По следам мистера Волка

— Вы принесли сюда это и думаете, что вам сойдёт с рук? Это смешно. Полно, Герберт, хотя бы себе вы можете признаться? — он улыбается будто даже сочувственно.

И Герберт сводит к переносице брови.

— Элис... Элис, идите за стражами. Я буду здесь, присмотрю за нашим многоуважаемым градоначальником.

— Да, Элис, — кивает Ричард, — идите за стражами. Я надеюсь, вы сможете дойти...

— Что? — Герберт не может удержаться, чтобы не оглянуться, волнуясь за неё. — Элис?

Она вдруг падает на колени, хныкает и с трудом произносит:

— Это... мм... маг... ия.

Ричард усмехается:

— Что вы с ней сделали, мистер Оуэн?

— Я? — шепчет он. — Я?! — уже громче. И ярость застилает глаза. — Тварь... — рычит он. — Ведьма!

И цвета теряются, звуки становятся громче, запахи острее. Злость и страх за Элис вытесняют мысли. Но нужно... Одна мысль всё же остаётся: нужно быть аккуратнее, чтобы не подвести, ничего не испортить.

И огромным волком Герберт летит на Ричарда, собираясь не убить, но сбить с ног и оторвать от него пару кусков обязательно.

Градоначальник хохочет, будто ему только это и было нужно.

Его глаза вдруг начинают сверкать серебром, на кончиках пальцев появляется осязаемая, зудящая магия.

Ничего подобного у той же Элис, например, нет и никогда не будет.

Ведьма — мужчина, шутка ли?

Так или иначе Ричарду бы очень не хотелось, чтобы его маленькую тайну раскрыли, а потому лучше избавиться от тех, кто способен видеть больше прочих...

Благо, положение в стране позволяет.

Он украл амулет, чтобы его не распознали раньше времени.

Приказал убрать шлюху, потому что проболтался ей о некоторых деталях.

Но когда Герберт нападёт на него, ни у кого уже не останется сомнений в том, кем на самом деле является убийца.

Герберт сшибает его с ног, придавливает к земле и сдерживается, чтобы не сжать на его горле челюсти... слишком сильно. Контролировать себя всё сложнее...

Что-то раскалённое и одновременно ледяное, острое забирается под его шкуру и подбирается прямо к сердцу.

— Всё кончено, волк. Даже быстрее, чем я предполагал...

Граф коротко вздрагивает и отскакивает от него как от огня. Инстинктивно пытается лизнуть бок, в котором болит особенно сильно. Припадает на лапу. Скулит, как побитый пёс, пытается проглотить кровь вперемешку с пеной, что капает из пасти. От очередной и последней вспышки ярости из последних сил бросается на Ричарда. И ничего не видит больше, кроме темноты...

***— Он всё это время убивал... Да, я застал одно убийство, и он в каком-то припадке притащил меня в замок... И потом вот, — Курт дотрагивается до своей перевязанной шеи, — попытался убить, но я сбежал!

— И то, что ваша сестра живет у него — совпадение? — Людарик выгибает бровь.

— Нет, к ней я и шёл... Просто посмотреть со стороны, как она живёт. Она в этом не замешана!

— Не сомневаюсь, — тянет Людарик.

— Правда? — усмехается Дирк Хорс. — Надо и её тоже вязать и всех на смертную казнь. Их только могила исправит...

— Скажи мне...

Глава стражей садится в кресло и перекидывает ногу на ногу.

— Скажи мне, — выдыхает он, — о чём ты говорил с моим дядей сегодня?

— Ничего такого...

— Не о Бернарде случайно?

Дирк недобро ухмыляется, будто в любом случае не верит, что с ним что-то станется, но в кабинет тут же, словно по команде, заходят два стража с намерением надеть на него наручники.

— Черта-с-два!

Щелчок предохранителя. Людарик закатывает глаза.

— Протяни ручки, иначе протянешь ноги. Ты знаешь, я не шучу.

— Я ничего не сделал.

— Разберёмся...

Его уводят, Людарик переводит взгляд на хмурого Курта.

— Что ты там говорил?

И в этот момент в кабинет неожиданно для всех врывается бледный, держащийся за грудь Бернард. Тяжело дыша, он опирается о дверной косяк и делает несколько попыток перевести дыхание.

— Я это... Людарик, я вспомнил. Про когти, например. Это ведь важно, да? Вдруг важно. А дело... Дело, как бы, превыше всего. Я всегда... за ответственность был. В общем, когти... Я думал про когти. И...

— Какого чёрта?! — он поднимается, уступая место другу. — Ты забыл, что как бы... не должен здесь находиться?

Бернард садится на стул и пытается прийти в себя. Давно он так долго не ходил, да что там, не держался на ногах. А тут ещё и пришлось каким-то чудом отделаться от приставленных для охраны к дому Людарика людей.

Но вот слова его доходят до Бернарда и он прижимает руку к своей груди уже из желания извиниться.

— Боже... Людарик, я забыл, что ты меня прячешь!

В ответ глава стражей звонко смеётся. В сущности, ему ничего больше не остаётся.

— Он жив? — хрипит Курт.

— Как видишь. Ты удивлён?

— И ты... знаешь?

— О чём?

Курт замолкает, не зная теперь, о чём думать. Ему обещали свободу и деньги, но что если настоящего убийцу всё-таки поймают?

— Это ещё кто? — будто только сейчас замечает его Бернард. — Я сказать хотел... Ты занят? — переводит взгляд на Людарика.

— Говори, он... под стражей.

— Я, чёрт возьми, пострадавший! — он начинает дёргаться.

— Бедный, несчастный фей, — скалится Людарик. — Ведь о тебе говорил Кроули, не так ли?

— Да пошёл ты!

Бернард решает не вникать и пока память вновь не сыграла с ним злую шутку, говорит, что хотел:

— Почему, напомни мне, никто не вызвал волковеда, чтобы проверить улики? Свежие отметины когтей на камне. Я про это. И я ведь опросил прислугу, нанятую Оуэном, когда он устраивал приём. Одна девчонка призналась, что её подговорили подмешать ему базилик. Правда, кто именно, она то ли не сказала, побоявшись, то ли я всё-таки вспомнил не всё... — хмурится он. — И когда на меня напали... Знаешь, я слышал голос. Ну, голос того мальчишки мне знаком. Если услышу ещё, точно узнаю его. И это, — усмехается, — явно не Герберт. Я хотел сказать что-то ещё... В смысле, в тот день, когда меня чуть не убили, я подумал о чём-то важном. Не могу сейчас всё связать снова... Но я уверен, и тогда был уверен, и сейчас, что графа целенаправленно подставляют. Ты, как хочешь, Людарик, а я не верю в его виновность. Дело здесь нечисто...