?

Герберта передёргивает, но отвечает он вполне серьёзно и даже несколько обеспокоенно:

— Я был уверен, что это были вы… Не знаю. Я очнулся уже с перевязанной раной, мне сказали, что здесь был врач.

Который оставил в его ране осколок пули, да… Или врача и вовсе не было? Тогда выходит, кто-то хотел, чтобы Герберт погиб от ранения ещё до суда?

А если так, этот кто-то знал, что он невиновен. Иначе, зачем?

— Да если бы это был я, вы бы не были сейчас так бледны…

Он подходит ближе и протягивает к Герберту дрожащую руку.

— Раз… раздевайтесь! Хотят меня потеснить! Я лучший! Уж не тот ли это, кто появился в вашем замке?

— Кто появился? — не понимает Герберт и пятится от него. — Мне уже лучше, правда, я… выцарапал из раны остаток серебра, благодарю, всё заживёт теперь само. Вроде…

— Серебра! Это же, это же… Надо же… — он зловеще хохочет. — Какой дилетант этот ваш Джон Кроули!

Герберт хмыкает.

— Да при чём здесь он? Кроули меня даже не видел с тех пор, как я попал сюда! А вы… Нет, правда, вы можете идти, спа… спасибо за беспокойство.

— Правда? — мистер Фокс облизывает явно грязные, толстые, розовые пальцы и хмыкает. — А мне в пабе сказали, что он ученый мистический, и к вам затесался, вестимо, чтобы изучать. Волковедом хочет стать, видите ли. Но это наука непростая! О, эта наука не для всех!

Герберт, чтобы успокоить его, решает согласно кивнуть.

— Вы правы. Он тоже так сказал, но интерес у него действительно имеется. Однако вряд ли он нацелен только лишь на оборотней. Он, так… просто любознательный человек. Не, — усмехается, всё же не выдержав, — не ревнуете ли вы часом, а, господин Фокс?

— Ты пока раздевайся… — машет внушительным инструментом, — а я расскажу тебе историю, мой маленький мальчик.

Герберт, стиснув зубы, всё же снимает с себя рубашку, открывая стягивающие его тело серые и грязные от крови бинты, которые, конечно, никто ему не менял.

Лучше так, чем когда его — а вдруг, он уже ничему не удивится — свяжут. Если что-то пойдёт не так, Герберт хотя бы сможет защититься…

— Что ещё за история? — не спешит он поворачиваться к Фоксу спиной, не сводя глаз с серебряного инструмента в его руках.